Александр Баринов - Босяки и комиссары

В Таллине меня с нетерпением ждали Марво и его приятели, которым хотелось поскорее запустить производство экстази на моем заводике. Поэтому мне сразу же пришлось взяться за работу. Разбираясь со своим оборудованием, я отобрал то, что нужно было для новой технологии. Всякого лишнего оборудования, химикатов и прочего имущества, которое я использовал, когда делал фенилацетон, набралось довольно много, и я задумался, куда это все деть. Хранить в новом цехе его было неудобно — слишком много места оно занимало. Одних только химикатов было несколько сот килограммов, к тому же они были довольно маркие и вонючие. И тут подвернулась возможность все это продать.

У меня был давний приятель по имени Март, который хорошо знал директора Таллинского химического завода Элтенбурга. Как и химкомбинат в Черкассах, его предприятие в советское время успешно работало, получая заказы со всего Советского Союза, но потом захирело. В России его продукция уже никому не была нужна, на западный рынок пробиться не удалось, и завод на тот момент пребывал в полузаброшенном состоянии, перебиваясь случайными заказами. Сам Элтенбург — уже пожилой мужчина, по рассказам Марта, был очень хорошим химиком-ученым, имел много научных званий и наград. Вот тогда я и предложил Марту, чтобы он переговорил с Элтенбургом, не купит ли тот у меня оборудование, чтобы самому делать на своем заводе фенилацетон или амфетамин. Ему это было бы тем более удобно, что прятать, как мне, такое хозяйство от посторонних глаз было не надо. На своем предприятии он мог поставить мои агрегаты открыто — все-таки у него настоящий химзавод, а что именно с их помощью производится, несведущим людям не понять. Вскоре Март сказал, что директор согласился и даже не очень долго думал. Я передал ему ненужное мне имущество, все химикаты, включая довольно большое количество сырья — практически готового фенилацетона в пасте, который привез из Черкасс, и в придачу бумаги с описанием своей технологии.

Как рассказывал Март, Элтенбург сразу же начал изготавливать амфетамин, причем очень ловко — остроумно, по его собственным словам, с точки зрения химика — усовершенствовал разработанную для меня коллегами Людмилы технологию. Но и здесь хоть немного заработать Элтенбург не смог. По характеру он был человеком довольно прямолинейным и резким, к тому же решил работать один, без чьей-либо помощи и защиты. В результате он, как я слышал от знакомых, разругался со многими потенциальными покупателями, и очень скоро на него вышла полиция, арестовав прямо при продаже наркотиков. Однако проданное мной Элтенбургу оборудование, технология и даже сырье не пропали. Как оказалось, сразу после его задержания, пока полицейские не успели провести обыски, Март умудрился ночью тайком вывезти с завода все это имущество и стал делать фенилацетон и амфетамин где-то в другом месте уже сам.

Рассказывали, будто Март нашел каких-то серьезных постоянных заказчиков, которые авансом выкупали у него весь товар, и потому дела у него шли хорошо. Иногда я с ним встречался в кафе, мы болтали о делах, но Март уверял, что наркотиками больше не занимается. Я, конечно, видел, что он врет. И много позже узнал, на кого он на самом деле работал и кто помог ему украсть оборудование с завода Элтенбурга. Но тогда дела Марта меня особо не интересовали, хватало своих забот.

Вернувшись из Черкасс, я трудился не покладая рук — монтировал новую установку согласно полученным от коллег Людмилы инструкциям. Работа эта была тяжелая, но результат я осматривал с гордостью. Получилось у меня все не хуже, чем в свое время у украинских рабочих-наладчиков. Когда мы с Райво делали фенилацетон в нашем старом ангаре, нам — а чаще мне одному — все время приходилось ведрами, залезая по лестнице, сверху заливать в реакторы и емкости разные едкие химикаты, отчего стояла вонь и грязь. Здесь же получилась установка замкнутого производственного цикла — все вещества переливались из одного реактора в другой или в стеклянные емкости с помощью вакуумных насосов. Надо было лишь кнопки нажимать да вентили переключать.

Наконец, мы начали готовиться к запуску производства. Обсуждая, как будем работать, кто и за что будет отвечать, где доставать сырье и другие химикаты, мы часто разговаривали на нашей новой базе с Марво, и я познакомился со всеми его помощниками.

Мозгом этой компании был Яанус — умный и интеллигентный человек. Ему тогда было лет тридцать пять. Мы с ним сразу друг другу понравились. Он из очень хорошей семьи, его отец и брат — известные в Эстонии художники. Сам Яанус свободно владел английским, знал еще несколько языков. В компании Марво, до того как они начали работать со мной, Яанус отвечал за организацию производства товара. Он находил в интернете и библиотеках разные технологические варианты, узнавал, где закупать сырье, вел переписку с иностранными фирмами. Вторым партнером Марво был Зак — очень разговорчивый и подвижный тридцатилетний еврей. Он все время куда-то торопился, что-то рассказывал и обсуждал, но при этом был очень толковым работником, все хорошо запоминал и соображал. Позже, правда, выяснилось, что соображал он не только в нашем бизнесе, но и в мелком жульничестве. Зак отвечал за изготовление конечной продукции — в гараже у него был устроен небольшой цех, где он смешивал полученный Яанусом чистый экстази с наполнителем и прессовал из этого порошка таблетки. Третьим в компании был ничем не примечательный мужчина средних лет, имя которого я даже точно не помню и которого все звали просто Паук. Он никогда ничем не интересовался, мало говорил, но зато был очень исполнительным: мог принести что-то, разгрузить машину, вымыть посуду — и всем был доволен.

Ну а сам Марво был хозяином этого бизнеса. Он имел дело с покупателями, которых у него, как я понял, было довольно много, в том числе и за границей, договаривался с ними о деньгах, решал, как именно переправлять товар, и устраивал все так, чтобы у всей его компании не было неприятностей с бандитами и властями. После того как мы с ним договорились работать вместе, он как-то сказал, что у него есть знакомые в полиции, которые в случае опасности его предупредят. Поэтому Марво заверил меня, чтобы я ни о чем не беспокоился — главное, чтобы я наладил производство и обеспечивал поставки сырья и прочих необходимых материалов. Выручку от продажи товара мы с ним условились делить поровну.

Все необходимые для запуска производства химикаты у меня и Яануса уже были, оставалось достать лишь главное — само сырье. Но тут были свои сложности. Как я уже говорил, для экстази изначально им служит масло сассафрасового дерева, которое растет в тропических странах. Промышленным же способом его получают только в странах Юго-Восточной Азии. Яанус рассказал, что они нашли два места, где можно получить этот продукт. Во Вьетнаме, в Ханое, есть завод «Энтеройл», который тогда производил не только сам сассафрас, но и перерабатывал его в сафрол. Однако дело в том, что сассафрас — вещество во всем мире не запрещенное, его можно свободно продавать, покупать и перевозить через границы. А сафрол, поскольку из него уже намного проще сделать наркотик, в большинстве стран находится под запретом, и чтобы его купить, надо получать специальные разрешения и иметь дело с полицией. На вьетнамском заводе, как выяснил Яанус, готовы были продавать спокойно не только сассафрас, но и сафрол — лишь бы деньги платили. Но возиться с небольшими объемами представителям «Энтеройла» было неинтересно, и они соглашались поставлять товар партиями не меньше тонны.