Джим Крейс - Мелодия

Вдруг раздался пугающий взрыв музыки, и от неожиданности у многих кровь чуть не застыла в жилах. Шум в шатре мгновенно стих. Молодой человек, которого никто не узнал, хотя некоторые из тех, что помоложе, решили, что это и есть мистер Ал собственной персоной, подошел к краю сцены, отягощенный аккордеоном, сверкавшим, как карусель на ярмарке, и воспроизвел безошибочно узнаваемую мелодию для горна из захватывающей песни Бузи «Вавилон, Вавилон». Концерт наконец начался. Молодой человек был герольдом звезды. Теперь все ждали, что сам мистер Ал драматически выйдет на сцену в тот момент, когда должно начаться пение. Танцующей походкой подойдет к стойке с микрофоном и чуть ли не поцелует мембрану всеми этими мягкими соблазнительными «в»: «Вавилон, Вавилон, адский бедлам…»

Но мистер Ал так и не появился, не взял бразды правления в свои руки. Никто не пел в тот вечер. Единственным развлечением был Седрик Бесфамильный, который выдавал свой репертуар песен Бузи, отвечал на аплодисменты, потом принес из-за кулис свой меньшего размера «кордеонет», чтобы сыграть несколько собственных композиций. Он не пел, но сопровождал музыку соответствующим выражением лица, давая мастер-класс восторга и воодушевления. К тому же стихи не сделали бы мелодии богаче. Мелодии уже и без того были пропущены через легкие аккордеона и имели такой разговорный характер, что не уступали любому голосу. Его инструмент напоминал пульсирующую, вдыхающую грудь, грудную клетку, творящую чудо на сцене. Кто бы мог подумать, что какая-то жалкая гармошка может стать источником волшебства? Производимому им эффекту способствовало и то, что его привлекательная внешность была экспрессивна, что он был молод и высок. Но даже если бы публика оставалась слепой к его физическим данным, никто из них не мог бы сказать, что вечер был погублен или что отсутствие маэстро всех разочаровало. Нет, они сказали бы, что присутствовали при рождении нашим городом еще одного, более молодого маэстро, которому могли отдать свою любовь. Никто не торопил с окончанием концерта – субботы созданы для исполнения на бис; никому не нужно тащиться на работу на следующий день – и Седрик, Седрик Миротворец, Седрик Волшебник – живота, головы и члена – отправился тем вечером домой в свою маленькую комнату, зная, что его талант признан.

Они сидели вместе в гостиной, в той, что под балконом. В последнее время сюда почти никто не заходил, хотя в дневное время из нее открывался наилучший и самый яркий вид с цокольного этажа, то есть открывался для тех, кто стоял. Кресла и диваны здесь были просиженными и такими низкими, что подоконники закрывали вид на набережную, галечный берег, море. Бузи приволок свой двойной табурет из репетиционной и поставил у них в ногах маленький столик с двумя зелеными бокалами Алисии и бутылкой «Булевара». Он, однако, принял меры, чтобы соседка не заняла места Алисии слева от него, а расположилась у его правого плеча. Она села по-мужски, расставив ноги – ее колени находились далеко друг от дружки. Бузи, наоборот, скрестил ноги и подался вперед, сжав руки коленями. Он подумал, очень кстати, что они разговаривают в полутьме. В том коротком коридоре света и времени, пока он впускал гостью через кухонную дверь, вел по дому до гостиной, он вспомнил, в каком разбитом состоянии пребывает. Он все еще был в дневной грязи, без туфель, расцарапанный, в синяках, замотанный бинтами, которые уже давно нужно было сменить или постирать.

Она сказала, что ее зовут Александра, хотя так ее называют только малознакомые и ее тетушки и дядюшки. Она же предпочитала, чтобы ее звали Лекскскс. Она сказала, что ей нравится, когда в ее имени присутствуют поцелуи [16] В английском написании имени Lexxx троекратно присутствует буква «х», которая в конце письма традиционно символизирует поцелуй. К тому же при произнесении его концовка воспроизводит звучание английского слова kiss – «поцелуй». . Конечно, пояснила она, невозможно произнести такое окончание, «так что никто ничего не поймет». Но ей знание того, что в ее имени целых три поцелуя, доставляет удовольствие, объяснила она и заставила Бузи попытаться произнести Лекскскс со всеми звуками. Он сразу же признал ее правоту, ошеломленный пулеметной речью женщины. Она пришла так поздно, чтобы рассказать ему об этом? Произнося буквосочетание «кс», ты его не сможешь ни растянуть, ни укоротить, ни даже удвоить. Он не мог придумать ни одной ноты, которую он не мог бы при желании растянуть, хотя слова такие, которые нежелательно растягивать, существуют: например, любовь; смерть. Прежде, за почти пятьдесят лет создания песен, ему это не приходило в голову: музыка – это вода, слова – камень.

Лекскскс, конечно, сразу же обратила внимание на состояние, в котором пребывал ее сосед, но решила придержать это при себе. Она не попыталась привести Бузи в порядок прямо у кухонной двери или устроить суету вокруг него, как это сделала бы Терина, накладывая на него свои кусачие мази или обрезая разлохматившиеся бинты, а потом устраивая ему головомойку. Она видела, как он ковылял без обуви сегодня днем по набережной под неожиданно хлынувшим дождем, и вид у него был такой, словно он выходил из тяжелого запоя, шел оглушенный и измордованный то ли алкоголем, то ли наркотиками. Это точно не мог быть тот самый человек, которого она видела несколькими днями раньше – с медалями, в мешковатом костюме, но и с добавленной странностью царапин и бинтов на лице. «Этот старикан – мистер Ал, – сообщила ей одна из студенток, с которыми они жили в соседней вилле, когда она рассказала ей о той первой встрече с ним. – У него концерт в ратуше в субботу. Можешь постоять снаружи без билета, послушать». Но ей это имя ничего не говорило. Ее музыкальными предпочтениями были вокальный джаз и опера, лучше всего в исполнении див, а не какого-то шута с окровавленной физиономией.

Но поскольку она знала, что побитый и растрепанный сосед, ковылявший под дождем, когда-то был кем-то вроде знаменитого певца, трубадура, хотя и старомодного, ее обуяло любопытство. Она не могла вообразить, что он сможет прийти в себя настолько, чтобы выйти вечером на сцену, если только, конечно, эти исполнители не готовят себя к концертам таким образом, не успокаивают нервы, подвергая себя воздействию стимуляторов и стихии либо напиваясь в стельку. Что бы она о нем ни подумала в этом его новом убогом обличье, ею определенно овладело любопытство, и она решила сунуть нос в его жизнь. Если он не вызывал у нее интереса в благопристойной одежде, он даже слегка дернулся, когда она дотронулась до его руки на улице близ «Кондитерского домика», то теперь он являл собой загадку, которую надлежало разгадать, и тайну, которой можно будет поделиться. Она решила на сей раз зайти чуть дальше собственной музыкальной арены и отправиться на концертную площадку. А как еще ей следовало провести вечер? День прошел скучно, а потому ничто из того, что мог предложить ей мистер Ал, не испортило бы его. Другие студенты, как всегда, избегали ее, и кто мог их в этом винить? Она была не то чтобы совсем сумасшедшей, но, как она прекрасно знала – даже культивировала это, – ее общество обескураживало. Она говорила залпом, слишком много смеялась, слишком легко знакомилась и слишком быстро переходила от дружбы к вражде.