Лайза Джуэлл - Правда о Мелоди Браун

Она увидела, как Пит ласково прихватил ладонью маленький животик Стейси, в то время как Клео со своим молодым человеком уселись в обнимку под деревом, поедая из пластиковой миски землянику. Кловер кругами улепетывала от своего старшего брата Чарли. Школьные друзья и подружки Эда, которых Мелоди знала еще одиннадцатилетними детьми и которые все эти годы, каждый день маленькими компашками заглядывали к ней в буфет перекусить, и она подавала им фасоль да картошку фри, – теперь потягивали из бутылок пиво и забавно флиртовали друг с другом.

За большим деревом, скрывшись от многочисленных глаз, Мелоди и Стейси зажгли свечи на огромном шоколадном торте, который испекли Стейси и Клео, и вынесли его под дружный запев: «Happy Birthday to You!» С восторгом и благоговением Мелоди смотрела на лицо сына, когда Эд задувал все восемнадцать свечей. Ей вспомнилось это лицо в разные годы – трехлетнего, пятилетнего, десятилетнего сына. Все те же, надутые воздухом, щеки, все тот же сосредоточенный взгляд, все тот же красивый профиль, в минувшие годы навевавший ей ассоциацию лишь с его отсутствующим отцом, но теперь заставлявший ее вспомнить о мужчине, которого звали Джон Рибблздейл, и о женщине по имени Джейн Ньюсам – и, глядя на него, Мелоди исполнялась еще большей гордостью, нежели когда-либо прежде.

Торт разрезали на крупные куски и разложили по бумажным тарелкам. Бен пристроился рядом с Мелоди, обхватив ее рукой за плечи. Ей это показалось приятным, и она тихонько придвинулась к нему поближе. На другой стороне покрывала Эд оживленно разговаривал с Тиффани Бакстер, объектом своих нежных чувств. Насколько же неизмеримо больше способен он предложить этой девушке теперь, подумала Мелоди: представить ей не только мать, а мать с глубокими корнями, мать, стоящую на пороге создания чего-то нового и замечательного – настоящей, полноценной семьи.

По другую руку от нее и Бена уселась по-турецки Эмили. И Мелоди поразила мысль о том, что Эмили считает совершенно нормальным и естественным то, что Мелоди сидит здесь с мужчиной, и для Эмили тот факт, что у Мелоди есть мужчина, ничем не примечателен и совершенно ожидаем.

– Как же здорово! – восхитилась Эмили, оглядываясь по сторонам. – Мне ужасно нравится твой мир.

«Очень точно сказано», – подумала Мелоди. Коротко и исчерпывающе. Мелоди всегда любила своего сына, любила своих близких друзей и свою квартиру – но вплоть до этого момента никогда не любила тот мир, в котором жила. И, что более важно, до тех пор, пока две недели назад двери ее памяти не были отперты тем загорелым гипнотизером, она никогда по-настоящему не любила саму себя.

Мелоди обхватила свободной рукой сестру и еще долго так сидела, чувствуя себя защищенной и счастливой, до краев полной шампанским, шоколадным тортом и надеждами на будущее.

«Мелоди Браун умерла! – с улыбкой сказала себе Мелоди. – Да здравствует Мелоди Рибблздейл».

Таксист наотрез отказался ехать по сплошь усеянной выбоинами грязной дороге, что вела к ферме, и высадил Мелоди с рюкзаком на обочину. Она все равно дала ему кое-какую мелочь, поскольку не раз слышала, что, впервые оказавшись за границей, надо каждому встречному и поперечному – чисто ради самосохранения – давать на чай.

Она озадаченно поглядела на дорогу впереди. Казалось маловероятным, что там вообще может стоять какой-то дом, тем более населенный людьми – однако это определенно было именно то самое место, если только не существовало еще какой-то грязной раздолбанной дороги к далекой ферме, указатель к которой гласил: «Эль Дурадо». Мелоди перекинула рюкзак через плечо и зашагала вперед под палящим, точно огненный шар, солнцем, от которого у нее вдоль хребта вовсю струился пот и намокала под мышками футболка.

Рюкзак ей дал Бен. Он был весь истертый и видавший виды, сплошь увешанный старыми авиабагажными бирочками. Рюкзаку Бена довелось попутешествовать куда больше, нежели самой Мелоди. В пять сорок утра Бен с осоловелыми, невыспавшимися глазами, но тем не менее упрямо-настойчивый, проводил ее на самолет.

– Просто я хочу увидеть, как ты улетаешь, – объяснил он. – Хочу воочию увидеть, как у тебя наконец вырастут крылья.

Мелоди прошла уже больше пяти минут, пока не убедилась окончательно, что очутилась совсем не там, где надо, и что она умрет здесь от обезвоживания и перегрева, что плоть с ее тела выклюют уже кружившие над головой стервятники, а кости останутся лежать, все больше белея под безжалостным испанским солнцем. Однако стоило ей начать вдаваться в панику, как впереди, на горизонте, открылся вид на череду приземистых сельских домиков с кучкой смоковниц. Она увидела увитую виноградными лозами тропинку, трех маленьких белых козликов, сгрудившихся вокруг жестяной емкости, белый домик на колесах, мопед и рядом с ним – старый, обшарпанный мотоцикл с коляской. У Мелоди аж сердце подпрыгнуло в груди. Это было, несомненно, то самое место.

Незнакомая ей женщина заулыбалась, глядя, как она подходит все ближе. Возрастом она была примерно такая же, как Мелоди, темноволосая и очень тоненькая, в свободных широких джинсах и в цветастой блузке.

– Hola! [22] – поприветствовала она гостью.

– Hola! – откликнулась Мелоди. – Здравствуйте, вы говорите по-английски?

– Да, – ответила женщина. – Я в совершенстве владею английским. Меня зовут Беатрис. Могу быть вам полезна?

– Да, думаю, можете. Я ищу Кена. Кена Стоуна. Он здесь?

– Кен? Да, здесь. А кто вы? – спросила она очень дружелюбным тоном.

– О, я Мелоди, его очень давняя подруга. Я для него нечто вроде… сюрприза.

Тут из-за ног женщины высунулась маленькая девочка с темными волосами и большими голубыми глазами и с любопытством уставилась на путницу.

– Привет! – сказала ей Мелоди. – То есть hola!

Девчушка заморгала, глядя на нее, а потом быстро убежала в дом.

– Это Дария. Она у меня немного стеснительная. Пойдемте. Следуйте за мной.

Мелоди пошла следом за Беатрис в дом. Со слов Грейс и Сета, она ожидала увидеть в этом жилище лишь самое элементарное и необходимое, но все равно была удивлена обстановкой, начисто лишенной современных атрибутов быта. Кухня состояла из трех стен с открытыми полками, старой газовой плиты и мойки. Пол был просто бетонным, местами застеленный потертыми половиками. За стареньким столом в центре кухни сидели двое детей помладше Дарии, ели апельсины и читали комиксы. И все равно здесь было так замечательно и так хорошо пахло! Воздух наполняли ароматы жареного мяса и апельсиновой цедры.

Беатрис провела Мелоди через весь дом, потом наружу, по тропинке, обсаженной апельсиновыми деревьями и обставленной там и сям старой, побелевшей на солнце, садовой мебелью. В другом конце тропинки стояло строение поменьше, и возле него, расчесывая густую шерсть здоровеннейшего пса, какого только видела Мелоди в своей жизни, сидел на табурете высокий худощавый мужчина с длинными волосами и добрым, гладким лицом. При звуке их шагов он поднял голову и прищурился.