Джим Крейс - Мелодия

Вызывало тревогу и удивление слишком ветхое состояние зданий. Бузи знал, что дома пришли в упадок, но не думал, что его собственный дом дошел до такой степени дряхлости. Черно-белые тона фотографии и едва уловимые оттенки обнажали изъяны, которые при дневном свете и в полноцветье растворялись в невидимости. Его вилла чуть наклонилась на восток, а ее крашеный фасад казался расслоившимся, облезшим и словно тронутым лишаем. Высокие деревья на обрыве нависали над виллой, как жуткие хищники, пальцы их ветвей чуть ли не сжимали черепицу крыши, вырывая ее из гнезд. Если сильный порыв ветра обломает одну из этих громадных древесных конечностей, то в постель Бузи упадет лесина. Им всем требовалось лечение.

Рядом с фотографией висела стильная красочная иллюстрация ряда многоквартирных домов в стиле лайнеров, их балконы и ростры были выровнены, словно у армады, в их закругленных окнах отражались волны. Бузи, возможно, не дал бы себе труда взглянуть на картинку, если бы художник на тенистом заднем плане этих новых строений не изобразил чуть ли не полные копии деревьев, которые своими пальцами касались виллы Бузи. Теперь они больше напоминали догоняющие друг друга волны на японской гравюре, чем растительность. Их конфигурация точно повторяла формы на фотографии, но цвет был изменен с серовато-зеленого на голубой. Выписанный заглавными буквами текст на иллюстрации гласил: КВАРТИРЫ В РОЩЕ НА БЕРЕГУ ОКЕАНА.

Бузи отступил и охнул с такой силой, что все его тело вздрогнуло. Ему пришлось опереться рукой о входную дверь. Он был потрясен. Его собственный дом и соседний «Кондитерский домик» были снесены и заменены, по крайней мере, на этом плане, чем-то лихим и откровенно корабельным. Он не увидел здесь ни одной прямой линии. На множестве заполненных людьми балконов в этих квартирах, выходивших на море, стояли коктейльные столики и виднелись стройные фигуры, облаченные в костюмы и платья из волокна рафии, которые поднимали бокалы с искрящимся вином. Архитектор, творец домов, изображенных на картинке, создал флот зданий, состоявших из кают и палуб, а не комнат, и населил их персонажами, изображавшими капитанов.

Бузи сразу же понял, что видит и какое будущее ему уготовано. Вот почему неухоженная студентка из соседнего дома сказала ему: «Она идет на снос». А здесь он видел планы – продвинутые планы, судя по виду, не подлежащие изменениям, – начать строительство на том месте, где он живет и где еще в комнатах витает дух Алисии. Как же оно получилось и почему он ничего не знал об этих планах? Нынешние владельцы «Кондитерского домика» продали свой дом. Это ему было известно. Архитектор и агентства, видимо, создали логическую цепочку – основываясь на заверениях его племянника Джозефа, – согласно которой Бузи намеревался сделать то же, что владельцы «Кондитерского домика». Когда его спросят. Если спросят. Эти жесткие нераспечатанные конверты у него дома почти наверняка содержали предложения от девелоперов. А то и что-то еще, более угрожающее: ловушку, из которой ему не выбраться.

Наконец Бузи нашел очки и прочел мелкий шрифт. Справа вверху от чертежей архитектора в небесах над изображениями деревьев витали логотип компании и список из пяти ее партнеров. Имя «Дж. Ф. Пенсиллон» стояло четвертым. Бузи даже не удивился. От людей вроде Джозефа иного и ожидать не приходилось, от людей, для которых на пути к реализации бизнес-проекта можно было презреть кровные узы и даже пренебречь вкусом. Джозеф заявлял, что ему нравился дом Бузи, он даже находил его «очаровательным». Теперь Бузи стало ясно, что мальчишку очаровывала цена виллы, а на цену очарования он был готов наплевать.

За фотографией обеих старых вилл и рисунком новых корабельных апартаментов располагалась модель в масштабе всего проекта, незаметная с первого взгляда. Она была сделана умно и во всех подробностях. Художественно, что и говорить. И реалистично, хотя ничто и не двигалось, даже белые барашки волн, набегающих на берег. Каждый выставлявшийся на продажу дом имел кодовую раскраску в соответствии со стоимостью и количеством комнат – в диапазоне от серого, обозначавшего «весьма доступное жилье» до золотого. Казалось, что «Роща» являлась не просто стройкой на берегу океана, а обширным проектом, распространявшимся и на территории за крутым склоном над виллами, на то, что было единственным диким местом, остававшимся в городе, на низкорослый лесок с его древними шрабами и деревьями, его подлеском, множеством диких животных, его мальчиком. Большинство деревьев, видимо, подлежало вырубке и использованию, где возможно, для сооружения каркасов (в этом, несомненно, и состояло участие Джозефа: «по предварительной договоренности», «лесоторговец для столпов общества»), хотя часть деревьев вроде бы еще стояла зубчатой кромкой в качестве украшения и для создания тени обитателям «специальных коттеджей» и «семейных владений», которые будут завершены, как обещалось, в течение двух лет. «Строения будут разрешены к продаже после первого сентября. Советуем не откладывать заявки. Мы предполагаем структуру цен от…» И опять тело Бузи сотряслось от тяжести и громкости его «оха». Сколько-сколько? Это что за люди могут позволить себе такие расходы? Какие доходы имели в виду застройщики и его племянник?

«Роща», судя по модели, имела широкую центральную улицу, которая через охраняемые ворота вела прямо в город. Коттеджи и дома располагались в тупичках, исключительно приватных и расположенных под таким углом, чтобы из каждого открывался вид на океан, но панорамные виды открывались только из наиболее крупных вилл (ценовой диапазон «Золотой плюс»), расположенных на возвышенностях. Лучшие виды можно было получить за дополнительную плату. Менее заметная служебная дорога петляла вокруг всех зданий. Еще одна узкая приватная полоса с реверсивным движением шла по крутому склону и мимо ухоженного символического леска из раскрашенного «Фоамекса» [12] «Фоамекс» – одно из торговых названий пенополиуретана. и через другие охраняемые ворота. Она выходила в классический сад у берега перед тем местом, где прежде стояла вилла Бузи.

Бузи еще раз подался вперед разглядеть, где на макете находится его дом. Вернее, где находился . Он видел перед собой такое изобилие подробностей, такую законченность авторского замысла, что на мгновение подумал, не вышел ли он только что из состояния комы – возможно, еще одно подтверждение того, что у него бешенство, – и обнаружил, что потерял полгода или около того, а за это время его дом снесли. «Она идет на снос, – сказала студентка. – Она идет на снос». Его вилла теперь прибавила в высоте, обрела крышу-палубу и балконы. Квартиры, купаясь в солнечных лучах, плыли в сторону океана. На парковке набережной стояли макеты автомобилей. И не каких-нибудь, а либо мощных седанов «паначе», либо выставлявших себя напоказ спортивных кабриолетов.