Кэтрин Хайд - Ветряные мельницы надежды

Натали вскарабкалась на диван, потянула за собой Ферди и обернулась: она должна быть уверена, что мама рядом. Я села за стол, чтобы Натали знала, что я никуда не денусь. Она сунула большой палец в рот, опустила голову на подушку по кличке Ферди, и Стелла включила видео.

— Спасибо, — сказала я, когда сестра устроилась напротив меня.

Откуда ни возьмись появилась Дездемона, вспрыгнула на стол. Эта кошка узнает Таро по запаху, не иначе.

— Итак? Каков насущный вопрос? Что ты хочешь выяснить у карт?

— М-м-м… Тот парень, помнишь… — Я понизила голос до шепота: — Ну, ты еще сказала, что мне надо уйти от Карла к нему?

Стелла перетасовала колоду и теперь раскладывала карты.

— Малышка, такое можно сказать примерно о каждом парне на земном шарике.

— Речь о том, с которым я познакомилась.

— И что с ним?

— Он немножко моложе, чем я думала.

— Насколько?

— Ладно. Намного моложе, чем я думала.

— Сколько ему?

— Совсем мало.

— Долго будешь тянуть? Говори, сколько лет!

— Он… Можно сказать, жутко молодой.

— Эй, дело-то хоть легальное? В смысле — он совершеннолетний? — свистящим шепотом спросила Стелла.

Я молчала. Уткнув взгляд в стол. Мы обе с Дездемоной молча таращили глаза на карточный расклад.

— Силы небесные… Сколько до восемнадцати?

— Всего четыре месяца.

— И ты хочешь знать, как поступить.

Дездемона спрыгнула со стола и обиженно удалилась. В следующую секунду Стелла одним мастерски ловким движением сгребла карты и вернула колоду в лиловый бархатный мешочек на завязках.

— Почему ты убрала карты?!

— Карты нам ни к чему, малышка. Взывать к Великому Духу нужно в особых случаях, столкнувшись с чем-то действительно сложным. А твой случай — проще простого.

— Ты шутишь?

— Никаких шуток. Суди сама. Требуется: выбрать между парнем, который чуть моложе, чем хотелось бы, и парнем, который тебя лупит и держит на коротком поводке. Хватай молодого, девочка! Выжди четыре месяца — ради приличия — и хватайся обеими руками за жизнь без побоев.

Стелла замолчала, и в комнате теперь звучал только голос Джуди Гарленд: она пела «Где-то над радугой». Я-то была уверена, что Стелла запретит даже думать о семнадцатилетнем мальчике. Скажет, что у меня с головой не все в порядке. И тогда моя вестсайдская мечта улетучится как дым. А Стелла ничего подобного не сказала, совсем наоборот. Какое облегчение. Господи, будто гора с плеч. Если честно, я сама была потрясена тем, как мне стало легко.

— Я не только об этом хотела узнать у карт.

— А еще о чем?

— Придет он сегодня или нет? Я ведь в нашу прошлую встречу его огорошила. Ну, новостью про Карла. Считай, как обухом по голове. А когда прощались, спросила: «До послезавтра?» Он обещал, но не очень-то уверенно. Вот я и боюсь, что он за это время подумает-подумает — и не придет.

— И ты хочешь, чтобы карты рассказали тебе будущее.

— Точно.

— А они не расскажут.

— Почему?

— Опять вопрос, на который я уже сто раз отвечала.

— Правда?

— Девочка моя, я тебе постоянно твержу, что будущее не высечено на камне, не решено окончательно и бесповоротно. Будущее — это дорога, которую мы выберем сегодня из многих возможных дорог. Ты в любой момент можешь свернуть с неверного пути — и в итоге окажешься совершенно в другом месте.

— A-а. Что-то такое я слышала. Да, знакомо. Ну а как свернуть с неверного пути?

— Вообще-то надо было раньше думать. Поздновато спохватилась, малышка. Но попробовать надо. Думай только о том, что он придет. Никаких сомнений. Не смей представлять, что он тебя кинул. Представляй, как он появится. Обычно мы получаем то, о чем много думаем и сильно мечтаем.

Я посмотрела на Натали: лежит на диване, большой палец во рту. Дороти и Тотошка кружились и кружились, подхваченные смерчем.

— Придется как-то убить время, — сказала я. — Сама знаешь, если она «в осень ос» попала, ее оттуда не вытянуть.

— Тогда пойду сварю еще кофе, — отозвалась Стелла.

Когда я шла на встречу с Тони, хлынул дождь. Настоящий ливень, про который даже не скажешь, что он состоит из капель. Будто кто-то на небесах перевернул гигантскую бадью с водой. На Нью-Йорк разом обрушился целый океан воды.

Я была в длинном плаще и серой шляпе с широченными полями и все равно чувствовала, что волосы от сырости закудрявились, а джинсы снизу промокли.

Такой ливень мог быть дурным знаком, хотя я и не сказала бы наверняка почему. Мне просто казалось, что Бог должен здорово разозлиться, чтобы именно в эти минуты устроить потоп. Вдвойне глупая мысль: я ведь даже в Бога не верю.

У нас с Карлом очень мало общего, и это одна из таких вещей. Мы с ним и познакомились в школьном Клубе атеистов. Я там была новичком, а он среди выпускников. Однако я отвлеклась.

Я не должна была думать о дурных знаках и тому подобном, ведь Стелла велела представлять, что Тони придет. Значит, так и буду делать. Никаких черных мыслей, только хорошие.

Надо бы нам условиться, как он может со мной связаться, подумала я. На всякий случай. Вдруг так произойдет, что меня загонят в угол и я расскажу Карлу об увольнении. Но дать Тони свой адрес или телефон нельзя. Узнать его телефон? Или дать ему адрес Стеллы — на самый-самый пожарный случай? Не забыть бы. Ни в коем случае не забыть. Непременно надо это сделать. Если он придет.

Когда он придет. Когда!

Я ждала на нашем месте. Долго ждала.

Я сидела на скамейке, я шагала туда-сюда по платформе.

У меня не было при себе часов. У меня их вообще нет. Я просто чувствовала, что время давно вышло.

Стелла велела представлять, как он пришел.

Я решила, что Тони уснул. Точно. Такое ведь уже один раз было. Правда, тогда проснулся и успел. Но всякое бывает, мог опять уснуть.

Только голос внутри меня звучал все громче. Голос говорил: «Ты обманываешь себя. Он не придет. Никогда. Ты знала, что так будет. Знала, что он исчезнет, как только узнает правду. С какой стати ему приходить после того, что ты ему рассказала? С какой стати он захочет приходить?»

Я потопталась у скамейки еще немного и поднялась к выходу. Тони исчез навсегда. И самое печальное, что я его не винила.

На следующий день вместо пробежки я пошел в видеопрокат и взял «Вестсайдскую историю» — с благословения Делайлы и за ее счет.

С кассетой я, конечно, вернулся к Делайле. А как бы иначе я посмотрел кино?

Делайле очень понравилось мое новое имя.

— Тони и Мария! — воскликнула она. — Это же здорово. «Ромео и Джульетта» в нынешнем пересказе. Хотя фильм-то снят в начале шестидесятых. Не такая уж и современная история. Если так дело пойдет, сынок, в скором времени ты посмотришь и фильм, снятый после твоего рождения. Безо всяких песен и танцев.