Таня Д Дэвис - Полёт фантазии, фантазии в полёте

Заряженные неукротимой энергией Казиника слушатели не отпускали маэстро два с половиной часа, в течение которых у меня полностью «снесло крышу», в смысле я совершенно забыла обо всех и обо всем, в том числе о намеченной встрече с Гораном. В голове звучали Бах, Вивальди, Шопен, Моцарт, и под впечатлением от услышанного мы с подругами решили прогуляться по Старому городу, узенькие улочки которого как нельзя лучше гармонируют со стройными нотами классики.

Привлеченные мелодичным звоном колоколов, доносящимся с башни Святого Ивана, в девять вечера мы оказались на Церковной площади. Дождь давно прекратился, наступил теплый октябрьский вечер, в преддверии закрытия туристического сезона толпы туристов рассосались, вернув узкие улочки, милые кафе и уютные ресторанчики в распоряжение местных жителей. В Старом Будве тепло, спокойно, гармонично.

— Да, девочки, правильно говорят, что черногорские мужики не только самые высокие, но и самые красивые, — сказала одна из моих подруг.

— Не самые высокие, самые высокие — голландцы, — тут же возразила другая, — по росту черногорцы на втором месте.

— Да плевать, что на втором по росту, по красоте и стати — точно на первом, — не унималась первая подруга, — на них даже возраст не влияет, с годами только респектабельнее становятся. Вот, посмотрите на этого седого красавца, прямо мечта, а не мужчина. А сигарету как в руке держит, ну просто фото для рекламного плаката.

— Курить вредно, и вообще в Черногории с курением, видимо, плохо борются, много курящих, — заметила вторая.

— Да причем тут курение, иногда сигарета очень даже помогает, например, познакомиться с кем-то или заговорить. Попросил закурить, и порядок. Вот этот мужик, например, один сидит. Девочки, давайте за соседний столик сядем, кофе закажем, я у него закурить попрошу, вот и познакомимся. Таня, ты как, не против?

Оторвав взгляд от сверкающей золотом-серебром витрины, я взглянула на предмет обсуждения моих подруг и обомлела. Потому что это был Горан, тот самый Горан, который обещал угостить меня самой вкусной в Будве едой и теперь ждал уже больше часа, а если точнее, то полтора часа. Вот это да!

— На ночь кофе вредно, — решительно отвергла предложение вторая подруга, — тем более, что значит «попрошу прикурить, познакомимся». А если он не просто так один сидит, а кого-то ждет, что тогда?

— Да, девочки, не нужно за соседний столик, вы уже гуляйте дальше сами, а я пойду. Потому что это он меня ждет, — сказала я и на глазах у изумленных подруг пошла на встречу к своему «монтенегру», который, увидев меня, с улыбкой поднялся навстречу.

Воспринимая иностранный язык на слух, мы невольно оцениваем его звучание. Всем знакомы давно сложившиеся стереотипы: польский — шипящий, французский — «птичий», немецкий — грубый, итальянский — певучий, мелодичный, испанский — энергичный, арабский — гортанный и т. д.

Для людей, не знающих иностранный язык, часто его звуковая оболочка совершенно не стыкуется с заключенным в ней содержанием. Как-то давно еще студенткой я попала на международный молодежный форум в Польше. Участников поселили в общежитии Варшавского университета, в соседней с нами комнате проживали два молодых человека из Венгрии, оживленные беседы которых мы с подругой прекрасно слышали через стенку.

Слушая их ежевечернюю «перебранку», а судя по агрессивному напористому звучанию венгерского, «скачущей» интонации и грубой отрывистой фразировке, мы были уверены, что парни ругаются. И каждое утро, выходя из номера и глядя на их радостные физиономии, удивлялись: «надо же, так ругались, а по-прежнему друзья». Наконец, я не выдержала и спросила одного из ребят (все общались на английском): как же так, вы постоянно ругаетесь, а до сих пор не поссорились.

Янош (именно так звали того симпатичного венгра) рассмеялся и сказал:

— Мы не ругаемся, мы просто разговариваем. А почему вы подумали, что мы ругаемся?

— Для русского уха венгерский язык звучит очень грубо.

Кажется, Янош немного обиделся, и, видимо, чтобы развеять мои заблуждения относительно «грубости» венгерского, прочитал стихотворение своего знаменитого соотечественника Шандора Петефи о любви. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться и вконец не обидеть парня, потому что в резких напористых звуках венгерского стиха любовное содержание ну никак не прочитывалось.

После этого случая у меня возник «вечный вопрос»: а как звучит мой родной русский язык для иностранного уха? Какой он — шипящий, певучий, быстрый, мелодичный, резкий? В разных иностранных аудиториях для людей, не знающих русский, я читала русские тексты, в основном стихи Александра Сергеевича, «нашего все». И знаете что? Помимо ответа на вопрос «как звучит для вас русский», выяснилась еще одна интересная вещь: иногда возможно, даже не зная языка, понять содержание текста просто по звуковой оболочке.

Я предлагала послушать два стихотворения Пушкина: «Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна» и «Я вас любил, любовь еще, быть может» с просьбой просто по ритмике, по звучанию определить: какое из них о любви, а какое — о зимней непогоде, снежной буре. Везде: в Англии, в Штатах, в Германии, во Франции, в Канаде, в Китае — результат один, стопроцентное попадание, никто никогда не ошибся.

Вот такая она, «музыка звучащей речи».

Ну почему она такая добренькая? «Таня, помоги, Таня, принеси, Таня, сделай». Тридцать два года, а так и не научилась говорить «нет». Вот и сейчас: Лондон, Риджентс-парк, семь тридцать утра, четверг, и что она здесь делает? Тащит картину, которую ее московские друзья попросили передать их лондонским друзьям, проживающим в красивом месте с не менее привлекательным названием «Глостер Кресент».

Благо она довольно хорошо знает Лондон и выбрала самый короткий путь через парк, но толку-то — утро туманное, утро седое. В начале осени в Лондоне бывают такие туманы, конечно, красиво, романтично, но ничего не видно: густой утренний туман скрыл все дорожки-тропинки, и только фигуры любителей утренних пробежек иногда возникают из белой пелены. Так, а вот это уже проблема: ее дорожка расходится на целых три, и лишь одна из них приведет к Глостер Кресент, но которая — указателей-то поблизости нет, и спросить не у кого.

Дэвид любил бегать по утрам в Риджентс-парке, можно думать о чем угодно, ритмичный бег сам упорядочивал мысли и всегда подсказывал верное решение. А можно вообще ни о чем не думать, пустая голова так здорово: никаких тебе проблем в адвокатской конторе, которые придется решать в течение дня, только туман, густая белая пелена накрыла все вокруг…