Рейчел Коттон - Только здесь

И вот так меня захлестнуло чувство вины. Меня тронуло, насколько сильно две мои подруги обо мне заботятся, но я так плохо себя чувствовала из-за того, что не могу им рассказать правду.

Я знала, что не могу этого сделать. Не сейчас. Не тогда, когда так много поставлено на карту. Я не знала, что я выиграю, если сдержу секрет Тео, просто в глубине души чувствовала, что слишком много потеряю, если проболтаюсь.

По правде говоря, придя домой и обнаружив, что мама ждет меня в гостиной, я была в шоке.

Когда я училась в начальной школе, она делала так постоянно, каждую пятницу приходила домой пораньше и ждала, что я вернусь, ворвусь в комнату, и она выслушает, как прошел мой день. Мы смотрели фильмы и лежали, свернувшись на диване, набивая животы шоколадом и попкорном, и говорили обо всем на свете.

Это была традиция, время, когда мы могли укрепить нашу связь, только между нами, девочками. Мы никогда не приглашали на наши киновечера папу и брата: это было наше и только наше мероприятие.

Но я стала старше и перешла в пятый класс, а мамина карьера пошла в гору, и киновечера стали не единственным, что сошло на нет. А вместе с тем сдулись и наши отношения.

И все же вот она, завернувшаяся в одеяло, на своем привычном месте на диване, руки уже тянутся к шоколадным батончикам, готовясь закинуть их в рот. На журнальном столике стояла коробка со старыми фильмами, а рядом лежал пакетик с попкорном. Это было совершеннейшее дежавю – увидеть ее здесь, ожидающую моего прихода.

Но ощущение продлилось всего мгновение, а затем я вернулась в реальность и вспомнила, что я больше не та маленькая девочка, которая любила каждую пятницу смотреть с мамой фильмы, и что она уже не та женщина, что смотрела со мной кино.

Когда я осторожно вошла в комнату, она подняла голову и посмотрела на меня, ее лицо осветила широкая улыбка.

– Эй, – весело сказала она. – Хочешь посмотреть фильм?

– Что это значит? – спросила я, подходя к ней, как настороженное животное, приближающееся к протянутой руке. – Тебе разве не надо сидеть на работе?

Мама пожала плечами и подвинулась на диване, освобождая мне место.

– Мы закончили пораньше, и я решила, что возьму выходной, чтобы приехать домой и посмотреть с тобой кино, как в старые добрые времена.

Еще в ту пору я привыкла к тому, что родители большую часть времени проводят на работе. Карьера всегда была у них в приоритете, и они всегда допоздна работали по вечерам. Но только несколько лет спустя, когда мы с Брентом стали постарше и родители смогли больше фокусировать внимание на работе и меньше – на нас, я осознала, что мы совсем друг от друга отдалились. Иногда я чувствовала себя так, будто мы живем на разных планетах: мы больше никогда не проводили вместе время и даже несмотря на то, что жили в одном доме, нас друг с другом ничто не связывало. Они не находили времени, чтобы позвонить Бренту, учащемуся в университете, и я была абсолютно уверена, что они не смогли бы назвать ни одного из моих друзей или учителей. Сходным образом мы больше не спрашивали их о работе. Ни я, ни Брент не смогли бы сказать, над чем сейчас работают наши родители. Мы стали чужими людьми, живущими под одной крышей, и от этой мысли делалось больно.

Поэтому, когда я увидела, что мама дома и пытается провести со мной время, я опешила. Я слегка прищурилась и уставилась на нее, у меня пропал дар речи. Казалось, она заметила мою неуверенность, но не расстроилась, а похлопала рукой по дивану.

– Подойди, присядь.

Я подошла поближе и уселась, ужасно напряженная и чувствуя себя не в своей тарелке.

– У нас здесь полно всего, – пробормотала она, вытаскивая пару старых DVD и протягивая их мне. – Есть какие-нибудь идеи?

Я взглянула на один из дисков у меня в руках, испытывая при этом незнакомые эмоции – странную смесь ностальгии и смутного желания.

– На самом деле, мне кажется, сейчас твоя очередь выбирать, – сказала я не своим голосом. Мы всегда выбирали фильмы по очереди, чтобы все было по-честному, и я все еще помнила, как вытянула фильм – «Русалочку», а потом мы навсегда забросили нашу традицию.

Мама открыла рот от удивления:

– Ты все еще помнишь? – по глазам было ясно, она удивлена.

Я просто кивнула.

– Хорошо, – мама отвернулась от меня и снова заглянула в коробку. Какое-то время она в ней рылась и бормотала что-то себе под нос, пытаясь принять решение.

Я поняла, как сильно она, должно быть, старается, как сильно хочет, чтобы это сработало. Для нее это было не просто выбором фильма, это было единственным способом снова воссоединиться со мной. И это наполнило мое сердце теплом. Я почувствовала, что меня все еще любят. Она старалась, и мне этого оказалось больше, чем достаточно.

Затем мама повернулась ко мне, и ее улыбка трансформировалась в озорную ухмылку, а глаза загорелись воодушевлением.

– Это все старые фильмы, – сказала она, и я поняла, к чему она клонит. – Как насчет того, чтобы вместо этого посмотреть что-нибудь другое?

– У тебя есть что-то на примете? – спросила я. Но я знала маму слишком хорошо и уже догадалась, что она ответит.

А затем я увидела, как ее глаза снова блеснули, сделав ее моложе, сделав ее в точности такой же, как та женщина, которая любила сидеть со мной на этом самом диване, выбирая фильм по вкусу. И неважно, что она осталась в костюме, и неважно, что ее волосы были завязаны в тугой узел на макушке, вместо каскада свободно ниспадающих прядей до плеч, как она носила раньше. Потому что она была здесь, и сейчас я понимала, что это та самая женщина из моих воспоминаний. Я просто редко ее видела.

– Я подумала, может, мы посмотрим ужастик? – предложила она, и я почувствовала, как по моему лицу расплывается ухмылка.

Это идеальный выбор. Потому что несмотря на то, что раньше она бы такой фильм не предложила, он показывал, насколько все изменилось. Я больше не была десятилетним ребенком, который смотрел только диснеевские мультики, я была взрослой. И все же во мне все еще жила эта маленькая девочка, точно так же, как та мама, которую я знала прежде, жила в ней.

– Лучшего выбора не найти, – ответила я, и ее улыбка тут же отзеркалила мою.

Хотя я и обещала себе этого не делать, я не смогла сдержать громкий смех, когда мама закрыла лицо диванной подушкой. Оно было бледным, но глаза блестели – мы смеялись до слез.

– О господи, я не могу, – пробормотала она.

– Все не так уж и плохо, – ответила я, но даже мне было тяжело смотреть на экран. – По крайней мере, ей выбили только один глаз.

От моего комментария она только скорчилась на стуле и еще раз весело хихикнула. Волосы стали выбиваться из узла у нее на голове, а костюм помялся. Я смеялась с ней вместе, откидывая назад голову и вытирая глаза.