Наталья Потёмина - Сеть Сирано

И жила бы тетка не тужила, если бы ни эта совершенно рождественская история с маленькой девочкой Оленькой. Именно ее неожиданное появление стало тем последним кирпичиком, который вставила судьба в глухую стену теткиного забора, и ее и без того самодостаточное существование стало еще более прочным и непоколебимым.

— Просыпайся, ягодка моя, — ворковала тетка, склоняясь над кружевной постелькой своего божества, — утро наступило, птичички поют…

Божество спрятало под одеялом непогрешимо розовую пятку и перевернулось на другой бок.

— Давай, Олюшка, вставай, — сказала тетка чуть строже, но внутреннее умиление от этого не растаяло, а напротив, только увеличилось в размерах.

— Еще немножко, мам, — ответствовала ягодка.

При этом глазки ее недовольно сожмурились, а губки надулись и приняли форму перевернутой улыбки.

— Я сварю тебе кофе, — сказала тетка и вышла.

На самом деле время еще было. Можно было дать этой соне-засоне еще минут пятнадцать понежиться, но тетке в это необыкновенное утро самой не терпелось поскорее увидеться с дочерью, чтобы заручиться ее согласием на один очень интересный эксперимент.

Была у тетки беда. Такая беда — врагу не пожелаешь. Ее Оленька, ее девочка, ее ангелочек белокрылый, светик-солнышко ясноглазое, дурочка глупенькая — без ума, без памяти была влюблена в одного женатого подонка.

Хотя, нет. Какой такой подонок? Вполне приличный человек, преподаватель, кандидат наук, активист, пацифист, отец, семьянин, спортсмен-яхтсмен, автомобилист-любитель и на редкость ловкий ходок по маленьким девочкам.

И на здоровье! Танцуй, пацан, пока молодой! Веселись, жизнь коротка. Но только почему заложницей твоего неуемного жизнелюбия должна стать именно моя девочка? Кровиночка, слезиночка, родинка золотая? Полно же вокруг других, охочих до постельных игрищ молодух, я уже не говорю про старух, которые перед своей половой кончиной буквально не надышатся на любого, кто бы ни рискнул предложить им свои скудные услуги.

Так ведь нет! Ему подавай чистую девочку в кофточке белой. Вот, мол, — ромашка моя. И самому приятно в тесном коридоре поелозить, и людям завидно. Ах, ты сволочь недобитая, чтоб все, что выросло, у тебя отсохло. Неужели бы я с тобой, гнидой переменчивой, не справилась? С моими-то связями? Да одной левой, не сомневайся. Да вот только Оленьку жалко. Страдает маленькая. И за каждую ее слезу, ты мне ответишь. Перегрызу тебе горло к чертовой матери, разлюбезный ты мой друг, Илья Петрович. И жив ты только ее вечерними молитвами и моим вселенским терпением. Но сколь веревочке не виться, конец все равно не за горами.

И что ты думаешь? Семь лет! Семь долгих лет упорных трудов, бессонных ночей, пролитых слез, интриг, скандалов, уговоров и угроз — они просто не могли ни увенчаться успехом. Пока еще не полным, пока зыбким, дрожащим, неустойчивым, зато вполне конкретным и перспективным. Тетка уже могла бы и расслабиться и даже почивать на лаврах. Снежный ком сам набирает обороты и грозится оставить на месте Ильи Петровича только его плоскую и безобидную копию. Но фигушки вам с маслом. Благородное дело на самотек не пускают. За ним надо наблюдать, надо направлять, толкать, холить и лелеять, чтоб однажды получить желаемое. Ай да тетка, боже мой! Ай да сукина ты дочь!

А тут еще Надя Чигавонина — дорогая моя подруга! Чтоб я без тебя, калоша старая, делала! Тут хочется заметить, что Надя таки родила от Епифанова девочку, которую Сашка, надо отдать ему должное, признал своей, но жениться, кобель окаянный, не соизволил. И он такой был не один. На Чигавониной жениться больше никто не захотел. Чего не скажешь о другой теткиной подруге Витусе Чмух. После Епифанова Витка поклялась, что впустит в себя мужика только через свой собственный труп. И как ни странно около пока еще живой и очень даже здравствующей Витки выстроилась довольно внушительная очередь местных «некрофилов». Не то чтобы они конкретно хотели надругаться над ее бездыханным телом, просто Виткина железобетонная оборона очень возбуждала их романтические умы, и они вполне самостоятельно доводили и без того запутанную ситуацию до полнейшего абсурда: все наперебой клялись Витке в неземной любви и звали замуж. И невдомек им было сорванцам, что с ней все не так просто, как виделось на первый взгляд.

Если взрослая, вполне созревшая девушка с таким фанатизмом и где-то даже остервенением охраняет свою настоящую или мнимую девственность, надо насторожиться. После чего подключить мозги и дать им максимальную нагрузку. Тем более, что вариантов на самом деле не так и много. Или барышня полная идиотка, и это не обсуждается. Или она от души нагулялась, а потом все зашила. Или внутри нее такой надлом, что, как говорится, не умеешь — не берись. А наша Витуся как раз была из этих, невинно покалеченных. Ничего не скажешь, тяжело ей дался первый, он же и последний аборт. На всю жизнь хватило. Потому остальных детей она родила всех, без исключения. И за жизнь у нее их накопилось целых четыре штуки. И тоже, блин, одни девки.

Так что на трех подруг в среднем выходило по две невесты. И всех надо было пристраивать. Оленька среди них была самая молоденькая, а, следовательно, и самая перспективная. Сестры Чмухи и Чигавонина-младшая давно уже были женщины с прошлым, и их матери сбились с ног в поисках хоть каких-нибудь захудалых женихов.

Так вот, опять о Наде. Эта разумная перечница владела салоном для новобрачных под громким названием «Ошеломление». Или «Вдохновение»? Или «Восхождение»? Тетка никак не могла запомнить, да это было и неважно. Она бы и впредь не вдавалась в эти креативные тонкости, если бы не нужда. Салон для новобрачных! Кармически притягательное место! И как можно, сидя на таких золотых яйцах, не снести себе любимой маленького аккуратненького зятька? А заодно и о подругах позаботиться.

Теткина журналистско-редакторская деятельность научила ее не только сбору материала, но и использованию его с наибольшей для себя выгодой.

— Надя, что хочешь, делай, но чтобы через месяц у меня была вся информация.

— О чем ты, Танюш?

Кстати, она звалась Татьяной…

— Я распечатываю тебе анкету, — сказала тетка, — в которой твои клиентки кроме всякой там ерунды, вроде, как они нашли твой салон, и как он им понравился, должны будут невзначай заполнить еще одну хитрую графу.

— Какую еще графу, сердце мое?

— Где, когда и при каких обстоятельствах они встретили своего суженого-ряженого.

— Каким же образом, дорогая моя, я заставлю их все это проделать?

— Скидку дашь.

— Еще чего!

— Дашь как миленькая. В цену забьешь и дашь.

Тетка рассчитывала, что на проведение опроса общественности понадобится уж никак не меньше месяца. Какого же было ее удивление, когда буквально через пару недель прилежная Чигавонина бросила ей на стол довольно пухлую пачку заполненных анкет: