Софи Кинселла - Ты умеешь хранить секреты?

– Привет, – смеется он, протягивая мне кофе. – Осторожнее. Как ты себя чувствуешь?

– Сносно. – Я откидываю волосы с лица. – Впрочем, мне немного не по себе.

– Неудивительно, – качает головой Коннор, – если учесть, что было вчера.

– Именно, – киваю я, отхлебнув кофе. – И мы... мы действительно будем жить вместе?

– Если ты по-прежнему не против.

– Конечно! Конечно, не против! – ослепительно улыбаюсь я.

И это чистая правда. Я – за. И чувствую себя так, словно за эту ночь повзрослела. Я съезжаюсь со своим бой-френдом. Наконец-то моя жизнь обрела смысл и потечет по верному руслу!

– Мне придется сказать об этом Эндрю, – объявляет Коннор, показывая на стенку, за которой живет его сосед по квартире.

– А мне нужно предупредить Лиззи и Джемайму.

– Теперь главное – найти подходящее местечко. И ты должна дать слово, что будешь драить его с утра до вечера, – поддразнивает он с лукавой улыбкой.

Я немедленно изображаю возмущение: – Вот это мне нравится! Можно подумать, это у меня пятьдесят миллионов компакт-дисков!

– Это совсем другое!

– Интересно почему?

Я картинно подбочениваюсь, как комедийная актриса, и Коннор смеется.

Затем воцаряется тишина, словно мы оба выдохлись и теперь мирно пьем кофе.

– Так или иначе, – говорит наконец Коннор, – а мне пора.

В этот уик-энд Коннор идет на компьютерные курсы.

– Прости, что не смогу приехать к твоим родителям, – добавляет он.

И ему действительно жаль. То есть, в довершение ко всему прочему, ему действительно нравится бывать у моих родителей.

– Ничего страшного, – великодушно заявляю я. – Это не важно.

– Кстати, совсем забыл! – Коннор таинственно улыбается. – Угадай, куда я раздобыл билеты?

– О-о-о! – взволнованно восклицаю я. – Э... – Так и хочется спросить: «В Париж?»

– На джазовый фестиваль! – Коннор сияет. – Квартет Деннисона! Это их последний концерт в этом году. Помнишь, мы слышали их у Ронни Скотта?

Я на какое-то мгновение теряю дар речи. Который, впрочем, удается найти достаточно быстро.

– Вот это да! – бормочу я. – Квартет... Деннисона! Конечно, помню.

Эти ребята играют на кларнетах. Громко, упорно, нудно, почти два часа, причем не переводя дыхания.

– Я знал, что ты обрадуешься.

Коннор нежно касается моей руки, и я отвечаю вымученной улыбкой:

– Еше бы!

Дело в том, что я, вероятнее всего, когда-нибудь полюблю джаз. В один прекрасный день. Более того, я почти уверена, что так и будет.

Я любящим взглядом слежу за тем, как Коннор одевается, чистит зубы ниткой и берет портфель.

– Ты надела мой подарок, – замечает он с довольной улыбкой, глядя на разбросанное по полу белье.

– Я... я часто их ношу, – заверяю его я, скрестив пальцы за спиной. – Такие роскошные.

– Желаю хорошо провести время с семьей. – Коннор подходит к постели, целует меня и как-то странно мнется. – Эмма?

–Да?

Он садится на кровать и как-то уж очень серьезно смотрит на меня. Боже, какие у него голубые глаза.

– Я хотел кое-что сказать. – Он кусает губы. – Ты ведь знаешь, мы всегда были откровенны друг с другом во всем, что касалось наших отношений.

– Э... да, – подтверждаю я, начиная беспокоиться.

– Это всего лишь идея. Тебе она может не понравиться. Словом, я хочу сказать, все зависит от тебя.

Я в полном недоумении смотрю на Коннора. Его лицо заливает краска. И вид у него ужасно смущенный.

О Господи! Что, если он заделался извращенцем? Потребует, чтобы я напяливала разные кожаные прибамбасы и размахивала плеткой?

Впрочем, я не возражаю на время стать няней. Или медсестрой. Или Женщиной-Кошкой из «бэтмена». Отпад. А если прикупить лакированные сапоги...

– Я тут подумывал... может... мы могли бы... – запинается Коннор.

– И?.. – Я ободряюще кладу ему руку на плечо.

– Мы могли бы... – беспомощно повторяет он и снова замолкает.

– Что?

Следует долгая пауза. Я едва дышу. Чего он добивается? И что имеет в виду?

– Мы могли бы начать обращаться друг к другу «дорогой» и «дорогая»! – смущенно выпаливает он.

– Что? – никак не понимаю я.

– Дело в том... – Коннор багровеет совсем уже угрожающе. – Мы собираемся жить вместе. Что ни говори, а это уже шаг! И я недавно заметил... что мы... мы никогда не говорим друг другу нежных... слов.

Я во все глаза смотрю на него, чувствуя, что попалась. – Разве?

– Точно.

– Вот как...

Я залпом глотаю кофе. Вообще-то он прав. В самом деле не говорим. Но почему?

– Как по-твоему? Но только если ты сама этого хочешь.

– Ну разумеется, – поспешно киваю я. – То есть ты совершенно прав. Конечно, хочу. – Я откашливаюсь. – Дорогой!

– Спасибо, дорогая, – шепчет он с любящей улыбкой, и я улыбаюсь в ответ, пытаясь не замечать хор протестующих голосов в собственной голове.

До чего же фальшиво звучит! Я не ощущаю себя «дорогой».

«Дорогая» – это замужняя дама, вся в жемчугах и с гюлноприводным автомобилем.

– Эмма? – Коннор вопросительно смотрит на меня. – Что-то не так?

– Еще не уверена, – признаюсь я со смущенным смешком. – Просто «дорогая» – это как-то не для меня. Но знаешь, вполне возможно, я со временем привыкну.

– Но мы можем выбрать что-то еще. Как насчет «милая»? Милая? Он это серьезно?

– Нет, – быстро говорю я. – «Дорогая» – лучше.

– Или «солнышко», «лапочка», «ангел»...

– Может быть. Послушай, давай пока просто забудем об этом.

Лицо Коннора вытягивается, и мне становится стыдно. «Брось, Эмма, ты вполне можешь обращаться к своему бойфренду „дорогой“. В конце концов, ничего в этом особенного нет. Надо лишь привыкнуть».

– Прости. Коннор, – извиняюсь я. – Не знаю, что на меня нашло. Наверное, еще не пришла в себя после полета. – Я беру его руку и сжимаю. – Дорогой.

– Все в порядке, дорогая, – улыбается он, вновь обретая обычное хорошее расположение духа, и целует меня. – До вечера.

Вот видите? Это так легко. О Боже...

Ладно, у всех парочек бывают моменты неловкости. Совершенно обычное явление... наверное.

Около получаса уходит на то, чтобы добраться из квартиры Коннора в Мейда-Вейл до Айлингтона, где живу я. Открываю дверь и вижу на диване Лиззи. Физиономия у нее сосредоточенная, вокруг валяются бумаги. Она так много трудится, моя Лиззи. Иногда даже слишком.

– Над чем ты работаешь? – сочувственно осведомляюсь я. – Замышляешь очередное мошенничество?

– Нет, читаю статью, – рассеянно отвечает Лиззи, показывая глянцевый журнал. – Здесь говорится, что со времен Клеопатры критерии красоты остались неизменными и есть способ проверить, насколько ты красива. Делаешь кое-какие измерения...

– Правда? – оживляюсь я. – И что там у тебя?

– Еще не закончила. – Она снова хмурится, вглядываясь в страницу.

– Значит, пятьдесят три... минус двадцать... получится... Господи боже, какой кошмар! Всего тридцать три! – Из?..