Анатолий Бузулукский - Антипитерская проза
- Название:Антипитерская проза
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов (СПбГУП)
- Год:2008
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-7621-0395-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анатолий Бузулукский - Антипитерская проза краткое содержание
Б90
Бузулукский А. Н.
Антипитерская проза: роман, повести, рассказы.
— СПб.: Изд-во СПбГУП, 2008. — 396 с.
ISBN 978-5-7621-0395-4
В книгу современного российского писателя Анатолия Бузулукского вошли роман «Исчезновение», повести и рассказы последних лет, ранее публиковавшиеся в «толстых» литературных журналах Москвы и Петербурга.
Вдумчивый читатель заметит, что проза, названная автором антипитерской, в действительности несет в себе основные черты подлинно петербургской прозы в классическом понимании этого слова. При этом, как становится понятно из самого контекста книги, питерское и петербургское — это отнюдь не одно и то же.
© Бузулукский А. Н., 2008
© СПбГУП, 2008
Антипитерская проза - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
«Здесь спит Вован, пацан конкретный.
Жизнь наша — пепел сигаретный».
Новочадов вспоминал своего отца. Тот умирал с тихой, смущенной, осознаваемой виноватостью. Сквозь эту стыдливую грусть отец, казалось, надеялся увидеть в сыне не легкомысленное, стремительное сочувствие, а подлинное горе. Но не увидел. Вот что теперь мучило зрелого Новочадова. Отец, казалось, понимал, что виноват не только перед семьей, женой и детьми, а виноват вообще перед жизнью, в конце концов, перед Богом, который даровал ему эту жизнь, а другого обошел, а он, отец, ее бестолково, с крайней беспечностью профукал. Отец боялся, глядя на суетливые жесты сына, что и тот свою жизнь проведет столь же несообразно. Он видел в сыне то же самое — свое генетическое проклятье, залихватскую, отчаянную бестактность: ты, Господи, меня таким несуразным сотворил, ты и расхлебывай мое ничтожество. Юный сын и губы кривил так же отвратительно и тщеславно, как его отец в свое время. Новочадов замечал, что и у других людей обида на родителей разъедалась виной перед ними. Это противоречие, кажется, было самым плодотворным из всех человеческих расхождений...
Новочадов был немодным, несутяжным, потрепанным журналистом и безвестным, подпольным писателем. Марию его полуночные кропания почти не раздражали, как не могут особенно раздражать шумы осени за окном и полоса зари на паркете. В литературе Мария не находила никакого насущного смысла, кроме причудливости и надменности досуга, сама читала лишь бесконечную Донцову или Маринину, привыкла довольствоваться Новочадовым смиренным, тоскливым, худым, иногда замолкающим и уходящим на неделю, на две в свою коммуналку на Петроградской стороне. Это его внезапно возникающее, неприступное, в чем-то величественное безмолвие наводило ее порой на мысль о том, что занятия литературой, может быть, и стоит считать серьезным делом, но только лишь в той степени, в какой эти занятия влияют на психику человека.
Он говорил ей, что у тишины есть свои альты, у глубины есть свои просторы. Он говорил ей, что когда выйдешь из подполья на люди, увидишь свое будущее как будто продленным раза в полтора.
Мария чувствовала уязвление от таинственности Новочадова, оттого что не могла понять, зачем он с заметным неудовольствием уходит от нее, как будто периодически она становится ему в тягость. Эти приступы одиночества казались ей ненужными и жалкими. Другое дело, когда Новочадов находился в гуще событий, с людьми, когда становился незаменимым, как на этих похоронах тети Жени.
2. Современная идейка
На поминках, когда уже выпили, Мария вдруг с раздражением вспомнила про кутью, шумно отодвинула стул и побежала на кухню. Мария выглядела раздосадованной и брезгливой. С неодобрением она отозвалась о Куракине, который не поехал на кладбище и не присутствовал на поминках. Она надеялась с ним побеседовать и надеялась, вспоминая общее дружное детство, увидеть всех братьев, как и раньше, близкими и равными. Мария думала о том, что, чем больше человек отрывается от семейных традиций, тем больше он опошляется, тем отвратительнее выглядит.
— Мы все-таки родня, тетя Женя все-таки ему родная тетка. Хоть бы рубль на похороны выделил, — негодовала Мария.
— Капитализм, какая теперь родня? — заметила соседка покойной тети Жени.
— Петру Петровичу теперь не до нас. Он человек государственный, занятой, — поддержал Марию с удовольствием Гайдебуров.
— Нельзя так поступать, — не унималась Мария. — Последнюю сегодня тетушку похоронили.
— Маманя, маманя, — хныкал, как маленький, Колька Ермолаев.
— Следующий наш черед, — говорил Гайдебуров.
— Смотрю я на вас и думаю, как вы все-таки похожи друг на друга, — удивлялась соседка.
— Особенно Колька с Куракиным, — подхватил Гайдебуров. — В детстве в деревне тетя Женя кричала Кольку, а прибегал Петька: «Я Колька, я Колька».
— Я Колька, — подтвердил Колька, которому сходство с братьями теперь льстило.
— Теперь не перепутаешь, — говорила соседка. — Коля у нас простой парень, работяга, а Куракин — птица высокого полета.
— Фазан, — сказала Мария.
— Павлин, — поправил Гайдебуров.
— А я воробей, — засмеялся Колька.
— Воробышек, — обняла его Мария и поцеловала в путаную бороду.
— Просто человек умеет нос по ветру держать, — отозвался о Куракине Новочадов.
— Да, нос у него завидный, бордовый. По телевизору не так заметно, гримируют.
— И глаза тоже не белые. Жизнь, наверно, тяжелая.
— Что там на него за дело шьют? Не слышали?
— Шахер-махер. Бюджет пилят. Там ни одного уже без дела не осталось.
— Деловые все стали. Заведут, хвост прижмут и закроют дело.
— Бросьте вы о них. Давайте помянем тетю Женю. Тетя Женя была хорошая.
Новочадов вполголоса пытался объяснить воспаленной, прослезившейся Марии, что от Куракина не следует ждать прилива родственных чувств, что Куракин действительно крупная и популярная в городе персона, что у больших людей душа меняется машинально. Если бы он был шишкой где-нибудь в Урюпинске — это одно дело. Здесь, в Петербурге, и особенно в Москве, всякие там родственные узы — вещь ненужная и обременительная. И потом всякий выход публичного политика на люди должен быть обставлен и оправдан с точки зрения пиара, занимать определенное количество времени согласно протоколу. Честь и хвала Куракину, что он вообще нашел минутку, чтобы появиться здесь и попрощаться с полузабытой теткой, хотя бы немного насупился, вопреки своему знаменитому игривому нраву.
— Ты чего руки не помыл после кладбища? Иди немедленно в ванную, — шепнула Мария Новочадову, увидев его заляпанные пальцы. На среднем правой руки левее и ниже ногтя образовался желтоватый, мозолистый, писательский нарост.
Мария думала о поколении разобщенных людей, об их отвращении к совместному честному существованию, об их непреодолимом, похабном эгоизме, о гуле сгущающейся пустоты вокруг себя, о своем заскорузлом сиротстве. Она понимала, что Новочадов живет сам по себе, а она сама по себе. Она подумала о собственной смерти и совсем не ужаснулась. Она представила свою смерть в знакомой обстановке, представила, как медленно обессиливает и как медленно затмевается вокруг нее свет.
Куракин, перед тем как уехать с похорон и со всеми расцеловаться, перебросился парой фраз с Гайдебуровым.
— Ленька, что там у тебя за конфликт с Болотиным? — спросил Куракин.
Эти слова вывели Гайдебурова из горестного, благодушного равновесия. Он почувствовал влажный жар и скачок давления.
— С каким Болотиным, Петр Петрович?
— Перестань. Со старшим, с Михаил Аркадьичем. Ты, пожалуйста, там разберись. Он уже мне жалуется, как родственнику. Хорошо — мне, а не на меня.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: