Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

— Я очень терпеливая, поверьте, — заговорила мадам Куртуа. — До шести лет Сирила я вообще ни о чем не беспокоилась. Но в последнее время, когда все возобновилось…

Сент-Ив нахмурился. Что? Что? Он не ослышался?

— Возобновилось? Значит, какое-то время этого не было?

— Ну да, два года не было. А вы не знали?

— Вы сказали мне, что Сирил похож на вашего брата, который покончил с мокрой постелью в тринадцать лет.

— Не вижу, что это меняет? — поджала губы мадам Куртуа.

Сент-Ив повернулся к Сирилу, который теперь прислушивался к их разговору гораздо внимательнее, чем раньше.

— Ты помнишь, когда снова начал писать в постель?

— Не помню, — отвечал, сгорбившись, Сирил.

— Как это не помнишь? — с раздражением спросила мадам Куртуа. — Когда мы вернулись после отпуска. С начала сентября, так мне кажется.

Сент-Ив поинтересовался, как мать с сыном провели отпуск. Вроде ничего особенного. Поехали к сестре, она сняла на август маленький домик неподалеку от Руайана, Сирил записался в детский клуб «Микки» на пляже, весело проводил время.

Сент-Ив попробовал подойти с другой стороны. Поинтересовался: что было в школе в начале года? Не слишком ли строгой была учительница? Может, кто из ребят приставал к нему или дразнил?

— Нет, нет, — повторял мальчик, опустив голову.

Сеанс закончился, мадам Куртуа спешила на работу. Сент-Ив чувствовал: что-то очень важное от него ускользает, — но пока вынужден был ограничиться тем, что снова вручил мальчику календарик и стал прикидывать, когда назначить новую встречу.

— Опять через две недели? — спросила мадам Куртуа.

И тут Сент-Ив увидел глаза Сирила, они молили о помощи.

— А не могли бы вы прийти в четверг? — спросил он.

Спаситель проводил мать с сыном до входной двери. Он это делал всегда, когда надеялся, что в последнюю минуту еще что-то откроется. На крыльце Сирил едва не столкнулся с очередной пациенткой, которая уже взялась за дверной молоток.

— Кто это тут толкается? — недовольно спросила она.

Мадам Угно, дама лет пятидесяти, служащая мэрии Сен-Жан-ле-Блан, вот уже второй месяц приходила к психологу, и Сент-Ив никак не мог понять, что же ей все-таки от него нужно.

— Прошлой ночью глаз не сомкнула, — начала мадам Угно, даже не поздоровавшись. — Был такой ветер! Вы заметили, доктор?

— Гм-м-м, — промычал в ответ Сент-Ив, с трудом подавив зевок.

После получаса пустых разговоров о невестке мадам Угно и жалоб на начальника мадам Угно Сент-Ив назначил ей новый сеанс на четверг, надеясь, что она наконец-то признается: «Я заморозила мужа в холодильнике».

На протяжении всего дня Сент-Ива не оставляла мысль о Габене, но свободной минутки позвонить ему пока не нашлось. Он тратил примерно по 45 минут на пациента, и «окон» у него не было. Спаситель с удовольствием отмечал, что цвет его кожи никак не влияет на поток пациентов. И понятия не имел, что порой говорится у него за спиной: хоть черный, но психолог хороший. А сам он не раз себя спрашивал: уж не помогает ли ему имя? Мадам Угно и мадам Пупар даже называли его «доктор Спаситель».

В 18:10 семейство Оганёр с подругами заполонило приемную. Пять минут спустя цветник блондинок расцвел в кабинете Сент-Ива: три сестры, их мама и ее подруга и еще подруга месье Оганёра, которую поначалу Сент-Ив принял за его старшую дочь, к ее большому неудовольствию. Сент-Ив принес еще три стула, и на них разместились три сестры: Люсиль шестнадцати лет, Марион четырнадцати и Элоди пяти, зрители эротико-сентиментальной драмы, которую разыгрывали их родители. Николя Оганёр, пухлый, круглолицый, с небольшим носиком и редкими волосами, был похож на младенца, который вырос до размеров взрослого и сам этому крайне удивился. Он сел в кресло, и к нему на колени уселась его подружка Милена, небрежно одетая прыщавая девица. Она сидела, сгорбившись и держа ноги носками внутрь. На кушетку уселись бывшая мадам Оганёр и ее подруга, тесно прижавшись друг к другу, словно притянутые невидимым магнитом. Марион, не желая на них смотреть, с головой ушла в чтение и отправку эсэмэсок. Элоди встала за спинку стула и начала играть в «ку-ку».

— Предупреждаю сразу, — обратилась к Сент-Иву старшая из сестер, — я понятия не имею, зачем меня сюда притащили. И к ним я не приду никогда!

— К ним — это к вашей маме и ее подруге? — уточнил Спаситель, хотя всё и так было ясно.

— И к ним тоже, — прибавила Люсиль, показав на парочку, устроившуюся в кресле.

— Но тогда у вас возникнут трудности с жильем, — уточнил Сент-Ив. — Давайте все-таки сначала познакомимся. Элоди, не стоит дергать портьеру, она может оборваться. Марион, оставь в покое свой телефон и побудь с нами. Итак, начнем. Месье Оганёр… Николя, не так ли? Может, вашей подруге приличнее пересесть на стул?

— Приличнее! Вот правильное слово! — подчеркнула Люсиль; гнев в ней просто клокотал.

Сент-Ив устремил внимательный взгляд на девицу, дожидаясь, когда она решится оставить своего милого и пересядет на стул. Наконец можно было приступить к знакомству. Николя, 39 лет, работал электриком. Милена заканчивала курсы косметологов. Сент-Ив невольно вздернул бровь — неожиданно для столь неухоженной особы. Александра, бывшая жена Николя, тоже косметолог. Красивая женщина, но ее как раз портил излишний макияж. Подруга Александры Шарлотта, кудрявая, с короткой стрижкой и пирсингом на бровях и в носу.

— А вы, Шарлотта, вы…

— Стажерка, — отозвалась она безразличным тоном.

И тут Элоди свалила на себя портьеру с карнизом вместе. Николя и Александра ринулись к ревущей дочери, мгновенно позабыв своих подруг, и принялись утешать испуганную малышку. Спаситель обратил внимание, что дверь за портьерой приоткрыта, и тоже поднялся, собираясь ее закрыть. Он не подозревал, что с другой стороны, в коридоре, сидел, прижавшись к стенке, его сын.

— Извините нас за этот… за карниз, — пробормотал Николя.

— Нам очень, очень жаль, — подхватила Александра.

— Вам очень, очень жаль, — повторил Сент-Ив, с удовлетворением отметив, что неприятность позволила малышке вернуть свое законное место: она уселась отцу на колени.

— Семья чокнутых, — вывела заключение Марион, оторвавшись на секунду от «Фейсбука», — мне с ними делать нечего.

— Ты тоже член семьи, — одернул её Сент-Ив. — Месье Оганёр… Николя… Попросите, пожалуйста, вашу среднюю дочь выключить мобильник.

— Я?! — воскликнул месье Оганёр, изумившись донельзя предположению, что он может что-то приказывать. — Марион, давай, это… выключай мобильник.

— Не дождешься.

По тому, в каком тоне говорили друг с другом члены семейства, Сент-Ив понял, что границы отсутствуют не только между поколениями, то есть между родителями и детьми, но и между вновь образовавшимися парами.