Алена Некрасова - Зарисовки одной дамочки

— И то правда, — соглашается Лиза. — Надо будет губы увеличить, подтяжку сделать, грудь поднять и…

— Притормози, — перебиваю ее. — Хочешь правду? При твоем росте и весе сделать губы «а ля эфиопская красота», грудь «Памела Андерсон» и прочее — и с тебя можно будет рисовать карикатуру.

— Ну, не ожидала от тебя этого, — обиженно произносит Лиза и, оттолкнувшись от стенки бассейна, уплывает прочь.

Лучше сказать правду, чем потом краснеть от увиденного.

У Симы очередной геморрой. Приехал ее бывший муж.

— Что, блин, за дела, — жалуется она мне на своего красавчика. — Когда очередная пассия его бросает, он зависает у меня дома в депрессухе, жалуясь на убогость своей жизни. Приходится в ход пускать и лечебную травку, и сигареты, и коктейли, и даже стать на время носовым платком, для соплей. Рыдает у меня на груди, как малый ребенок. А потом новая появляется и — все! — фьють, и его нет. Кстати, у него тут, когда последняя была… Сколько же ей лет, дай бог, вспомнить… Говорил же… А, двадцать три. Так он у меня отобрал мой «Tesmed».

— Это еще что?

— Электростимулятор для грудных мышц. Только зачем он ей? Может, у нее грудь маленькая?.. — задумчиво отвечает мне Сима. — У него уже и залысины появились…

— Может, он твоим стимулятором себе волосы на голове выращивает? — предполагаю я.

— Все может быть, — вздыхает Сима.

— А я лошадь себе купила, — вдруг вспоминаю я о своем приобретении.

— Здорово, наконец сбылась твоя мечта, — радуется подруга и спрашивает: — Слушай, я все-таки никак не пойму, что их всех вдруг на молоденьких потянуло?

— А кого еще?

— Да вот вчера, к примеру, прихожу я утром к своему пластическому хирургу на прием, а он выкладывает передо мной шесть абсолютно одинаковых мобильников. Я его спрашиваю: «Коллекционируете?», а он в ответ: «Нет. Это персональные телефоны для моих любовниц».

— А сколько ему?

— Пятьдесят два, — отвечает Сима, — от него недавно жена упорхнула, одна из богатейших женщин Италии, а его с тремя детьми оставила.

— Далеко упорхнула?

— Молодого нашла.

— А бабе сколько?

— Сорок. А любовнику двадцать пять. Так этот пластик в разных городах завел себе любовниц в возрасте от 22 до 40.

— Силен. И его на всех хватает?

— Не интересовалась.

— Однако у него не только молодые любовницы. Видишь, даже сорокалетняя есть.

— Это он, наверное, своей жене в отместку, — усмехается Сима. — А, кстати, мне тут бывший муж Каролины позвонил…

— Какой Каролины?

— Я тебе говорила. Каролина, одна телка, которую я за уши вытащила из собственной койки, когда она там с моим кувыркалась.

— Да ладно! Точно не рассказывала. И что?

— Так ее муженек позвонил мне и отрапортовал, что у него, пятидесятилетнего козла, с его новой двадцатичетырехлетней пассией будет прибавление семейства. От Каролины дочь есть, а теперь еще двойня ожидается.

Помолчав немного, она добавила:

— Злые мы становимся, когда старимся. Нет чтобы порадоваться за молодое подрастающее поколение, так нет, мы их по косточкам разбираем, да еще и смакуем…

— Это точно, — отвечаю я ей, — может, пожалеем их? Все-таки мужиков на Земле становится все меньше и меньше… Я тут тоже с одним связалась.

— Неужели роман? — опешила Сима.

— Хуже, — отвечаю я, — написала книгу для подростков. А опубликовать денег не хватает. И тут, несколько дней назад, знакомлюсь с одним ну очень богатым дядей. Он как узнал, что книга для подростков, уши навострил, стойку, как гончая, принял и говорит: «Я дам денег и на книгу, и на презентацию, если вы свою героиню спишите с моей дочурки».

— А ты что?

— Сказала: «Легко».

— Серьезно?

— Абсолютно. Только теперь переписываю все диалоги.

— Зачем?

— У меня две героини, которым по 12 лет, а его дочурке скоро будет пятнадцать. Как ты понимаешь, в этом возрасте детишки уже по-другому разговаривают. Мне пришлось облазить все подростковые сайты, чтобы расширить свой словарный запас теми словечками, что у молодежи теперь в ходу.

— А когда она выйдет?

— Надеюсь, скоро, иначе этот папаша, как заправский мафиози, засунет мои ноги в тазик с цементом — и в воду.

— Сволочь он, все-таки! — говорит Сима. — Сволочь и садист…

— Кто? Спонсор?!

— Какой спонсор! Муж Каролины. Ведь знает, урод, как я хочу иметь ребенка. И специально позвонил…

Раз в год я устраиваю у себя дома что-то типа благотворительной акции. Я раздаю свои вещи. Вы спросите, зачем? Просто так. Не люблю, когда вещь, которая мне разонравилась, пылится на полках гардеробной. Пусть она послужит еще кому-нибудь. Я обзваниваю не очень состоятельных знакомых и приглашаю на раздачу вещей.

— Возьмите с собой еще кого-нибудь, может и им, что-нибудь пригодится, — говорю я всем, кому сумею дозвониться.

Недавно, когда я устраивала у себя в студии очередной «блошиный рынок», подсуетились и Катя с Маней. Они притащились ко мне за два часа до начала мероприятия с огромными сумками и чемоданами, в которых были напиханы юбки, шарфы, перчатки, кофточки, шкатулки, сумочки и всякого рода бижутерия. Пока они развешивали всю эту одежду на вешалки и раскладывали безделушки на длинном столе, я разливала по бумажным стаканчикам клюквенный и апельсиновый соки.

— Вчера у меня в гостях была коллега по цеху, — начинает свой рассказ Маня. — Она занимается лечением и энергетическим программированием. Я ей часто на картах гадаю, и, что самое интересное, всегда сбывается. Так вот. Одна знакомая решила познакомить ее с Иваном Демидовым.

— Это тот, что в начале и середине 90-х был кумиром миллионов? — уточняет Катя.

— Он самый.

— Интересно, а чем он сейчас занимается? — любопытствую я. — Его давно не видно и не слышно.

— Кто и что он сейчас — не знаю, — отвечает Маня, — не уточняла. Знаю только одно, что он ударился в религию и из храмов не вылезает.

— Еще один Охлобыстин, — усмехаюсь я и рассказываю своим подружкам, как однажды Ваня, будучи в храме, забыл выключить свой мобильник. А тот возьми, и зазвони. Так он, нисколько не смутившись, обратился к батюшке со словами: «Позвольте мне, святой отец, отключить бесовскую машину».

— А ты откуда знаешь? — спрашивает меня Катя.

— Он сам рассказывал на дне рождения одного нашего общего знакомого.

— Одного понять не могу, — начала рассуждать Катя, — как в свое время его церковь в свои объятия приняла? В благодарность за отказ от алкоголя и наркоты? Или за то, что он, будучи служителем церкви, продолжает культуру в массы нести? Интересно, а знает ли наша церковь, что у его женушки вся задница в наколках? Может, всем матушкам посоветовать татуировки сделать? Ближе к пастве своих мужей стать… Так что там твоя подруга?