Валерий Зеленогорский - Любовь на троих

Через три дня у С.С. поднялась температура, он был в это время в командировке в Париже, и ему посоветовали хорошую клинику, врач-француз сделал снимки и стал крутить головой, оказалось, что этот фашист просверлил ему челюсть до мозга, и если бы не его тревога, он мог бы даже потерять глаз от воспаления, француз сказал: «Вы счастливый человек, вы отсудите у клиники миллионы».

Но все оказалось совсем не так, когда он прилетел и пришел в клинику с французскими снимками, ему вежливо так сказали, мы очень сожалеем, но врач уже не работает, и мы можем вам вернуть только деньги за оказанную услугу.

Он напряг юристов и службу безопасности, они пробили поляну, и оказалось, что врач лишен лицензии в Германии, и теперь его уже надо искать в Киеве или в горах Колумбии.

Так вот, ему поставили временный штифт и на ночь рекомендовали его снимать, а вот куда прятать его в общей ванной, С.С. не понимал, не хотел выглядеть идиотом со вставными частями тела.

Было пять часов утра, девушка наигралась, и они поехали в гостиницу, спать было бессмысленно. Катя ушла в номер, а С.С. зашел в соседний бар рядом с мясной лавкой, в которую уже привезли товар, он пил чай и смотрел, как черные ребята в робах выгружают розовые туши, не мороженые, а охлажденные, коробки с мелкой живностью и прочие мясные деликатесы, в их движениях были слаженность и точность, ни одного лишнего жеста и никакой злобы на свою неудачную судьбу, просто люди работали ночью, они шутили, подначивали друг друга, он такого в России не видел.

Он вспомнил свою дворничиху на старой квартире, которая мела у них во дворе, у нее делалось лицо убийцы, она ненавидела весь мир, она считала, что все эти суки, которые в это время спят со своими суками, — ее личные враги, она ненавидела даже своих детей, которые хотели жрать каждый день, она ненавидела все потому, что она должна мести, а не быть принцессой Дианой.

Ей однажды С.С. предложил подметать у своего гаража за отдельные деньги, но она ответила ему ярко и образно, «засунь свои деньги себе в жопу», повернулась своим костлявым задом и пошла в говнодавах, в которых еще до сих пор ходят русские зэки.

Фуры уехали, чай закончился, он встал и пошел выносить вещи, пора было ехать в аэропорт.

Прилетели на Мадейру, на тонкую полоску вдоль океана, потом ехали по тоннелям сквозь гору, которую когда-то океан выплюнул на свой берег, цвет горы черный, вулканическая лава, здесь когда-то был исполинский катаклизм, а теперь покой на много веков, чудесная погода круглый год, пальмы и цветы, райское местечко.

Здесь проводят свой досуг старые англичане, сухие поджарые джентльмены и их жены, напоминающие персонажей Теккерея, многие живут по полгода в своих апартаментах, и они задают тон этому курорту.

Здесь распорядок устроен сто лет назад: завтрак, пешеходные прогулки вдоль океана, тут этот вид экологического туризма называют «левады».

Это пешие прогулки разной сложности, горные, вдоль каналов и ручьев.

Потом отдых, а уж потом ужин на Променаде, в сотнях ресторанчиков на любой вкус, обязательно на террасе с видом на океан, ужин начинается на закате, обслуживающий персонал — полный интернационал, в каждом ресторане есть бывший русский — хохол, таджик, молдаванин или узбек.

Главные хиты местной кухни — все из рыбы, и шашлыки на вертелах из лаврового дерева, много гадов и морепродуктов, всего много, недорого, и очень симпатичное обслуживание, без российской навязчивости и нескрываемого хамства.

Вот с такого ресторанчика на марине С.С. начал жить на Мадейре. Они заселялись в номер, раскладывали вещи, потом сидели на балконе, выпивали зеленое местное вино с фруктами, посланное администрацией вип-клиенту.

Номер был большой: две спальни, салон между ними с огромной террасой с видом на океан, так они просидели до вечера.

Катя на время ушла в бассейн, С.С. остался, побродил по сети, узнал, что сегодня Ночь музеев, так и заснул на террасе, наступила сиеста. Во сне он посетил музей имени себя.

Народу там было мало, честно сказать, он был один.

Осмотрев всю экспозицию, он остался доволен, в разделе пятидесятых годов нашлись шорты, которые он потерял в походе на другой берег реки, и устное воспоминание одноклассницы, как он шел в трикотажных трусах через парк, сгорая от стыда. В шестидесятых он нашел между страницами книги «Три товарища» засушенный поцелуй Куликовой из седьмого «Б», вырванный у нее обманом и легким насилием, там же нашелся лифчик А. — первый трофей — аксессуар женской сбруи, который круто изменил его жизнь.

На удивление, вернулась из небытия ондатровая шапка, которую у него сняли в шестнадцать лет, на первом свидании с роковой женщиной из другой школы, ее друг ударил его по левой скуле, а правую он уже подставить не мог, улетел в сугроб, оторвавшись от земли, шапка в тот момент улетела в другое измерение, и вот она вернулась и заняла свое место в экспозиции его поражений…

В годы застоя экспонатов почти нет, но зато есть фото с какими-то людьми, которых он сегодня не помнит, и единственный автограф, который он взял у группы «Ореро», чтобы угодить одной девочке, оказавшейся в конце концов законченной дурой с большими сиськами.

Строго по ранжиру стоят несбывшиеся надежды, удивила трудовая книжка, в которой десяток благодарностей за доблестный труд, две грамоты: одна за второй класс, вторая за третье место в шахматно-шашечном турнире младших отрядов, и значок ударника коммунистического труда, и пионерский галстук с обкусанными концами.

Вот и все экспонаты, которые он увидел, он вышел из музея, решил позже вернуться в запасники, где он надеялся найти более яркие свидетельства своей, как он считал, вполне счастливой жизни, он понял, что гордиться ему нечем, держать себя в руках нет смысла, и он может себе позволить что-нибудь неправедное.

Если его потомки найдут эти свидетельства через пятьсот лет, они удивятся скудности жизни своих пращуров, никаких ратных подвигов, ни славы, и он сам в глазах потомков предстанет чем-то вроде личинки ручейника…

Кто-то трепал его по плечу, это Катя вернулась из бассейна, он открыл глаза, вкусная Катя трясла мокрой головой и смеялась, С.С. вспомнил свой сон, притянул Катю к себе и поцеловал крепко и смачно прямо в холодные губы, ему понравилось, но она хотела есть и стала собираться на Променад.

Она десять раз выбегала к нему в разных нарядах, она была увлечена и не замечала, что времени уже прошло больше часа, и тогда С.С. остановил ее фэшн-шоу, и они наконец вышли.

Она сама взяла его под руку, С.С. было немного неловко, он отвык от такого тесного контакта, кругом были супружеские пары стариков с артритными коленями, с гречкой на всех частях тела, морщинистые и жилистые, они шествовали по Променаду, высматривая в меню, чем они себя должны удивить.