Катя Саргаева - Глупые люди

Однажды Лена пошла к колодцу за водой, она набрала два ведра и села на разрушенную каменную ограду. Сейчас было временное затишье, и этой звенящей тишиной оно предвещало бурю. Лена была совершенно одна, даже птиц в небе не было и назойливых насекомых. Никого. Она очень явно ощутила витающую в воздухе смерть. Она царила здесь. Прикоснулась ко всему в округе, даже к камню, на котором Лена сидела. И в этот момент она вдруг очень ясно осознала всю бессмысленность своей жизни. Отец был совершенно прав, война — это следствие, а не причина. Война — это кулачная расправа тех, кому не хватило дипломатичности. Война — это бессмысленная гибель людей. Огромного количества людей. Но для политики это всего лишь цифры, убитых столько-то, раненых столько-то, пропавших без вести столько-то. Война — это черствый, окаменелый кусок хлеба, который не помнит теплого солнца, который грел колос с зерном, не помнит дождя, который питал корень. Одна смерть на войне, это всего лишь одно потерянное зерно из одного колоса. Это пыль, капля в море. Но ведь смерть одного единственного человека, это трагедия для его семьи, родителей, любимых и близких, друзей. Это трагедия и для самого человека, нет смерти глупее, чем случайной смерти на войне. Люди это всего лишь разменные монеты, шестеренки в гигантском механизме политики. Лена вспомнила деда, он был ветераном Великой Отечественной. Он пошел на войну в пятнадцать лет, и он вернулся домой. Пятнадцатилетний ребенок прошел всю войну, все годы службы он был сапером, и он остался невредимым. Он гнал немцев до самого Берлина. Он настоящий герой. Освободитель. Он никогда не рассказывал о войне, сколько Лена ни просила. Дед был весьма замкнутым человеком. Но в нем без каких-либо слов чувствовалось то мужество, которое присуще человеку, прошедшему через такое, та внутренняя сила, непоколебимость, патриотизм. Они воевали не за политику, и даже не за свои дома и семьи, они воевали за свою страну. Они знали, что если они не отвоюют свою землю, ту землю на которой родились и выросли, то им просто некуда будет возвращаться. Они боролись за свое, а у русского человека не так-то просто что-то отнять. Ветераны Великой Отечественной были героями… не то, что нынешнее племя, богатыри — не вы… Кто сейчас наши солдаты? Разменная монета? Шестеренки? Сильные мира сего меряются членами, а умирают простые солдаты и простой народ? Нет. Лена знает, как обстоят дела на мировой арене. Президенты такие же пешки, только другого уровня. Кто сталкивает их лбами? Кукловоды. Шайка тех, кто владеет нашим миром. Ради чего? Ради власти и денег. Так было всегда. Но раньше у человека было самодостоинство, сейчас ничего. Человек обнищал умом и стал походить на крысу. Раз так много страшного стало происходить в мире, то шайка кукловодов утрачивает контроль. А у тех, кому не хватило дипломатичности путь один — война. Лена вдруг подскочила с камня, схватила ведра и побежала домой. Она накинулась на Виталика с поцелуями, говорила, что бросит все это к чертям собачьим, что они будут жить тихой спокойной жизнью, и им будет хорошо на одном месте. Виталик лишь улыбался и кивал головой.

Прошел месяц, они могли возвращаться домой, но Виталик не спешил уезжать. Лена заметила в нем перемену, со стороны всегда видно, когда человек влюблен, и Лене казалось, что из-за всего происшедшего Виталик вновь воспылал чувствами к ней. Но она ошибалась. Он воспылал чувствами к Лейле, и чувства их были взаимными. Когда вопрос об отъезде уже встал ребром, Виталику пришлось рассказать о романе с Лейлой, что он остается здесь и женится на ней, что пару дней назад Лейла сообщила ему, что беременна. Никогда в своей жизни, и ни к одной женщине он не испытывал таких чувств. Рядом с Лейлой он был как дома. Впервые в жизни ему не хотелось куда-то бежать и что-то доказывать. Проблемы мира перестали быть и его проблемами. Он понял, как сильно он ждет этого ребенка, и что в клочья разорвет любого, кто приблизится к нему и Лейле с плохими намерениями. Он извинялся перед Леной, и действительно чувствовал себя виноватым, но какой в этом толк? В тот же день Лена уехала в Москву.

На работе Лена взяла отпуск без содержания, главный редактор не был против этого, и всячески пытался поддержать ее. Слухи разлетаются очень быстро, они опередили даже саму Лену, и войдя в редакцию журнала сразу по возвращении, она заметила сочувствующие взгляды. Да кто они вообще такие чтобы жалеть ее?! Даже хорошо, что так все обернулось, потому что теперь у нее на шее нет калеки, и она может распоряжаться своей жизнью как ей угодно. Когда злость прошла Лена впала в депрессию. Ей было бесконечно жаль упущенного времени, ведь полжизни прошли впустую. Ольга Сергеевна говорила ей, что ничто не бывает зря, и что все, что с нами происходит это уроки, это наш опыт. Нужно просто научиться не повторять прошлых ошибок.

— Самое тяжелое для матери, Мася, это видеть, как твой ребенок страдает. Беспомощность, это вырубленное топором сердце из груди. Я бы забрала всю ее боль, до последней капли, но никто не учит тому, как это сделать. Она ходила тихая и молчаливая, я просила, чтобы она поделилась со мной, но она только огрызалась. Не зря говорят, что не нужно обижаться на раненое животное, укусившее вас в ответ на помощь. Только те тишина и молчание были самыми громкими ее действиями, я никогда этого не забуду. Но ты вряд ли поймешь.

Конечно, куда ж мне понять вас, людей. Когда ты ходила такая же тихая после истории с Катюшей, и той тишиной звенело на весь дом, мне так же хотелось забрать всю твою боль. Только и собак тоже никто не учил этому. Так что мне очень даже знакомо чувство вырубленного топором сердца.

Спустя полтора месяца Лена вернулась на работу. Она решила, что ничего в ее жизни не изменится, и она будет продолжать выезжать в горячие точки. Ей дали в пару нового оператора, теперь им была девушка, звали ее Алена. В журнале она была новенькой. Они с Леной сдружились и стали близкими подругами. Их команде дали прозвище «две Елены». Был в «Небоскребе» и еще один новенький, статист Герман. Ему с первой же минуты понравилась Лена, но он боялся вот так сразу подкатывать к ней, так как знал историю с Виталиком. Гера был спокойным и усидчивым, и терпения ему было не занимать. С Леной они были полной противоположностью, и ему нравились такие женщины как она, боевые, пробивные, уверенные в себе, непробиваемые. То, что надо, решил он, когда впервые подсел в кафе для персонала к «двум Еленам» во время обеда, женюсь на ней, однозначно. Лена же даже не глядела в сторону Геры. Она вообще ни в чью сторону не глядела.

Несмотря на всю свою силу и уверенность в себе, где-то внутри Лены зародилось новое, чуждое ей чувство страха. Она вдруг начала бояться обмана и предательства. Казалось бы, боятся этого вполне нормальное чувство, и оно присуще каждому человеку. Но Лена каким-то чудом пережила обман Виталика, и почему-то была уверена, что больше она такого не переживет. Умрет от боли. Не выдержит этого разрывающего чувства внутри. Она не знала, как назвать это чувство, но знала с чем это можно сравнить. Когда-то давно она впервые увидела, как разрывается граната, обычная РГД. Она взорвалась в руке у солдата, который сидел метрах в десяти от Лены. Он не успел ее выбросить, или случайно выдернул чеку и не заметил (что вряд ли, гранаты случайно и сами собой взрываются только в американских фильмах) об этом уже никто не расскажет, почему граната взорвалась неясно. Возможно он сделал это намеренно, потому что рука с гранатой была прижата к его груди. Лена на всю жизнь запомнила этот момент. Это было в Чечне, шел бой. Она увидела этого на парня, и ей показалось знакомым его лицо, она смотрела на него и пыталась вспомнить. Потом парень улыбнулся ей и отпустил рычаг гранаты, через несколько секунд бахнул взрыв. Лену спасло то, что она сидела за укрытием из мешков с песком. Она помнит, как ее накрыло мешками, в ушах зазвенело, и показалось, что земля под ней шевелится, как при землетрясении. Она не чувствовала боли от раны, один из осколков попал ей в лицо и распорол щеку, шрам остался навсегда. Она помнит, как другой солдат вытащил ее из-под мешков и отвел в более спокойное место. Когда Лена глянула в сторону солдата с гранатой, то увидела только его голову в каске, туловища не было, одна рука валялась неподалеку, на лице парня сохранилась та улыбка, что предназначалась Лене. Отойдя метров пятнадцать от места взрыва Лена споткнулась обо что-то, это был ботинок того солдата, из него торчал обрубок ноги. Сейчас Лене казалось, что если ее еще раз вот так обманут, то ее сердце не выдержит и взорвется как граната, а оторванные части ее тела разлетятся на всю округу.