Роберт Шареноу - Берлинский боксерский клуб [litres]

– Должно быть, им хватило ума обратиться к частнопрактикующему врачу, – сказал герр Браун.

– У твоих родителей есть знакомые врачи? – спросила Графиня. – Знакомые врачи-евреи?

– Не знаю.

– Не важно. Именно так они наверняка и сделали. – Уверенность в голосе Графини показалась мне слегка напускной.

– По радио рассказывали, что ночью было много арестов, – сказал герр Браун. – Вот и твоих родителей могли остановить и отправить за решетку.

Я живо представил себе маму с отцом запертыми в грязной и тесной тюремной камере. Что теперь будет с нами, со мной и Хильди? Неужели нас тоже арестуют?

– Не пугай мальчика, – сказала Графиня.

– Я просто пытаюсь смотреть правде в глаза.

– За что их арестовывать? – спросил я.

– Например, за подстрекательство к беспорядкам, – ответил герр Браун.

– За подстрекательство к беспорядкам? Как и кого они к ним подстрекали?

– Разумеется, никак и никого, – сказал он. – Но в газетах пишут, что погромы спровоцированы самими евреями. Их, судя по всему, даже заставят компенсировать нанесенный погромщиками ущерб. А сегодняшняя ночь может выдаться даже более бурной, чем вчерашняя. Так что советовал бы тебе, пока все не уляжется, отсидеться где-нибудь в четырех стенах.

– У меня вы с сестрой можете оставаться, сколько понадобится, – сказала Графиня.

– А если никогда не уляжется? – спросил я.

Ни один из двоих мне не ответил.

– Мне надо искать родителей.

– Я бы не советовал злоупотреблять телефонными звонками, – сказал герр Браун. – Не стоит задавать слишком много вопросов. Это может навлечь подозрения – на тебя… и на нас.

– Подозрения в чем?

– Не важно какие подозрения. Лучше бы не было никаких.

– Давай переждем, Карл, – ласково сказала Графиня. – Дня два, не больше. А потом займемся поисками.

– Нет. Искать надо как можно скорее.

– Это слишком рискованно, – сказал герр Браун.

– Мне помогут.

– Кто? – спросила Графиня.

– Кое-кто. Он живет тут недалеко.

– Что же ты ему с самого начала не позвонил? – спросила Графиня.

– Потому что мне с ним нужно поговорить лично.

Из-за того, что Макс не отвечал на мои письма, я боялся, что и по телефону он со мной разговаривать не станет. Поэтому я должен был увидеться с ним лицом к лицу.

– Тебе не стоит ходить по улицам в одиночку, Карл, – сказала Графиня.

– Что со мной сделается? – сказал я. – Я же не похож на еврея.

Отель «Эксельсиор», занимавший практически целый городской квартал, слыл самым большим отелем на европейском континенте. К услугам постояльцев здесь были шесть сотен номеров, девять ресторанов, множество магазинов, библиотека с семью тысячами томов и специальный подземный переход, связывавший отель с расположенным через улицу Анхальтским вокзалом. В отеле имелась собственная служба безопасности и издавалась ежедневная газета. Это был целый город в городе. А мне он в тот день показался с улицы громадной, ощетинившейся пушками крепостью.

Я перебрал в уме множество способов проникнуть в отель и найти там Макса, начиная с того, чтобы прикинуться посыльным с телеграммой, и вплоть до того, чтобы наподобие героев комедий братьев Маркс спрятаться в тележке с продуктами или с постельным бельем. Я даже обдумывал, не попробовать ли мне с помощью остававшейся у меня смешной суммы подкупить кого-то из горничных или швейцаров. В конце концов, заключив, что все придуманные мною комбинации крайне рискованны и ненадежны, я решил идти напролом.

В главном вестибюле отеля – богато изукрашенном, освещенным золотыми люстрами и уставленном мягкими креслами и диванами – я направился прямиком к стойке регистрации, за которой выстроились одетые в элегантную униформу портье. Из них я выбрал того, что выглядел менее неприступным.

– Чем могу служить? – спросил портье.

– Я к Максу Шмелингу.

Портье подозрительно прищурился.

– Он вас ждет?

– Нет, но…

– Сожалею, но герр Шмелинг не принимает незапланированные визиты болельщиков.

– Я не болельщик. Я его друг. Он старинный друг нашей семьи.

– В самом деле? – спросил портье с сильным сомнением в голосе.

– И кроме того, он мой тренер.

– Тренер? Не знал, что герру Шмелингу приходится брать учеников.

– Я у него единственный. Мы с ним тренировались в одном месте, в Берлинском боксерском клубе…

– Не думаю, что у герра Шмелинга найдется время…

– Позвоните ему, очень вас прошу. Узнав, что я здесь, он обязательно захочет со мной увидеться.

– Почему в таком случае вы не позвонили ему заранее и не сообщили о своем визите?

– Потому что я просто шел мимо вашего отеля и вдруг захотел зайти с ним поздороваться. Уверен, ему будет крайне неприятно узнать, что меня отсюда выставили. Он, между прочим, всегда прекрасно отзывался о персонале отеля. А теперь, не дай бог, будет вынужден пожаловаться на одного из служащих самому управляющему.

Я прищурился, будто не сразу мог разобрать имя, вышитое у портье над нагрудным карманом.

– Мы же с вами этого не хотим, да, герр Прайзинг?

Портье нахмурился и снял с трубку.

– Как вас зовут?

– Карл Штерн.

Он отвернулся от меня и набрал номер. Говорил он тихо, но мне все было слышно все до последнего слова.

– Номер семьсот один, пожалуйста. Danke [54] Спасибо (нем.). . – Пауза. – Guten Morgen [55] Доброе утро (нем.). , герр Шмелинг. Говорит Генрих Прайзинг со стойки регистрации. Простите за беспокойство, но вас тут спрашивает молодой человек. По его словам, вы дружите с его семьей и учите его самого боксу. Да, его зовут Карл Штейн.

Последовавшее затем молчание тянулось целую вечность. Портье внимательно слушал собеседника и понимающе кивал. Потом на его губах мелькнула улыбка. Решив, что Макс велел ему гнать меня в шею, я принялся судорожно придумывать новый план поиска родителей, но ничего путного мне в голову не приходило.

– Разумеется, герр Шмелинг. До свидания. – Портье повесил трубку. – Подниметесь на лифте на седьмой этаж, а там – по коридору налево. Герр Шмелинг и фрау Ондра проживают в номере семьсот один.

– Danke sehr [56] Большое вам спасибо (нем.). , – сказал я и пошел через вестибюль к лифту.

Сухощавый мужчина с темными, расчесанными на аккуратный пробор волосами взглянул на меня поверх газеты. Вдруг он что-то заподозрил, подумал я. Через мгновение мужчина снова углубился в чтение, но мне все равно казалось, что меня провожают сотни глаз, что в любой момент может раздаться возглас «Еврей!», и тогда передо мной вырастет гостиничный детектив, схватит и выбросит на улицу. Тем не менее я благополучно добрался до лифта и облегченно вздохнул, когда за мной закрылась его дверь. Одетый в ливрею лифтер повернул медный рычаг и поднял кабину на седьмой этаж. Там я вышел в коридор, во всю длину выстланный золотистым ковром с кружевным темно-бордовым узором. Нужный мне номер 701 я нашел в самом конце коридора. В него вела массивная двустворчатая дверь с настоящим дверным колокольчиком – на дверях остальных номеров висели обычные дверные молотки. Я собрался с духом и позвонил.