Марк Казарновский - Из жизни военлета и другие истории

Протоколы допросов получились славные. Теперь требовалось раздобыть сионистов, хотя бы двух (то есть, евреев) и можно выходить хоть на небольшой, но процесс.

Первый секретарь обкома ВКП(б) Михаил Васильевич Мясников мог быть доволен. Операция по успокоению жены своей Евгении прошла в соответствии с хорошо разработанной интригой. И жена довольна, что хорошо ощущается, и решения ЦК по борьбе с космополитами начинает выполняться и, может это и главное, убран настырный, молодой и наглый третий. То, что на бюро пройдет решение о его снятии, сомнений не вызывало. Не впервой. И не первый год.

Первому секретарша доложила — на прием просится третий секретарь Роальд Юрьевич. Роальд вошел вроде даже и без тени смущения или беспокойства. Нагловато, с веселинкой смотрели остзейские глаза Роальда на Михаила Васильевича.

— Ну конечно, Михаил Васильевич, вы уже все знаете.

— О чем это ты, Роальд?

— Да о моей жене Валентине и ее перемене места жительства.

— А, это. Конечно. Меня ведь по службе Иван Иосифович обязан информировать. Я полагаю, этот вопрос мы рассмотрим на бюро в самое ближайшее время.

— Михаил Васильевич, а может она того, ни в чем не виновата? — вкрадчиво спросил Третий.

— Да, может и так. Но у нас, ты это ведь хорошо знаешь, невиновных не берут, честных — не сажают. Поэтому я пока не намерен обсуждать юридическую составляющую вины твоей жены, а вот то, что ты пропустил в семье своей ротозейство, мы, я считаю, должны обсудить на бюро. И в самое ближайшее время.

Все было сказано. И собеседникам уже совершенно стало понятно. Вместе — не быть. А кому уйти и с каким треском — тоже стало ясно.

Первый отправился обедать в обкомовскую столовую в хорошем расположении. Уже послана шифровка о мерах по борьбе с этими самыми. Теперь — отобедать и готовить бюро. Бюро с персоналками Первый всегда готовил сам. Вызывал по одному всех членов бюро. Должен был быть уверен — все должно пройти без сучка, как говорится.

После обеда было время шифровок. Между различной информацией о бдительности, о космополитизме и, наряду с этим, неукоснительной дружбе народов Первый выудил шифровку сегодняшнего утра.

Орграспредотдел ЦК ВКП(б) сообщает, что знает о материалах, имеющихся в областном НКВД по Валентине Федоровне Алкснис и просит не производить никаких оргмероприятий в отношении Р. Ю. Алксниса до последующих указаний. Подписал зав. сектором В. Эрлих. Какового первый и знать не знал и ведать не ведал.

Но бюро с персональными вопросами тут же отменил. Но и задумался. Что-то не так пошло в «датском королевстве». Впрочем, правды ради, Первый в части Шекспира был не очень. Иначе говоря, просто совершенно не знал ни самого драматурга, ни его различных пьес. Не отягощался. А настроение испортилось.

В Исполнительном Комитете трудящихся Медногорска все было попроще. Принесли ордер на арест Арона Григорьевича Пекарского. По установленному порядку, прежде, чем арестовать кого-либо из госслужащих, визу надо получить от его руководителя. А Арон Пекарский оказался служащим облсовета. Гюльнара Семеновна, зампред, облисполкома, схватилась за голову. В городе все было плохо. Еды не хватало катастрофически. Врачей не было. По распределению никто не ехал. Еще бы — или дышать выбросами медеплавильных печей, либо шлепать по сернокислым лужам от серного ангидрида. Не было одежды. Благо, еще башкиры и татары поставляли шубы и тулупы. Зимой здесь не забалуешь.

И вот в этой катастрофе еще изымают сапожника. Да, поляк. Но наш, советский. И гражданство — наше. И фронт — наш.

И награды — наши. Но самое главное — обувал почти весь город. На что уж умельцы башкиры и татары, но и они заказывали Арону сапоги, полусапожки, туфли и так далее. Еще и языком цокали.

И прибыль городу приносил достойную. Но — делать нечего, опыт в таких делах у Гюльнары был. К сожалению. Правда, решила потянуть день-два. Тоже мне, нашли еврея. Да он вовсе и поляк. Вот ведь нелепица — эти космополиты и борьба с ними.

А Арон ничего такого и не думал. Народу было много. Правда, сыпались мелкие беды. Но Бог миловал, совсем беды были мелковатые.

Например, однажды пришло предписание взять на стажировку — обучение трех учащихся ПТУ (это вроде профессионального тех училища). Ну, что делать — взял. Как говорили в местечке — на свою голову.

Ребята оказались подвижные, все — курящие и ни в коем случае не желающие учиться этому самому сапожному делу. Они хотели только одного — есть. И еще — мацать приемщицу. Бедная Галя охала, ахала, ругалась, отбивалась и пришлось вмешаться. Опыт был. Арон схватил наиболее ушлого и, конечно, чуть не раздавил ему руку. Блудливую, кстати. Видно, в ПТУ силу уважают. Потому что они притихли и только просили поесть. Гале Аронсказал — отдай им сало, хлеб и лук. Лишь бы не безобразничали.

Слава Богу, прошли три недели. Ребята «обучение» закончили. Не взяв в руки молоток ни на одну секунду.

Закончили они, значит, обучение, но и обокрали лавочку капитально. Пропали дорогой хром и цветные кожи, что поставляли башкиры. Потом на рынке заготовки появились. Их же и покупал Арон. Так что за короткое время восстановил потери и жизнь снова потекла: стук-стук-стук. И гвоздики. Вот и еще одни дырявые, можно сказать, ботинки начали служить вторую, а может и третью жизнь.

Заходили и гости. Вечерами. Но уже не было сосланной Татьяны Николаевны. Не было ее дочери Дамиры. Только затертый клочок бумаги. Он читает: «Милый, милый мой, вот не довелось нам быть вместе…» — прячет бумажку и начинает ладить очередной башмак.

Гости подчас странные, но что делать — гости. Почти каждый день, нет, вероятно, через день, появлялся Густав Иванович Войно. Такая вот странная фамилия. Да и он был несколько необычным. Очень высокий и, как и все в основном высокие люди, достаточно сутулый, с большой лысиной и губами (вроде лошадиных — сказала моя приемщица), он обычно приходил под вечер, клал на прилавок приемщице кулек или несколько кусочков сахару, садился ближе к печке и минут тридцать находился в полной недвижимости. Время от времени спрашивал — мешает ли он.

Нет, Густав Иванович не мешал. Даже наоборот. Он работал юрист-консультом при исполкоме и верно был отличным юристом. Ибо, как рассказывала приемщица Галя, самые запутанные дела города и особенно завода проходили через руки юриста Войно. Да и горсуд Медногорска своим вниманием его не обделял.

Все дела находились в портфеле, перевязанном веревкой. Верно, портфель этот дорого стоит. Рассказывали, однажды на рынке портфель у него шпана вырвала. Но не ожидала такой реакции. Густав Иванович не только тотчас догнал шпану, не только немедленно отнял портфель, но и начал избивать ребят, не обращая внимания ни на число, ни на ножи и другую арматуру «бойцов».