Джим Крейс - Мелодия

Она пересекла дорогу и встала спиной к галечному берегу и океану, пытаясь получше разглядеть комнаты виллы. Лунного света хватало, чтобы слегка рассеять тьму. Терина разобрала посверкивание зеркал, призрачный саван штор, очертания каких-то ваз Алисии на подоконниках. Она даже прислушалась в надежде, что Альфред в задней комнате (где он обычно играл на рояле), дверь в которой всегда была плотно закрыта и света не пропускала. Но слышала она только шум машин, погоду и море. И только снова перейдя дорогу, она вроде бы уловила какое-то движение в окне гостиной цокольного этажа под балконом и резко остановилась. Если бы в этот момент по мостовой ехала машина, то наверняка сбила бы ее. Но больше она ничего не увидела. Никаких признаков жизни. Она могла разглядеть только высокую спинку дивана или две фигуры, сидящие тесно, плечом к плечу, и неподвижные, как мебель.

У Алисии и Бузи был претенциозный медный колокольчик с латинским изречением по кромке: QUI ME TANGIT VOCEM MEAM AUDI – «Кто меня ударит, услышит мой голос». Алисия привезла его из Венеции, где они проводили медовый месяц. Продавец сказал, что колокольчик этот древний, что он висел на дверях разрушенного монастыря на берегу моря в Триесте. Но в городе обнаружились и другие такие же колокольчики, купленные не в Венеции, а в Алжире, или Бейруте, или Амстердаме. Он, с утяжеленным языком, покачивался теперь на их двери и в сильные шторма звонил сам по себе, как судовой колокол. «Это Никто ищет убежище от ветра», – говорила Алисия, но не успокаивалась, пока не подходила к двери и не открывала ее, а потом возвращалась со словами: «Никто опять ушел».

Терина слишком сильно дернула за медную цепочку колокольчика и сама удивилась его громкому звучанию. Звук разнесся по улице. Колокольчик не предназначался для скромных посетителей, надеющихся, что их прихода не заметит никто посторонний. Впрочем, единственными, кто его мог услышать, были молодые люди из «Кондитерского домика».

– Глухая и шумливая, – сказал Альфред.

Никто не ответил, и она позвонила во второй раз, замерев в ожидании, когда звук стихнет и загорится свет в коридоре и прихожей. Она не была суеверной женщиной, но сейчас, сжимая большие пальцы в кулаках, досчитала до сотни и обратно, начав с числа своих лет, после чего неохотно засунула пальцы за раму и нащупала запасной ключ. Когда она вставляла его в скважину, ее руки дрожали. Да и как ей было не бояться? Ничто не говорило, что все будет в порядке.

Терина не стала закрывать за собой дверь. Напротив, она заклинила ее, чтобы не закрылась, подперев медным ведерком для зонтиков, так, чтобы в крайнем случае ее бегству в безопасность ночи ничто не препятствовало. Она даже себе не признавалась в этом, но нападение на Бузи у дверей кладовки несколькими днями раньше выбило ее из колеи. Она старалась как могла, убеждая себя и зятя, что такие царапины вполне мог оставить кот – ничего другого, хотя про себя думала иначе. Альфред сам уточнил, что следы укуса были плоские и имели форму человеческого рта и челюсти. Так что не исключено, что этот человек вернулся, чтобы довести нападение до ума, и, возможно, поджидает ее в доме. Она предупредила его о своем приходе звуком колокольчика, а теперь ее выдают новые туфельки своим постукиванием о деревянные полы Альфреда. Она скинула их с ног и, оставшись в чулках, кончиками пальцев подвинула туфли в сторону открытой двери, а в руки взяла самый тяжелый из зонтов, который ухватила за тонкий конец, чтобы защищаться увесистой ручкой. Терина пошла вперед, стараясь не производить ни звука, хотя и дышала тяжело, испуганно, а свободной рукой вела по стене коридора, пока не нащупала первый выключатель. Вилла вдруг предстала перед ней огромной и в два раза более пугающей. Она напрягла слух и услышала то, что всегда слышали Альфред и Алисия: беспорядочные звуки живого дома, похрипывание и егожение, бормотание, потрескивание. Все здесь казалось полным дыхания и крови.

Терина на цыпочках сначала прошла на кухню. Дверь в кладовку была закрыта, но задвижка наружной двери, которая вела на общий двор и к мусорным бачкам, отперта. Возможно, Альфред вышел во двор, подумала она. Она представила его – по какой-то причине в пижаме – ушибленного, в крови, едва живого, лежавшего на дворовых плитках. И что-то находилось у его горла. Животное. Она чуть приоткрыла дверь, но никого во дворе не увидела. Подбежал кот, попытался прорваться в дом, но Терина наклонилась, подставила ладонь перед его головой и не впустила внутрь, потом закрыла дверь и заперла засов, смыла влагу, оставленную на ее руках котом, и пошла по дому, щелкая выключателями в ближайших к кухне комнатах. Дом, насколько она пока могла судить, был пуст, необитаем, хотя снаружи любому прохожему могло показаться, что на вилле Бузи происходит большой прием невидимок. В большинстве комнат цокольного этажа, а вскоре и второго теперь горел свет. В кровати никаких следов Альфреда она не обнаружила. Постель была аккуратно и плотно застелена. В остальных комнатах она тоже никого не нашла, похоже, в них давно никто не заглядывал. На полах повсюду лежал слой пыли. Никто здесь не подметал, хотя бы даже и своими носками, уже много недель. Она оставила свет гореть и заполнять дом. Теплый желтоватый узор его распространялся через окна на половину улицы.

Тревога не покидала Терину, но теперь она чувствовала и облегчение. Вилла пока казалась безопасной; ей оставалось только проверить две комнаты в конце коридора на цокольном этаже – репетиционную, где Альфред держал ноты, инструменты – и прах Алисии, – и эту неудобную гостиную спереди, куда никто никогда не заходил, но где, как ей показалось, она прежде видела движение. И тут она услышала шепот.

Поначалу Терина вообразила, что шепот доносится с улицы, потому что голос был женский. В жизни Альфреда не было других женщин, кроме нее. А потом она разглядела пару в темноте дальнего конца коридора, между репетиционной и гостиной. Они смотрели прямо на нее, и даже их лица казались темными, застенчивыми и смущенными. Не удержавшись, Терина вскрикнула и шумно уронила зонт. Тот ударился об пол, и это так ее удивило, что она вскрикнула еще раз, теперь потише. Две фигуры стали для нее потрясением. Они казались призрачными, ирреальными. Ей пришлось прижать обе руки к груди, чтобы страх не вырвался наружу, чтобы не потерять равновесия. Не воображает ли она их? Не воображает ли она, что ее сестра вернулась к жизни и стоит рядом с мужем в своем доме? Она посмотрела на них еще раз, полная надежды в той же мере, что и страха. Нет, это была не Алисия. Фигура слишком коренастая и молодая. Но Альфреда она узнала.

– Что тебе надо? – спросил он. Раньше она никогда не ощущала в его голосе столько агрессии. Но это точно был его голос. Но кем была она, эта объемистая масса рядом с ним, которую она приняла за призрака, Терина могла только догадываться. Она явно застукала их. Значит, у Альфреда есть «юбка», так, кажется, говорят? Не исключено, что эта женщина была его настоящей любовницей, будущей женой, которую ее зять скрывал, чтобы никто не узнал, что он все же предал Алисию. Но это тело было слишком молодым. Кто же тогда? Проститутка? Какая-нибудь бесшабашная поклонница? Случайная шлюшка из бара, которая за выпивку и еду готова делать то, что сделала и сама Терина много лет назад, и покрутить любовь с мистером Алом?