Евгений Мороков - Мыс Плака

Вечер утопил разговоры обеденного происшествия, все продолжили работать в обычном режиме. Утёс после очередного заката начинал редеть. Люди сбегали от штормового моря, от алых прощаний солнца, прохладного солёного ветра, чувствуя конец ещё одного лета длиной в официальный отпуск. На их лицах появлялась грусть. Когда уже начинать скучать по морю? Сейчас? Или сразу после отъезда?

Вика забежала около девяти. Она улыбалась и рассказывала о том, как провела этот день в окружении родных. В зале было всего несколько столиков, поэтому, допив апельсиновый фреш, мы вышли на улицу. Я закурил сигарету, усевшись на кресле, наблюдая за движениями её тела. Она была немного на взводе. Пританцовывала под музыку, играющую с ближайших колонок.

— Я сегодня выпила несколько бокалов красного-прекрасного вина. — Она приподняла ногу, подобно балерине на пустой сцене.

— Что за вино? — спросил я для того, чтобы спросить. Никогда не разбирался в винах.

— Не помню, знаю, что ваше, крымское. Они мне все нравятся. — Она привстала на носочки. Лёгкое трикотажное платье чуть ниже колен открыло хороший вид на загорелые ноги. Я заметил, как икры напряглись, собрались, будто баскетбольная команда во время тайм-аута, а после снова разбежались.

— Главное правило — не пей разливное вино. Запомни это.

— Почему же? — Она приблизилась ко мне, наклонилась и поцеловала в щёку.

— Это дешёвый спирт, разбавленный сиропом.

— Да?! Как они смеют травить людей, — нахмурилась она, играя роль ребёнка, борющегося с преступностью.

— Деньги насилуют их мозг ежедневно. Им сперва больно, а потом они получают от этого удовольствие.

— Господи, такой ты отвратительный. — Она потрепала мои волосы и продолжила танцевать. — Я сейчас вернусь к родным, а потом к тебе. Ты не против?

— Нет. Только я сегодня до одиннадцати.

— Отлично. Успею закончить эскиз.

— Не забудь показать.

— Хорошо, я побежала. Ах да! Выпей чего-нибудь, а то ты совсем кислый.

— Непременно.

Бокал пива зашёл хорошо, второй попридержал до того, как рассчитаю столик. Два мужика выпивали уже вторую бутылку коньяка, закусывая дольками лимона, вдыхая прохладный воздух, выдыхая пьяный углекислый газ. Последний столик на сегодня рождает только одну мысль: «Только бы ушли вовремя».

Арчи обслуживал два столика. За одним был его постоянный клиент с женой: на вид им было лет под шестьдесят, но выглядели они бодро, так же бодро опускали рюмки. За вторым компания из четырёх дам в возрасте, который уже не скрыть косметикой, крашеными волосами и замазанными морщинами. Есть что-то искреннее в женщинах после пятидесяти. Они перестают стесняться своего настоящего смеха, перестают цедить вино в огромном бокале, следить за движениями и выражениями. Словно они освободились от оков общественных правил и теперь живут только для себя.

— Подойди к своим друзьям, они решили покурить, — сказал Арчи, подойдя к барной стойке, где я забавлялся с оригами.

— Чёрт, сейчас.

Я проходил через мойку, где Надя выкидывала куски еды с тарелок прямо в бак, дальше был закрытый зал.

— Макс, «твои» решили покурить, объясни им, пож… — Катя с Наташей не отрывались от экрана телевизора, висевшего на стене.

— Знаю, иду.

Я спускался по ступенькам, их было восемь.

— Молодые люди, у нас нельзя курить. — Тактичность, нужна тактичность.

— Почему? Это же открытая площадка. — На их небритых лицах появилось раздражение.

— Такие правила.

— Слушай, парень, здесь почти никого нет. Пара столиков, и то на другом конце зала. Давай ты нам не будешь мешать, а мы не забудем этого, когда ты нам принесёшь счёт, — выплюнул один из них.

— Я всё понимаю, но, к сожалению, нельзя.

Собеседник сжал зубы.

— Вот тебе тысяча, — он кинул на стол купюру, — теперь иди.

— Молодые люди, вы можете спуститься к пирсу, там можно курить. Так делают все гости заведения. — Ветер приподнимал купюру в попытке забрать её с собой. Мужики посмотрели друг на друга. Я чувствовал их гнев, но ничего не мог поделать, да и не хотел.

— Неси счёт, малец. — Он потушил сигарету, закинув окурок в почти пустую бутылку коньяка.

Они не оставили чаевых и ушли. На секунду я задумался о тысяче, улыбнулся и аккуратно протёр стол, забираю бутылку с окурком. Кто-то работает целый день за тысячу, а другие с помощью денег всего лишь хотят выкурить пару сигарет. Где баланс? Пора выпить ещё бокал пива.

Мы закрывали кафе в полной тишине, Арчи протирал столы, собирая салфетницы и зубочистки. Стул, в него ещё один, затем ещё — Вавилонская башня в исполнении официанта захудалой кафешки. Оставив нетронутым один стол возле барной стойки, взглянув на соседние кафешки, где ещё была жизнь, где были отдыхающие, которые хватались за минуты бездумного веселья, мне стало тоскливо, но скоро должна прийти Вика, это не могло не радовать.

— На днях Лиза приезжает. Ты в курсе же? — Арчи поставил небольшой чайник с чашкой на стол.

— Да, она писала.

— Что думаешь делать?

— Надо снять номер и купить пару бутылок вина. — Я ухмыльнулся, вспоминая её любовь к вину. — Наверное, надо будет больше вина.

— Всё с вами понятно. — Он сжал губы, кивнул несколько раз головой и улыбнулся. — Может, я тогда Ленке позвоню, пусть приедет на пару дней.

— Отлично, я только за.

— Тогда завтра наберу Лене, а потом спросим за номер. Вроде бы у Натахи есть знакомая тётка, которая сдаёт жильё.

— Круто. Завтра тогда поговорим. — Вика шла по набережной, прямо к кафе. — Мне надо собираться. Скажешь Вике, что я выйду через пять минут?

— Кому? — крикнул он мне вдогонку.

— Сейчас девушка зайдёт. Пять минут! Пять! — Я побежал в душ.

Пара бутылок вина, две шоколадки, сигареты и жвачки на сдачу. На первом этаже отеля был небольшой бар Ernest Hemingway. У владельцев многих баров и кафе на набережной страх перед русскими буквами. Они хотят дать иллюзию заграничного отдыха. Только английские буквы, только иностранные названия блюд. Вика забежала первая, я за ней. Внутри он походил на дешёвый паб, сделанный на скорую руку, крашеное дерево, пара фотографий писателя, плазма на стене да куча алкоголя за барной стойкой.

— Ну что, молодой Эрнест, что будем пить? — Она перевела взгляд с меня на бутылки, расставленные на полке, словно мишени в тире.

— Виски, только виски.

— А я… — протянула она, — выпью «Маргариту».

Напитки пришвартовались возле нас через минуту.

— За ещё одно лето, — сказал я.

— Нет, это слишком грустно звучит. Лучше выпьем за искусство. — Мелодия стекла вперемешку со смехом зазвучала в полупустом зале. — Так, значит, ты у нас писатель? — Попытка произнести вопрос серьёзным тоном провалилась.

— С чего ты решила? — Я почувствовал уязвимость.