Вильям Козлов - Дети ада

— Как у тебя с ним? Сработались? — поинтересовался Иван.

— Мы ведь с ним старые знакомые, я тебе говорил, — неопределенно ответил Бобровников. — О Глобове у нас сейчас и речь пойдет...

И вот что он рассказал.

По заданию Андрея Семеновича Глобова он, Бобровников, и Пал Палыч Болтунов отправились в командировку в Архангельск. Нужно было приобрести у капитанов торгового флота несколько заграничных автомашин для дочерних предприятий. Шеф им пообещал — руководителям — машины. Обещания свои он всегда выполнял, того же неуклонно требовал и от других. В наличии у экспедиторов, так в документах были названы Бобровников и Болтунов, находилось два миллиона рублей. В Архангельске можно было купить иномарки дешевле, чем в Санкт-Петербурге. Капитаны привозили, как правило, подержанные машины, в среднем их цена в тот период колебалась от 30 до 50 тысяч. Конечно, за новый «Форд» или «Вольво» не жалко было выложить и полмиллиона. Но на новые автомобили у капитанов не доставало валюты. Новые иномарки продавали через совместные предприятия, которых расплодилось полно в крупных городах бывшего СССР.

Болтунов уже полгода работал на Глобова, был членом Совета какого-то коммерческого предприятия, занимающегося изданием детективов и зарубежной фантастики. Раньше он служил в Управлении культуры инспектором. Как выяснил Александр Борисович, он курировал репертуары театров. Имея дело с драматургами, брал взятки, а за это в столице пробивал бездарные пьесы в реперткоме, где у него были свои люди. Конечно, он не забывал и им отваливать, о чем предупреждал драматургов. Но был достаточно умен, чтобы не погореть. Слухи шли, что взятки берет, а за руку никто не схватил. Пал Палыч был дважды женат, но ни одна из жен больше двух-трех лет с ним не выдерживала. Почему, об этом Бобровников узнал позже. Болтунов никогда не повышал голоса, говорил ровно, спокойно, гладко и остановить его, особенно в компании было невозможно. Редкий человек так точно оправдывал свою фамилию, как он. Болтовня на любую тему и составляла смысл его жизни: он безусловно был эрудированным, обладал хорошей памятью, услышанные и вычитанные интересные чужие мысли и идеи очень ловко выдавал к месту за свои собственные, тем самым прослыл в кругу малознакомых людей за исключительно умного человека. Правда, все отмечали, что он недоброжелателен, завистлив и холоден.

Каким образом сумел он подкатиться к Глобову, этого никто не знал, но за каких-то полгода стал его ближайшим советником. Разумеется, в делах издательств и культуры, Пал Палыч разбирался и мог быть полезен, но чем еще он мог очаровать трезвого и умного миллионера, этого никто не мог понять. Дело в том, что все, кто близко общались с Болтуновым, очень скоро убеждались, что он типичный демагог, поверхностный человек, правда, с хорошо подвешенным языком, очень жадный, убежденный человеконенавистник — ни о ком никогда не сказал доброго слова, даже о своем шефе. В быту держал себя высокомерно, всячески подчеркивал свое превосходство над людьми, зависящими от него. А став ближайшим помощником Глобова, он высоко поднялся над многими подчиненными миллионера.

И вот с таким человеком Александр Борисович отправился в Архангельск добывать подержанные автомобили для фирмы. Глобова Бобровников уважал, никогда ему не завидовал, отдавая должное его деловым качествам и хватке. Ведь не кто-нибудь из бывших приятелей, а именно миллионер поддержал его в трудную минуту жизни, когда он вернулся из заключения. Вернулся он гол, как сокол. Бывшая жена ничего ему не оставила. За каких-то несколько месяцев под крылышком Глобова Александр Борисович снова высоко поднялся из праха, возможно, выше прежнего. Тогда его со всех сторон окружали завистники, бывшие партийные коллеги подсиживали. Не мог же он их всех устроить и в так уже трещавший по всем швам «Аквик»?..

Машины они купили, погрузили их на платформы и отправили с охранником в Санкт-Петербург. С капитаном торгового флота пришлось много пить и перед самым отъездом Бобровников вдруг узнал от пьяного капитана, что Болтунов заплатил ему двадцать пять тысяч, а документы оформил на 35 тысяч. Ну, и конечно, выпивка за счет продавца... Александр Борисович навел справки в ГАИ, потолковал с другими капитанами, с которыми имел дело Пал Палыч, и выяснил, что на этих сделках тот выручил для себя около сорока тысяч рублей. За эти деньги он приобрел себе вполне приличный «БМВ».

Возвращались они в мягком купе скорого поезда, довольный сделкой Пал Палыч много пил и не умолкал ни на минуту. В Архангельске он купил несколько бутылок коньяка и копченой колбасы. Бобровников не поддержал компанию, у него побаливал желудок.

— Я ведь с тебя не высчитаю за коньяк, — снисходительно заметил Болтунов. — Пей, закусывай.

— И сюда жулье с Кавказа добралось, — поморщился после первой рюмки Александр Борисович. — Коньяк-то липовый!

Пал Палыч делал вид, что коньяк хороший — как же, он заплатил за него, да и не любил в дураках оставаться — пил, похваливал и рассказывал о своих любовных похождениях, хвастался, что последней его любовницей была одна из красивейших девушек Ленинграда, но вот пришлось расстаться: не мог на ней жениться — не было развода со второй женой, а красотке подвернулась выгодная партия — вышла замуж за мелкого коммерсанта из какой-то совместной фирмы. У ее жениха был «Мерседес», он пленил ее богатыми подарками и красавица дала Пал Палычу отставку, но он еще за нее поборется... И уж очень напирал на то, что себя, Болтунова, он и рядом не может поставить с этим торгашом! Но какова сущность женщины: любя его, а в этом Пал Палыч не сомневался, ушла к другому, вернее, продалась в рабство ради денег, подарков, «Мерседеса»... Вот он теперь тоже имеет машину. Нет, подобного предательства он не простит. Пару раз звонила, сожалела о случившемся... Но изменять своему торгашу не захотела... Конечно, он мог бы настоять, увести куда-нибудь,. хотя бы к знакомому художнику в мастерскую. Для подобных дел у него всегда хранится ключ.

Бобровникову было ясно, что самолюбивый Болтунов уязвлен этой изменой до глубины души. Когда он обо всем этом рассказывал, его бледное, будто золотушное, лицо искажалось злостью, а смех был желчным. Вот только есть ли у него душа? Александр Борисович был убежден, что этот человек — сатанист. Поклоняется темной, нечистой силе...

Бобровников поинтересовался, мол, поставил ли Пал Палыч в известность Глобова насчет собственной машины? Тот небрежно ответил, что он звонил шефу домой и советовался с ним о каждой сделке. И на все получил добро. Спал Болтунов на нижней полке — в купе они ехали вдвоем — не раздеваясь, от него неприятно пахло. Александр Борисович заметил ему, что в купе тепло, стоит ли в одежде на чистых простынях спать? Пал Палыч сделал вид, что не расслышал. Он вообще все делал так, как только ему хотелось. С чужим мнением никогда не считался. Часто повторял, что он все умеет делать, ремонтировать, планировать, однако когда заклинило на окне штору, ничего так и не смог сделать. Его ровный тягучий голос раздражал Бобровникова. Он уже узнал всю биографию Болтунова: закончил в шестидесятых годах Институт культуры имени Крупской, работал художественным руководителем в Домах культуры, потом перебрался в городское Управление, завязал полезные связи, вскоре вступил в партию — иначе на такой работе далеко не продвинешься — а когда началась перестройка, за месяц до запрещения и роспуска партии, вышел из нее, перекинулся к демократам, но те не простили ему нескольких громких выступлений в газете против леворадикалов и поборников сионизма, а партийные деятели, переметнувшиеся в сферу экономики и бизнеса, тоже не простили предательства по отношению к ним и хитроумный Болтунов оказался в сложном положении, стал не нужен ни нашим, ни вашим. Случай свел его с Глобовым, он сумел понравиться миллионеру и вскоре стал его помощником и советником...