Дана Делон - Непрожитая жизнь

– Я думала, тебе понравилась моя прическа, – растерянно шепчу я.

– Понравилась, – кивает он, – я представлял, как сниму заколку и твои волосы каскадом посыплются вниз. Представлял, как я положу руку тебе на голову, – и он кладет ладонь мне на затылок, – а потом сделаю это, – и он целует меня, второй раз за день.

От его поцелуев голова идет кругом, я хватаю его за лацканы пиджака, притягивая к себе, а он кладет руку мне на бедро, слегка приподнимая платье. Мы целуемся в коридоре, прячась от любопытных глаз за углом. Целуемся до головокружения и нехватки воздуха.

Прервав поцелуй, Рафаэль шепчет мне на ухо:

– Ты это чувствуешь, Леа? Правда ведь чувствуешь? – Его губы на моей шее. Я глубоко вздыхаю, ловлю руками его лицо, заглядываю ему в глаза и шепчу, тяжело дыша:

– Я чувствую бурю. Самую настоящую бурю. Дикую, мятежную, безудержную, сумасшедшую…

Что-то мелькает в его черных глазах. Мне нравится, как он смотрит на меня, в его взгляде сквозит нечто опасное и в то же время нежное. И настолько интенсивное, что подкашиваются коленки.

Он гладит меня по щеке и хрипло говорит:

– Я тоже.

Благотворительный вечер заканчивается очень поздно. Вернувшись в номер, я, не глядя на время, словно ходячий мертвец, направляюсь прямиком в ванную, быстро принимаю душ и падаю на мягкую огромную кровать с белоснежными простынями. Утром меня будит непонятный шум за стеной. Я слышу крик:

– Прекрати сейчас же!

Я распахиваю глаза. Мне прекрасно известно, кому принадлежал этот голос с такими характерными «р». Изабелле. Я прижимаюсь ухом к стене.

– Это ты прекрати разговаривать со мной в таком тоне, – ледяным голосом произносит Рафаэль.

Оказывается, даже в пятизвездочных отелях стены как из картона. Мне отчетливо слышно каждое слово.

– Я просто не понимаю, – раздраженно бросает Изабелла, – где вы с ней вообще познакомились?

– Она моя одноклассница, – спокойно отвечает Рафаэль, – но тебе и незачем ничего понимать.

– Нет, мой дорогой! Я все должна понимать, ты мой сын, на будущий год у тебя есть планы, и эта девочка в них не вписывается.

– Откуда ты знаешь, что она не вписывается? – устало спрашивает он. – И о каких планах речь, мама?

Изабелла раздраженно фыркает.

– Как о каких планах? Ты же собирался подавать документы в Гарвард. Я думала, мы решили, что их бизнес-школа тебе подходит.

В ее голосе звучат неприятные нервные нотки.

К моему огромному удивлению, Рафаэль вдруг разражается ужасным безумным смехом.

– Гарвард, мама? Да? Может, для полноты картины, назовешь меня Микаэлем? Я могу и имя поменять, если тебе так хочется, но это тебе его не вернет.

И вновь что-то с глухим стуком падает на пол.

– Прекрати надо мной издеваться! – в бешенстве кричит Изабелла.

– Хватит, – обрывает он, – достаточно. Не только ты его похоронила, слышишь? Не одной тебе больно и плохо. Хватит давить на меня его смертью, как когда-то давила болезнью. Хватит смотреть на меня взглядом, в котором написано: «Ты мой единственный оставшийся сын, не разочаруй меня». Потому что я буду, черт бы меня побрал. Я буду разочаровывать тебя, делать неправильные вещи, принимать не те решения и жить свою жизнь. Тебе понятно?

– Ты не должен говорить мне такие вещи и не должен упрекать меня. Я делала для вас только самое лучшее! И если ты привел девушку, которая тебе абсолютно не ровня, Рафаэль, и хочешь, чтобы я молчала и наблюдала, как мой сын делает глупости, высокомерно заявляя, что это, видите ли, его дело, то ты этого не дождешься. Я твоя мать, и я не буду смотреть, как ты портишь себе жизнь. Ты ее вообще видел? Или ты специально такую выбрал? Чтобы позлить меня и показать, насколько ты независимый? Ты уже не глупый подросток, хватит игр. Пора взрослеть! Ты должен…

Он не дает ей договорить, грубо оборвав словами:

– Будь добра, вышли мне сразу весь список того, что я должен, а то я, идиот, живу, как хочу.

– Я не заслужила такого отношения, Рафаэль, не заслужила! – ее надрывной крик разносится по комнате, я слышу звук пощечины, и все в одно мгновение стихает. Устанавливается тяжелая, неприятная тишина.

– Я – не Мика, мама, – хриплым тихим голосом начинает Рафаэль. – Я никогда им не был и никогда не стану. Это он мечтал о Гарварде, это с ним ты говорила о бизнес-школе. Это он стриг волосы и мог часами болтать с тобой. Это его хвалили в школе и восторженно пророчили ему блестящее будущее. И его нет, мам. Есть я – который не решил, куда хочет поступать. Я – который не построил абсолютно никаких планов на будущий год. Я – которого выгнали из школы, и который выбрал не ту девушку. И я не могу это исправить, – тихо говорит он, и мое сердце сжимается от его грустного голоса. – Такой уж я есть. А ты плачешь, кричишь и просишь меня стать другим. Но я не могу этого сделать.

Он замолкает. В соседнем номере вновь воцаряется тишина, и лишь судорожные женские всхлипы доносятся до меня сквозь тоненькую стену.

– Ты хоть что-нибудь знаешь об этой девушке, Рафаэль? – через некоторое время грустно спрашивает Изабелла.

– Я только знаю, что она мне очень нравится, – тихо отвечает он.

Я слышу шаги и звук льющейся воды.

– Вот, выпей, – говорит Рафаэль.

– Спасибо, – благодарит его мать и с надрывом добавляет: – Я люблю тебя. И все что я делаю, это лишь из-за моей любви к тебе.

Некоторое время она тихо плачет, потом я слышу звук удаляющихся шагов. Хлопает дверь. Я бросаюсь на постель и плачу, Мика. Плачу от бессилия, от безысходности. Все эти люди так скучают по тебе, им так тебя не хватает! Я надеюсь, ты сейчас где-то далеко, в более счастливом месте, и не видишь, как страдают те, кто тебя любил. Я надеюсь, что ты обрел покой и свободу, о которых так страстно мечтал.

В середине дня ко мне в комнату наконец стучит Капюсин.

– Ты пропустила завтрак, я не стала тебя будить, – осторожно говорит она, вглядываясь мне в глаза, и я понимаю – она, скорее всего, слышала мой плач. Капю присаживается на кровать и продолжает: – Ты знаешь, Леа, у меня никогда не было лучшей подруги. Помню, я мечтала иметь сестру, чтобы делиться с ней своими женскими тайнами, – она улыбается. – Сестры у меня нет, но я умею слушать и держать рот на замке. Это я к тому, что если вдруг однажды тебе захочется поделиться, то я рядом, – и она обнимает меня.

Капюсин не спрашивает, что случилось, не задает ни единого вопроса, но с ней я чувствую себя не так одиноко, потому что знаю – рядом друг.

Через час Пьер приходит к нам в номер спросить, готовы ли мы отправиться на природу в компании нескольких старых друзей кузенов.

– Разожжем костер, пожарим мясо, поболтаем. Ничего особенного, но будет классно, только оденьтесь потеплее, сегодня пасмурно и ветрено.