Вильям Козлов - Дети ада

— Зачем тебе столько березового сока? — полюбопытствовал Иван, когда они направились с банками и авоськой домой.

— Таня бросит туда сухарей, добавит меду — и все лето будем с квасом, можно из него делать ботвинью, окрошку, — пояснил Антон.

Навстречу им бежал от дома Игорек, русые волосы его сияли на солнце, из-под распахнутой серой курточки виднелась такая же, как у отца, клетчатая рубашка.

— Папа, дядя Ваня, пьяный монтер из Глубокоозерска упал со столба и ногу сломал! — возбужденно кричал он. — Сосед на лошади повез его в больницу.

— Чего его на столб понесло? — удивился Антон.

— Зинке-почтарке хотел свет отключить — она деньги по счетчику не платит второй год, а она взяла и наколдовала ему, вот он и сверзился, — рассказывал Игорек. Более темные, чем у отца, глаза его светились.

— Ты прав, надо церковь строить, — усмехнулся Антон. — Надоели мне местные уроды и колдуны!

— Какую церковь? — задрав головенку уставился на отца Игорек. На щеке у него царапина, темные брови вразлет.

— Деревянную, — сказал отец. — С куполом и крестом.

— А учительница говорит, Бога нет, — произнес Игорек.

— Дура твоя учительница, — вырвалось у Антона. — Ну не дура, а ортодокс, — поправился он, смущенно взглянув на друга.

— Мы ее прозвали мопсом, — сказал сын. — У нее маленький нос, пухлые щеки и голос собачий.

День стоял по-настоящему летний: солнце с раннего утра играло как ему и положено в Пасху, было тихо, рыба азартно клевала. Антон, иногда отложив удочку, бросал спиннинг. Блесна, сверкая в солнечных лучах, улетала метров за двадцать и с бульканьем шлепалась в тихую воду, вызывая круги. Лодка без якоря медленно скользила, тонкая зеленоватая леска натягивалась и красные гусиные поплавки ложились на воду. Это была последняя рыбалка у Ивана, завтра утром он отбывал в Санкт-Петербург. Антон довезет его до Великополя, оттуда на поезде. О билете можно было не беспокоиться, после того, как из города мешочникам нечего стало вывозить да и билеты здорово подорожали, люди ездили на поездах только по неотложным делам. И командировочных стало меньше. Вот предприниматели и бизнесмены разъезжали и летали на всех видах транспорта. Этим никакие цены нипочем. В вагонах почти не встретишь стариков, а раньше их ездило много.

Рана под лопаткой еще немного беспокоила, особенно зудела по утрам. Хотелось почесать, а рукой не достать. Отдохнув у друга неделю, Иван почувствовал себя совсем здоровым. Жаль, что нет рядом Ани, но Дегтярев ее не отпустил, да и с таким животом тяжело ей теперь путешествовать.

— Вот мы не верим в чудеса, — заговорил Иван. — А разве не чудо, что в Пасху солнце на небе играет? Посмотри, сразу сколько солнц!

Действительно, огненное светило раздваивалось, троилось, снова сливалось в одно, огромное, сияющее, будто улыбающееся. Облака куда-то отступили, небо было бирюзовым, а вершины деревьев будто облиты золотом и серебром.

— И еще я заметил, каждую Пасху погода солнечная, — сказал Антон. — Ни разу не помню, чтобы был дождь.

— Как нас воспитывали! Только от стариков и слышали, что есть такой праздник — Пасха!

— Слышишь? — положив спиннинг на борт лодки, произнес Антон.

Иван прислушался и уловил легкий серебристый перезвон колоколов.

— Вроде бы тут нет поблизости церквей? — удивился он.

— В Глубокоозерске звонят, — сказал Антон. — Недавно установили на церквушке колокола. Большевички еще до войны их сбросили с колокольни и увезли куда-то. Интересно, новые отлили или старые отыскали?

— У нас на Руси, наверное, и забыли, как отливают их, — проговорил Иван, снимая с крючка небольшого трепещущего окуня. Поглядев на него, выпустил на волю.

— Моя бабушка говорила, что в Пасху все сущее на земле и в небе ликует,, мол, в этот светлый день празднуется верующими избавление через Христа всего человечества от власти дьявола.

— Может, в Пасху грех и рыбу ловить? — сказал Иван.

— Таня приготовила крашеные яйца, — улыбнулся Антон. — Не проголодался?

Встали они нынче рано, полюбовались на игру светила и отправились на лодке половить рыбу, не ради добычи, а ради удовольствия. Иван тут пристрастился к рыбалке. Часто один ловил — Антон был занят по хозяйству — кругом прозрачная зеленоватая вода, в проклюнувшейся осоке и тресте столбиками белеют цапли. Они на днях прилетели из дальних стран. Совсем неподалеку от лодки плавали гагары и утки. Раньше он то и дело вынимал железяку-якорь и искал уловистое место, а потом понял, что если долго сидишь на месте, то рыба сама подойдет. Щука редко балует рыболовов клевом, чаще других рыб берет окунь. Лещ кладет поплавок лишь в ветреную погоду, когда у берегов рябит, плотва же любит гулять на плесе.

Под ногами у них лениво шевелила жабрами небольшая щука, пойманная Антоном, шныряли в набравшейся на дне воде, окуньки. Щуку они забрали, когда причалили к берегу, а окуней Иван выпустил, оставив двух пораненных. На берегу их ждала белая кошка, вторая — Зинки-почтарки — жмурилась у навозной кучи. Игорек на рыбалку с ними не поехал, отправился с приятелем из прибывших дачников в лес за сморчками. Ладно, дачники не очень-то ладят с местными из-за их недоброжелательства, но казалось бы: чего ребятишкам-то делить? Ан нет, дачники дружили с дачниками, а местные — с местными. Впрочем, местных ребят было мало. Кто помоложе из сельчан, те давно обосновались в городах, а сюда приезжали как на дачу: посадить картошку, вскопать грядки, посмотреть ульи, у кого пчелы. Так что Игорек был счастлив, что из Петербурга прибыл его приятель Дима. Его родители купили дом неподалеку от них, но зимой в нем не жили.

На завтрак Антон было выставил бутылку, но Татьяна Васильевна молча убрала ее в шкаф, сказав:

— Кто с утра пьет водку? В обед и разопьете.

Антон с улыбкой развел руками:

— Потерпим, Ваня?

— По мне, чтоб ее и вообще не было, — отмахнулся тот. Он водку не любил, случалось в компании сидеть за столом, то предпочитал сухое вино или коньяк. Глобов рассказывал, что ему тоже предлагали по дешевке спирт и патоку, из которых можно было делать водку и вино, но он не стал связываться с этим делом, хотя оно и сулило громадные прибыли. Андрей Семенович не был пьющим человеком и если уж садился за праздничный стол, то на нем всегда выставлялись самые качественные напитки. У него была типичная русская черта — это гостеприимство. Он угощал даже малознакомых людей, удостоившихся чести быть приглашенными к нему на дачу в Комарово...

Вот и не верь в чудеса! На лодке, потом за завтраком и перед самым обедом Рогожин почему-то по нескольку раз вспоминал миллионера, а в половине второго он со свитой на двух машинах пожаловал в Плещеевку! Что за интуиция? Или пасхальное озарение? Конечно, приезд миллионера не был случайностью и должен был впоследствии сыграть в жизни Антона большую роль. Просто так даже ради собственного удовольствия Андрей Семенович ничего не делал. Как-то во время продолжительных бесед на даче, он признался, что жизнь миллионера — не сахар! Если бы кто знал, как он устает! Быть хозяином многочисленных предприятий и брокерских контор, ворочать миллионами, иметь дела с десятками людей каждый день — это требует огромных усилий. А люди разные, если уж честно, то среди кооператоров большинство — жулики, готовые ради денег на все, вплоть до убийства конкурента. И ведь в разные дела вкладываешь не государственные деньги, а свои собственные, потом их никуда не спишешь... Все это высасывает из него все соки, заставляет и днем, и ночью держать в голове много разных дел, операций. У него есть компьютеры, принтеры, телефаксы, ксероксы... Кажется, ты миллионер, делай, что хочешь: гуляй, вкусно ешь-пей, отдыхай, разъезжай по заграницам, ан нет — бешеная работа, связанность с людьми — не отпускают, держат тебя в конторе посильнее тюремной камеры. Понимая, какую ты махину взвалил на свои плечи, зная, что сотни людей поверили тебе, вложили свои средства в твои предприятия и теперь целиком и полностью зависят от тебя, как от всего этого отойти?..