Дана Делон - Непрожитая жизнь

«Мужчины не плачут», – думаю я. Или, скорее, не показывают своих слез. Я вновь остаюсь одна в твоей комнате, Мика, и до утра листаю страницы, задаваясь вопросом, как часто ты вот так же сидел над этими книгами? Как часто ты их перечитывал? Какие из них были твоими любимыми? Ответы знали потрепанные страницы и загнутые уголки. Когда первые лучи солнца проникают в комнату, пыль на полке начинает искриться, а я вспоминаю строчки из стихотворения Питера Хухеля:

Вот и твой книжный шкаф просит каждого вошедшего в эту комнату тебя помнить. Я поднимаю руку и вновь вожу пальцем по его поверхности.

Перед уходом я нерешительно оглядываю комнату, и по щекам медленно ползут слезы. Мне хочется что-то сказать на прощание, но я не могу подобрать слов и выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. В пыли на книжном шкафу остается надпись: «Мы помним». Мы всегда будем помнить.

В десять часов утра Капюсин кидает в меня подушку.

– Вставай, а то проспишь все на свете!

Я с трудом открываю глаза и заставляю себя сесть на кровати. Капюсин глядит на меня и весело хохочет.

– Умойся и спускайся на террасу, будем там завтракать. Парни должны подойти с минуты на минуту.

– А где они? – сонным голосом хриплю я.

– Поехали за цветами для ма`ми, ну же, вставай, Леа! И где ты была вчера ночью? – лукаво сузив глаза, спрашивает она.

– Если я расскажу тебе правду, ты все равно не поверишь, – с усмешкой отвечаю я и думаю: «ведь правда не поверишь».

– Еще как поверю, – придя к собственным выводам, говорит Капю, – и даже буду скандировать, как пятиклашка: «Леа любит Рафа. Леа любит Рааафа», – поет она на весь дом и вновь хохочет. Я с улыбкой качаю головой, мысленно благодаря Бога за то, что парни где-то в пути из цветочного магазина и не слышат ее.

Спускаясь по лестнице, я уже слышу звонкий голос Пьера и ворчание Квантана. Выбегая на террасу, я не замечаю сумку у входа, спотыкаюсь и лечу на землю. Все замолкают. Рафаэль, смущенно бормоча ругательства, помогает мне встать. Пьер смеется и учительским тоном провозглашает:

– Рафаэль, сколько раз повторять, не разбрасывай свои вещи.

Квен усмехается. Рафаэль обращается ко мне:

– Сильно ударилась?

– Вообще нет, я на сумку упала. Мы уже уезжаем?

– Нет, это мои спортивные вещи, сегодня утром мы с Пьером спарринговали. – Он смущенно улыбается и убирает сумку с прохода.

– Спарринговались? – переспрашивает Капюсин, глядя на Пьера.

– Да, малыш, я с семи лет занимаюсь кикбоксингом, рядом со мной тебе никто не страшен, – подмигивает он.

– Разве что Рафаэль, – весело хмыкает Квантан.

Пьер закатывает глаза, но не успевает ответить: к дому подходят две приятные на вид женщины с подносами в руках.

– Мы приготовили вам сырные омлеты, кто-нибудь желает что-то другое? – вежливо улыбаясь, интересуется одна из них.

– Сырный омлет – это прекрасно, – отвечает Пьер, садясь за стол.

Скоро на столе уже стоят тарелки с круассанами и фруктами, блинчики, багеты, соки, два термоса – один с кофе, другой с горячим шоколадом, красивый заварочный чайник, мед, три вида варенья: абрикосовое, клубничное и черничное, масло и, разумеется, сырные омлеты с маленькими запеченными помидорами. Мы с Капюсин в очередной раз переглядываемся и с довольным видом беремся за еду. Завтрак оказывается очень вкусным. Мы сидим за домом в садике, где цветет множество красивых тюльпанов всевозможных цветов и оттенков.

– Тут так много тюльпанов, – вслух говорю я.

– Помню, как их сажали, – улыбается Квен, – мы как раз были тут на каникулах. Даже помню, как садовник хвастался, что посадил триста штук.

– Триста штук, – удивляюсь я, разглядывая клумбы, – а знаешь, вполне возможно, ведь тут море тюльпанов. А вы часто проводите здесь каникулы?

– Мы очень часто приезжали сюда и на выходные: от Женевы до Парижа, а потом сюда. Конечно, это долгая поездка, но нам нравилось здесь бывать. Но чаще всего мы проводили здесь летние каникулы, – объясняет Квен.

– Тебе тут нравится? – спрашивает Рафаэль.

Я беру в руки чашку горячего шоколада, с удовольствием делаю глоток и поудобнее откидываюсь на спинку стула, наслаждаясь приятной тишиной, которую нарушают лишь наши веселые голоса. Ни шума автомобилей, ни других звуков большого города. Никакой спешки. Никаких нервов. Жизнь течет тут спокойно и плавно, вокруг только зеленая мокрая трава, голубое чистое небо без облачка и прекрасное пение птиц.

– Да, мне тут очень нравится, тут хорошо, – отвечаю я, намазывая хрустящий круассан толстым слоем масла и отправляя в рот. Рафаэль с улыбкой подает мне второй. Я, не удержавшись, наклоняюсь к Рафаэлю и обнимаю его.

– Кстати, мы сегодня тут не ночуем и, скорее всего, даже не обедаем, – говорит Квантан.

– А где мы проведем ночь? – интересуется Капюсин, делая глоток апельсинового сока.

– Сегодня благотворительный вечер, котенок, он проходит в Довиле, в отеле «Нормандия».

– Значит, ночуем там?

– Да, я попросил Гаспара забронировать вам общий номер с двумя спальнями, – говорит Рафаэль. – Мы пробудем там одну ночь, потом можем вернуться сюда или поехать в какое-нибудь другое место в Нормандии. У кого какие идеи?

– Мы можем посетить Вёль-ле-Роз, – с сияющими глазами предлагает Капюсин. – Пьер, ты знал, что в этом городке есть пассаж русских художников?

– Нет, – улыбается он. – И что же русские художники там забыли?

– Там чудесно весной, повсюду цветут розы, нормандские домики, море! Ты знаешь русского художника Репина?

На удивление, Пьер кивает.

– Он называл это место «третьим уроком живописи» и писал другу, что не променял бы этот уголок даже на десять Италий с Неаполем. Там правда невероятно красиво. Кстати, не один Репин любил это место, были и другие художники, и французские в том числе, например Моне и Ренуар, я просто не помню всех фамилий. Мы каждую весну ездили туда с родителями на открытый фестиваль роз. У моей мамы, пока мы жили в Руане, был сад. Давайте правда поедем в Вёль-ле-Роз? Этой весной я там еще не была.

– Моя нормандская девочка, – целует ее в щеку Пьер, – хочешь в Вёль-ле-Роз, значит, туда и поедем.

Капюсин радостно улыбается.

– Но сегодня у нас праздничный вечер, – недовольно бормочет Квен, возвращая всех на землю.

– Ты не любишь праздничные вечера? – интересуюсь я.

Он пожимает плечами.

– Люблю, почему нет, просто я предпочитаю, когда собираются лишь члены семьи, масштабные праздники не совсем мне по душе.

– Они никому не по душе. Весь вечер нам придется танцевать с внучками подруг нашей ма́ми, рассказывать о своих великих планах на будущее всем, кому не лень, и слушать, как мы выросли, – ехидно замечает Пьер.