Валерий Попов - Разбойница

— Ну ты, Данилыч, даёшь! — прохрипел сверху бог Саваоф, и педаль лязгнула. Мореманы всегда поймут друга, особенно если переводчицей выступлю я. Самые дикие народности, далекие от европейской цивилизации, замечательно меня понимали. Поймут и здесь.

Я не то что бросилась пышной грудью на поворотную трубу-штангу, я просто в оргазме прильнула к ней, потерлась, крутя её, грудкой, сперва левой, потом правой. Баба должна играть всегда — таково её предназначение на земле.

Мужики то ли прокашлялись, то ли хохотнули, и я, раскрутившись, вылетела на свободу!

Дальше шёл железный винтовой трап, карусель продолжалась, но несла уже вверх, к успеху.

Данилыч, запыхтев то ли от страсти, то ли от одышки, снизу довольно умело подтолкнул мои ягодицы ладонями — мою, можно сказать, гордость, маленькие, но мягкие и размером как раз под хорошую мужскую ладонь. А тут пришлось в самый раз — Данилыч лишь прикоснулся, довольно лениво, но я сразу почувствовала: этот знает, и сладкая судорога прошла по животу.

Ни одно мужское движение не должно оставаться без ответа. К тому же, между прочим, он меня спас, поэтому я как могла — а я могла — изогнулась назад и быстро потерлась щекой об его щетину.

Пока хватит. Мне тоже не время ещё заводиться, а то только и буду ходить косая и на каждый встречный предмет буду смотреть только в одном ракурсе: как устроиться на нём поудобнее — вот хотя бы пожарный гидрант, медный наконечник на конце длинного брезентового рукава, свернутого змеей.

Мы шли по длинному коридору без окон, с уходящим рядом белых дверей. Нет, я никого не виню, наверное, так надо, чтобы коридор был длинный, но просто я заметила, что в таких вот острых ситуациях, которые я довольно часто подстраиваю себе, желание обостряется во сто раз и становится нестерпимым.

Мы свернули в короткий коридор и вышли к широкой зеркальной лестнице, устланной ковром и обросшей ярко-зелёными тропическими лопухами, впрочем, явно искусственными.

Данилыч критически осмотрел меня: дальше шла уже не гаражная жизнь, а светская и, естественно, советская.

— Все поняла! — сказала я, не успел ещё Александр открыть свой золотозубый, с мужественными небритыми складками рот.

В шубке моей не было пуговиц — её можно было только запахивать, проходя в ослепительном освещении из лимузина в холл чего-нибудь, но ещё лучше было её распахивать, открывая свои богатства. «Норки нараспашку», как писал мой любимый автор, которого я почему-то даже надеялась увидеть в Германии, но он оказался в США.

— Норки... запахнуть! — как скомандовал бы своим сиплым голосом старый морской волк Данилыч, и он ещё раз поразился и уставился на меня, когда я точно его тембром это произнесла.

Сверху, отражаясь в зеркалах, уже спускались чьи-то ботинки, и я горделиво запахнулась, как бы выйдя из лимузина (из лимузина я и вышла, правда, из багажника), и царственно пошла наверх, вскользь поглядывая на себя в зеркала, отражающие сразу в трех ракурсах. Нет, для Королевы Багажника очень даже ничего!

Данилыч уже как бы подобострастно поспевал сзади, когда я шла по роскошному уже, широкому коридору с огромным, освещённым лишь лампочками на столиках холлом за стеклянной стеной. В дальнем конце его сиял бар, и бармен, который перед абсолютно пустым залом работал, видимо, сам для себя, играя шейкером, увидев Александра Данилыча, замахал приветственно инструментом: «Идите сюда!»

— А тебя здесь любят! — проворковала я.

— Между прочим я эту коробочку купил, — процедил он.

Я ещё не пришла в себя от восхищения, а мы уже сидели на тёмно-вишнёвых кожаных стульчиках перед баром.

— Сделай шампанского, — холодно бросил он. Бармен почтительно кивнул, открыл бутылку «Мумма» и наполнил два длинных сияющих бокала. Я покрутила ложечкой, пузырьки зашипели.

— Светлейший!.. — воскликнула я, поднимая бокал.

— Между прочим генеральный директор компании «Балтиктур»! — пробурчал он.

— О! — Я ещё выше вскинула бокал, и широкий рукав шубы съехал почти на грудь, обнажив руку.

— Всё! Пошли! — недовольно скомандовал он, отпив полбокала.

Мы пошли по коридору дальше, мимо магазинчика драгоценностей, тускло сияющих в глубине. Вообще, то, что мы шли по этому царству одни, пьянило и кружило голову, может быть, правда, не без влияния шампанского.

— Не знаю, имеет ли право даже генеральный ходить с бабой с голыми титьками, — пробормотал он.

— Он всё имеет! — воскликнула я.

Шампанское было последним глотком, переполнившим меня до предела, и я, время от времени сжимая ножки, всё быстрее и быстрее семенила к двери с буквами «Люкс» в конце коридора.

— Вот это правильно, — он тоже ускорил ход. Ещё на ходу вытащив ключ с колобахой, вонзил с разбегу, и мы ввалились внутрь. Было почти темно, только тускло светилось огромное зашторенное окно где-то далеко. Почти сползая, я стала своими острыми коготками царапать справа, нащупывая самый важный сейчас предмет — выключатель. Александр щёлкнул большим плоским выключателем слева — есть в каютах такой, включающий-выключающий все светильники, — и все озарилось. Я даже забыла об остром своем желании, и он этим грубо воспользовался:

— Нет уж, я первый! — он шутливо пихнул меня плечом в каюту, а сам скрылся за желанной дверкой, в сплошном сиянии.

Я прошла через гостиную, заглянула в спальню. Да, многое приходилось видеть, но таких размеров койки ещё не встречала! Я отодвинула зеркальную стенку — ишь, шалунишки! — и там была ниша шкафа, во мгле пузатились два его чемодана.

Ну, где он там? Если нельзя пописать, то хотя бы опробовать сексодром — как-то два этих невыносимых желания сливались.

Я сбросила туфли и нетерпеливо пошла по желтому бобрику. Где же мой король? Наконец дверь стукнула, и он появился.

— Иди! — кивнул он.

Оказывается, он за это время побрился и надушился какой-то приятной горечью — я, прильнув, жадно всосала этот запах.

— Иди, иди! — он дружески пихнул меня к заветной двери.

Издав львиный рык, я скрылась в ванной.

Нежась в пахучей пене, я тем не менее не дремала, вернее, дремала, но не очень, а в основном соображала: все ли правильно, верно ли я себя веду?

Конечно, можно было раскрутить более страстные, глубокие чувства — я способна и на них, и ещё, ох, как способна... но целый год или два ходить как ненормальной или как больной? Хватит! Вот такая сексуально-веселая дружба в самый раз.

В голубом его халате, волочащемся по полу, я вышла босиком по бобрику. Он говорил по телефону, сидя на кровати, и на меня не оглянулся. Всё правильно. Царство нежных взглядов подождет.

Я села на пуфик перед зеркалом, разглядывала себя, свешивая влажные тяжёлые волосы то влево, то вправо и слегка ёрзая по пуфику, оценивая его упругость. Вообще, между нами, девушками, именно с попкой на пуфике, когда остальные части тела бурно разбросаны по полу, и удаётся мне достигать наивысшего блаженства, но «тайна пуфика» была известна далеко не всем моим партнёрам, в основном, их это даже не интересовало — и блаженство приходилось добывать значительно более сложными и долгими путями.