Аньес Мартен-Люган - Однажды я станцую для тебя [litres]

Он подмигнул мне и протянул каску своей ненаглядной, которая помахала нам на прощание. Она села за ним, обхватила за талию, они обменялись влюбленными сияющими взглядами и умчались.

– Они такие милые, – сказала я Бертий.

– Ты права, только не понимаю, почему они упорно все скрывают. Можно подумать, боятся меня. Неужели я такая зануда?

Я не удержалась и расхохоталась:

– У тебя тот еще характер.

Она тоже засмеялась:

– Он стащил девушку прямо из колыбели, скажу я тебе! Сандро на пятнадцать лет старше!

– Да, удивительно, я бы скорее поверила, что он увлекся очередной пантерой!

– Ладно, девочки, – сказал Стефан, – я пойду, надо еще прибрать.

– Пока, Стефан! – попрощалась я. – Спасибо за вечер, классно было снова оказаться у тебя.

– Теперь я, по крайней мере, знаю, что ты на меня не сердишься.

– Вот дурак! Иди сюда.

Я его дважды горячо расцеловала, и он оставил нас наедине с Бертий. Она молча наблюдала за мной.

– Ну давай, – подстегнула я ее. – Спроси уже, что хотела.

– Все действительно кончено?

– Да.

– Скажу честно, я не верила, что ты на это способна. Тебе, естественно, наплевать, но я горжусь тобой.

– Не заблуждайся, мне отнюдь не наплевать.

В этот момент подъехало мое такси. Мы поцеловались, она ненадолго прижала меня к груди:

– В новом учебном году встретимся?

– Не имею представления…

– Я это подозревала и потому не набирала четвертый поток.

– Думаю, так разумнее.

Больше не задерживаясь, я села в машину. Захлопнув дверцу, опустила стекло, послала Бертий воздушный поцелуй, она мне помахала, и водитель тронулся с места.

Назавтра я проснулась в семь утра, во рту пересохло, похмелье давало о себе знать. Низкий поклон тебе, Стефан . Я повернулась на бок, завернувшись в одеяло, и посмотрела на окно: я вчера вернулась домой еле живая и даже поленилась задернуть шторы. Я уставилась на серое небо и думала о “Бастиде”, о свете ее раннего утра. И об Элиасе. Он сейчас готовит завтрак, и у него все должно отлично получиться. Обидно, что я не вижу, как он это делает. Мне захотелось позвонить ему, узнать, все ли в порядке, но я сдержалась, объяснив себе, что осталось подождать всего несколько часов. Отказавшись тратить время на бесплодные грезы, я выбралась из постели и быстро пошла в душ. Потом оделась, приняла таблетку парацетамола, налила себе огромную чашку кофе и отыскала в глубине шкафа пачку печенья. Затем вытащила два чемодана. Я рассортировала свои вещи: те, которыми я больше всего дорожила, отправятся в “Бастиду”. Остальные завершат свой земной путь в мусорных баках моего парижского дома. Еще какие-то окажутся на тротуаре возле двери – кому пригодятся, заберут. Я делала последний штрих в большой уборке, начатой накануне, когда были выброшены вещи Эмерика. Я была рада, что он спокоен, как и я.

В одиннадцать утра я была готова закрыть за собой дверь парижской квартиры. Я обошла ее в последний раз, и мне показалось, что она лишена души и жизни, я чувствовала себя здесь чужой. И никакой грусти от того, что я ее покидаю… Даже, напротив, появилось чувство легкости. Как будто я снова наполнялась энергией.

Я ушла не оглянувшись.

Обратный путь показался мне бесконечным. Как только поезд на скорости 300 километров в час пролетел мимо вокзала в Валансе, я вскочила, подхватила чемоданы и встала возле выхода, готовая спрыгнуть на перрон. Меня забавляли возбуждение и нетерпение, полностью противоположные моему вчерашнему настроению на пути в Париж. Я вела себя словно юная девчонка. В сумке завибрировал телефон, и я не мешкая вытащила его.

– А… это ты, Кати…

– Не стоит так бурно радоваться! Похоже, ты разочарована.

С чего бы мне быть разочарованной? На что, интересно, я рассчитывала?

– Нет, конечно. У тебя все в порядке?

– Да, а у тебя? Ты в поезде?

– Только что проехала Валанс.

– Помнишь, что мы сегодня вечером празднуем твое возвращение к танцам?! Ждем тебя у нас!

– Э-э-э… А вы не хотите прийти в “Бастиду”?

– А что?

– У меня клиенты.

– Я думала, ты закрыла бронирование…

– Они неожиданно приехали вчера вечером, и Элиас ими занялся.

– Элиас? Интересно… Ладно, мы согласны! Я принесу ужин.

– Нет! Не надо, я сама приготовлю.

– Но он уже готов!

– Спасибо, дорогая Кати, я тебя целую, до вечера.

Как только открылась дверь, я выскочила из поезда. Какое счастье – солнце, мистраль, сухой воздух! Я потратила уйму времени, запихивая чемоданы в свою крохотную машинку. А потом мечтала о том, чтобы поскорее доехать, и изо всех сил давила на педаль газа. Что не производило особого впечатления на мою “панду”.

При подъезде к дороге, сворачивающей к “Бастиде”, я притормозила и последние несколько метров еле ползла. Но когда я выключила двигатель, радиатор возмущенно зашумел – я изрядно помучила свою “панду”. Ничего, придет в себя. Я выскочила из нее и вдохнула воздух полными легкими. Подняла голову к небу, но не стала надевать солнечные очки – обожаю, когда меня заливает сияние света. Теперь я на своем месте.

Несколькими секундами позже радость сменилась не менее сильным разочарованием. Автомобиля Элиаса на стоянке не было.

Выгрузив чемоданы и поставив их у себя в комнате, я рискнула подняться к нему: мне было необходимо узнать, написал ли он что-то в мое отсутствие. Да, написал, последняя запись датирована сегодняшней ночью.

Дом Ортанс без нее пуст, и я, как последний идиот, сказал ей об этом. Надеюсь, я не перешел границы. Не смог удержаться и не написать ей. Интересно, чего она ждет от своей поездки в Париж. Встретится ли она с этим типом? Безусловно. У меня нутро сводит при одной мысли. Ночью я не усну. Но вообще-то все это меня не касается, а ее настоящая жизнь именно там. Ничего же не значит, что… Так, стоп.

Я оторвалась от чтения, и на моем лице расцвела улыбка. Какой он смешной! Знал бы он… Я перевернула страницу, утром он снова что-то написал. Я начала читать и после первой же фразы рухнула на пол рядом с кроватью:

“Они уехали, ты можешь вернуться, все извиняются за зло, которое тебе причинили”. Такого я не ожидал. Все деревенские, все мои пациенты сожалеют о том, что произошло, – так мне написали. Они признают, что пошли на поводу у несчастных родителей. Горе лишило их разума, я их понимаю и прощаю, несмотря на то, что они со мной сделали. Они предпочли уехать подальше от этого проклятого места, как они сказали. Похоже, что теперь во мне там нуждаются, ни один врач не соглашается занять мое место. Мой кабинет ждет меня, я даже получил фотографию заново выкрашенного фасада, и мэрия готова его отремонтировать. Что мне со всем этим делать? Мне возвращают мою жизнь. И я должен решить, беру я ее или нет… Теперь все кажется таким простым. Все проясняется… Черная дыра, в которую я угодил, отпускает меня. Способен ли я простить? Думаю, да.