Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

— В давние-давние времена, — начинаю я, — в небольшом доме, жил один человек со своей семьей: матерью, женой и дочерью. И вот однажды, когда человек и его женщины собирались лечь спать, а за окном разразилась буря, выл ветер и шел сильный ливень, в дом постучали. Мужчина открыл дверь и увидел за ней трех путников. Звали их Богатство, Любовь и Здоровье.

«Пусти нас к себе переночевать, — попросили они, — на улице холодно и сыро, а мы очень устали».

Мужчина развел руками:

«Как же я вас всех пущу? У меня очень маленький дом, нам самим не хватает места. Я могу пригласить только одного из вас. Подождите. Я пойду, посоветуюсь со своими женщинами».

И мужчина, вернувшись к семье, рассказал о трех путниках.

«Пусть остается Здоровье!» — сказала мать мужчины.

«Нет, пусть остается Богатство!» — воскликнула жена мужчины.

«Нет, Любовь!» — закричала его дочь.

Они долго спорили, но так и не пришли к согласию.

«Хватит! — закричал мужчина. — Я сам решу, кого из путников пустить ночевать» и вернулся к двери.

Но когда он открыл дверь, то за ней никого не оказалось. Богатство, Любовь и Здоровье покинули его дом.

— Так пусть, — завершаю я свой тост, — в вашем доме, каким бы он ни был, всегда было приготовлено место и для Здоровья, и для Любви, и для Богатства.

К моему изумлению, никто из гостей даже не прокричал «Горько»…

Не дает мне память забыть об объятиях в мою первую брачную ночь с этим интимным предметом интерьера…

Человечество проводит на унитазах значительную часть своего времени, и многие при этом умудряются решать на них массу важных дел: философствуют, болтают по телефону, читают, отгадывают кроссворды, да и просто блаженствуют. Мне очень нравятся унитазы в стиле 30-50-х годов. Это шедевр красоты. Деревянное седалище, ручка от спускового механизма болтается на тонкой металлической цепи. Да что говорить, разве может с ним сравниться современный унитаз, который смывает воду, как только ты проводишь рукой над электронным датчиком слива воды…

Такого «электронного зверя» недавно поставила себе одна моя знакомая, и теперь каждый, кто заходит к ней с визитом, просто обязан в первую очередь посмотреть на НЕГО…

Когда Сирень (та самая знакомая) потащила меня на «смотрины» нового унитаза (которого она, кстати, нарекла Федором), то он мне чем-то напомнил уличный туалет в Стокгольме, в котором вода смывалась только тогда, когда открывалась дверь. Представляете себе дамочку, которая попала за границу сразу после перестройки и никогда до этого не сталкивавшаяся с уличными туалетами в СССР? Первый шок я испытала, когда вошла в этот маленький и уютный туалет, напоминающий размерами телефонную будку. Я не могла себе даже представить, что все в нем будет сверкать чистотой. Весь в белоснежном кафеле, с туалетной бумагой, салфетками и мылом над небольшой раковиной, ОН произвел на меня эффект разорвавшейся бомбы. И, конечно, второй шок был испытан мной, когда я не смогла найти спусковой механизм слива воды. Провинциалка из Москвы металась по всему этому пространству, как сумасшедшая, заглядывая даже под сам унитаз, дабы не опозориться перед столичными жителями Швеции.

Каждый из нас знает, что комплименты бывают разными. Искренними, лживыми, вульгарными и еще бог знает какими. Кто-то их любит, кто-то ненавидит, а кому-то они необходимы, как воздух.

— А ты неплохо сегодня выглядишь, — говорит одна другой. — И цвет тебе к лицу (это о платье), и сама, кажется, помолодела…

— Иван Николаевич, голубчик, Ваше выступление сегодня просто уникально, — это какой-нибудь подчиненный своему шефу. — Я Вами восторгаюсь. Я всегда хотел работать только под Вашим руководством…

— Ну, скажи, ведь я классно сегодня выгляжу? — допытывается молодая дама у подруги. — Скажи, я ведь права?..

Свет мой, зеркальце, скажи…

И так до бесконечности. А еще меня убивают комплименты, когда человека сравнивают с ангелом. Так и хочется в этот момент сказать:

— А я все думаю, что это у меня между лопатками чешется? Видать, крылья растут.

Катю в издательстве познакомили с одной женщиной.

— Моя милая, — с улыбкой чеширского кота пропел ей редактор, — это Ирма.

И он представил ей невысокую женщину на вид двадцати восьми лет, с прямыми светлыми волосами.

— У нее есть для Вас удивительная история. Возможно, она Вас заинтересует.

А надо сказать, что Кате после того, как она поставила жирную точку на жизни Ноны, требовался сюжет. Причем не выдуманный, а из жизни.

— Где Вы ее откопали? — спросила Катя у редактора после того, как женщины договорились встретиться у Кати на следующий день и Ирма откланялась.

— О, она сама мне позвонила, — ответил редактор. — Ирма является поклонницей Вашего таланта и просто жаждет рассказать Вам свою историю. А как она выглядит! Мы с ней поговорили немного. Ну кто скажет, что у этой женщины сыну 24, а дочери 20? Ей — сорок три.

— Неужели? — сказала Катя. — Как пить дать, она прошла через руки моей подруги. Только та может сотворить такое чудо. Ни одной морщинки.

Безусловно, Катя не жаждала услышать историю из жизни очередной богатой дамочки. Ей подавай работницу ткацкой фабрики, которая стала президентом или, на худой конец, премьер-министром. Но на необходимость встречи «намекал» сам главный, а ссориться с ним Катя не хотела. Он единственный, кто соглашался печатать ее безумные романы, и этим было сказано все.

— Приезжай! Будешь группой поддержки, — заявила мне Катя накануне.

Так как «дело было вечером, и делать было нечего», я приехала к Кате, и мы приготовились: Катя с блокнотом и карандашом, а я с кроссвордом наперевес. Ирма пришла в точно намеченное время и начала свой рассказ. Из него следовало, что она домработница. Живет и работает в одном доме, который, по мнению журнала «Штаб-квартира», признан верхом элегантности и респектабельности. И что если бы ей лет пять назад сказали, что она будет иметь такую профессию, то она бы плюнула в глаза тому человеку.

— Живут там самые-самые-самые… — делилась с нами гостья. — А что в них такого самого? Ну пусть огромные деньги, ну пусть рядом щебечут модельные красотки, ну пусть у них есть все, что они пожелают. Только ведь и у меня когда-то все это было. Нет, почему было? Есть и сейчас. Только никто не знает, что я такая же богачка, как и все они. А вообще-то от всего этого дух захватывает. Так здорово! Я богата, а они думают, что я — неудачница.

Тут у Кати в глазах появился интерес, и она стала что-то записывать в свой блокнот.

— Только, пожалуйста, без имен, — попросила Ирма и продолжила: — Все началось с того, что я устала. Устала работать двадцать пять часов в сутки, без выходных, без праздников. Я создала на пустом месте свое благополучие. Пятнадцать лет я пахала, сеяла, и вот все выросло и пришло время собирать урожай. И я его собрала. Он оказался таким большим, что хватит не только мне, но и моим правнукам, даже если они палец о палец не ударят. Мои дети выросли и теперь могут занять мое место, чтобы в свою очередь сеять и взращивать то, на чем растут милые всем купюры. А я сдалась. Я проснулась год назад и поняла, что ничего не хочу. Внутри пустота. Страшная, пугающая пустота, от которой хочется лечь на землю и выть. И я действительно стала выть. Выть в своей огромной квартире. Как раненный зверь. Дети тогда испугались. Очень. Они прибежали и смотрели, как их мать в одной рубашке катается по полу и рвет на себе волосы. Глаза выпучены, слюна стекает на подбородок. Это мне потом сын рассказал. И была скорая. И была какая-то клиника, где пахло цветами и солнечным светом. Оказывается, солнечные лучи тоже умеют пахнуть. А я этого раньше не замечала. А потом уколы, таблетки, какой-то мужик, который пытался увести меня в гипноз. Глупенький. Я сидела в мягком кресле и думала, почему я не могу уйти в даль. А потом поняла — я слишком сильная. Я столько лет командовала людьми. Сначала их было пять, потом двенадцать, потом тридцать, а позже их стало пятьсот. Меня увести из реальности можно только с помощью сковороды — раз по голове, и готово. А мужик этого не понял. Как он старался! Рассказывал, что я переутомилась. Можно подумать, он открыл для меня Америку!