Вильям Козлов - Дети ада

Бобровников понимал, что разоблачить Болтунова будет нелегко, тот так ловко обтяпывал свои коммерческие делишки с капитанами, что подкопаться было трудно. Он и им сумел задурить за коньяком в ресторане головы. Сделки совершались один на один, деньги выкладывались, как говорится, на бочку. Глобов не терпел жуликов в своем огромном хозяйстве, даже привлекал для их разоблачения частных детективов и тот, кто вылетал из фирмы, долго не мог устроиться в бизнесе. Крупные воротилы поддерживали связи друг с другом. Какой бы сам по себе бизнес не был жульническим и спекулянтским, миллионеры не терпели жуликов и пройдох. Обманывай поставщиков, потребителей, но не смей жульничать среди своих. Это не прощалось. А Болтунов самым бессовестным образом надул своего благодетеля и эта мысль не давала покоя Бобровникову. Были у него и еще веские причины ненавидеть Болтунова...

За эту командировку в Архангельск он раскусил подлую сущность Пал Палыча. Разглагольствуя высоким слогом о нравственности, мировых ценностях, частенько употребляя ставшее модным словечко «ментальный», «ментальность», сам он был мелким беспринципным жуликом, способным даже на мелкое воровство. Случайно Александр Борисович увидел в сумке Болтунова перочинный нож в кожаном чехле, который принадлежал капитану парохода, у которого они после сделки пьянствовали в каюте. У другого капитана Пал Палыч спер газовый пистолет. Это только то, что заметил Бобровников. Все его существо бунтовало против этого мерзкого человечка с повадками беса и непомерным самомнением. Теперь он понимал, почему от него уходили женщины. Он его, мужчину, за одну только командировку, довел до тихого бешенства, каково же было терпеть этого тягучего мерзавца месяцами, годами?..

— Ты должен мне помочь разоблачить этого мелкого пакостника, — в заключение сказал приятель.

— А почему бы тебе все откровенно не рассказать Глобову?

— Это будет похоже на донос, а быть доносчиком мне не хочется. В тюрьме их называют «суками». Потом, у Болтунова хватило ума все сделать шито- крыто. Капитаны ушли в море, да им все это до лампочки. Деньги получены, машины отданы, о чем еще думать? Про газовый пистолет капитан только и сказал мне одному, кажется, догадался, что его украл Болтунов, но взять того за горло постеснялся, как же — интеллектуал, работник культуры... Это только то, что я за одну поездку узнал, а сколько еще разных махинаций совершил Болтунов, одному Богу известно. Точнее, Сатане — он явно помогает ему.

— Как жизнь все на свете перевернула! — вздохнул Иван. — Сидел бы ваш Болтунов в Управлении культуры и инспектировал избы-читальни... А теперь вон как развернулся!

— И там он брал взятки от директоров Домов культуры, я уж не говорю про драматургов, да и у кооператоров сейчас стрижет на книгах купоны... Все лучшие книги, что выходят у нас, приносит в кабинет Глобову, а тот дарит своей артистке Натали.

— Видел я ее... Красавица.

— Она ему обходится оё-ёй!

— Она или театр?

— Надо отдать нашему должное: он на благотворительность не жалеет денег.

— И мой шеф его уважает, — сказал Иван.

— А ты? — пытливо взглянул на него приятель.

— Сидит еще, наверное, в каждом из нас недоверие, подозрительность к богатым людям, — ответил Иван. — А Глобов? Глобов мне нравится.

— Его можно назвать порядочным человеком, каким можно быть в современном бизнесе, — согласился Александр Борисович. — Держит свое слово, не заносится перед простыми людьми, не жаден и не наел ряжку, как многие кооператоры, вдруг дорвавшиеся до водки и деликатесов!

— Выглядит он молодо, наверное, тренируется? У него на даче сауна, спортивные снаряды.

— Хочет жениться на Натали, а она благоволит Болтунову, — гнул свое Бобровников. — Ас артисткой Андрей Семенович считается. Вот пример того, как даже такой сильный мужчина, как Глобов, может попасть под каблук в общем-то не очень уж и умной бабенки.

— Красивой женщины, — поправил Иван.

— Поражаюсь, как она не может раскусить этого бесенка? Он - ведь запросто бывает у них дома. Все городские и театральные сплетни знает, Натали использует его и как мальчика на побегушках: рыщет по кооперативным магазинчикам, покупает ей французские духи, парфюм. Понятно, не за свои деньги. И она любит детективы. Всё вышедшие у нас романы Чейза преподнес ей на блюдечке. Когда ему нужно, знает, как подобрать ключик к сердцу...

— А что же ты хочешь от меня? — спросил Иван.

— Глобов поручил ему бартерную сделку: фирма выделяет любому лесничеству шесть «Москвичей», а они — лес-кругляк. Наш шеф разворачивает крупное строительство дачного поселка для своих фирмачей. Видишь, как заботится о сотрудниках! Болтунов, конечно, одним из первых стоит в дачном списке. Убежден, что на этой операции с лесом он снова нагреет руки. Займись этим, Иван?

— Приходи завтра в нашу контору, оформим контракт, — подумав, согласился Иван. — С преступниками часто встречаюсь, а вот с бесами не приходилось!

Почему бы не помочь Бобровникову? Он никогда не делал ничего дурного Рогожину. И разоблачение Болтунова спасет и Глобова от неприятностей и хищений.

— А без контракта нельзя? — заглянул ему в глаза приятель. — Ради старой дружбы? Я заплачу, но пусть это будет между нами.

— Чем же я тогда лучше Болтунова, если буду тайно действовать за спиной своего шефа?

Александр Борисович смутился, заерзал на стуле.

— Подловил ты меня!

— Можешь быть спокоен, Саша, интересы клиентов мы бережем, — успокоил его Иван. — Все собранные факты будут переданы лично тебе.

Бобровников, поколебавшись, сказал, что завтра в половине десятого будет в агентстве.

— Скажи мне, — уже на пороге спросил Рогожин. — Ты только бережешь своего шефа или тут есть еще что-то другое, личное?

— Ты стал проницательным, Ваня, — невесело улыбнулся Александр Борисович. — Этот подонок и мне сильно нагадил... Об этом в другой раз, ладно?

— Ладно, — сказал Иван. — Спасибо за царское угощение.

— Сказать Андрею Семеновичу, чтобы вас всех прикрепил к нашей снабженческой конторе? Продукты высшего качества и цены для своих не такие высокие.

— Это дело Дегтярева, — сказал Иван. — Я не хочу влезать не в свои дела.

— Ты на своем месте, дружище! — похлопал его по плечу Бобровников. — Неподкупен, честен, справедлив... Как эти ребята из ВЧК Дзержинского.

— Я бы не хотел походить на них, — сказал Иван.

— Это я так, для красного словца, — не смутившись, ответил приятель.

— Вот я слушала его, — сказала Аня, уже лежа в постели. — С тобой-то он был откровенен, но как он рассуждает? Даже не верится, что работал в комсомоле, партии. Разве так просто сменить все свои убеждения, мораль?