Вильям Козлов - Дети ада

— Гитлер тоже внушил немцам, что Рейх будет существовать тысячу лет, — вставил Рогожин.

— И вот полетело все в тартарары! — продолжал приятель. — Гнилые подпорки рухнули! Нам что же падать в пропасть вместе с обломками? Мы же с тобой еще молодые люди, не успели пропитаться насквозь фальшивыми идеями выдуманного сатанистами коммунизма-социализма. Ладно народ, он верил нашим газетам-журналам, пропаганде, одним словом не ломал над этим одурманенную алкоголем голову, но мы-то с тобой побывали за рубежом? Увидели как там живут при «проклятом» капитализме. В тысячу раз лучше нас, я имею в виду способных, оборотистых людей, а не пьяниц и бездельников, там они тоже и пополняют ряды нищих и безработных, но зато как там живут специалисты? И вообще, все, кто нашел себя в каком-то бизнесе? Они все имеют и работают не на какое-то мифическое государство, а на себя! И только это и двигает прогресс. А социализм, Иван, где бы он не коснулся своим ядовитым щупальцем — там нищета, голод, бесправие! Что мы после войны принесли народам Европы? Ту же нищету, бесправие, хаос в экономике, затормозили на десятилетия прогресс. Возьми Восточную и Западную Германии, Северную и Южную Кореи, да любую социалистическую страну — топтание на месте по сравнению с любой развитой капиталистической страной. День и ночь. И эта зараза пошла только от нас. Так чего же нам с тобой держаться за опорочивший себя социализм? Ты — философ, лучше меня знаешь, как Маркс относился к России, русским людям. Называл их скотами и рабами, откровенно говорил, что лишь в России возможны различные сатанинские эксперименты, мол, глупый народ все стерпит... Все наши вожди, начиная с Ленина, этим постулатом и руководствовались. И принесли нам лишь неслыханный террор, нищету, бесправие, дикую отсталость...

— И ты думаешь, что новые хозяева все изменят у нас? — спросил Иван.

— Надеюсь, — ответил Александр Борисович. — Может, эти и не смогут все изменить, слишком велика привычка к инерции, но придут другие, помоложе. Главное, что все поняли, что жить по-старому нельзя и уже невозможно. И народ поумнеет и будет более вдумчиво выбирать в высшие органы власти людей. Первый блин, как говорят, всегда комом...

— Больно ком-то тяжелый, — вздохнул Иван. — Как бы им нам всем не подавиться.

— Сильные, способные при любых условиях выживут и сделают жизнь сносной. Пример — Европа, Америка.

— А мы — Россия, — сказал Иван.

Они в тот вечер просидели у Ивана на улице Пестеля допоздна. Выпили пять бутылок немецкого пива и флакон виски. Все это вместе с хорошей закуской принес с собой Александр Борисович. Если и были вначале какие-то сомнения у Ивана, то к моменту расставания они окончательно исчезли. Говорили открыто, откровенно, будто с них разом спали невидимые оковы. Возможно и раньше им приходили подобные мысли, но они тут же пресекались, а сейчас, будто вольные птицы вырвались из клетки на свободу...

Рогожин принял предложение Бобровникова работать в «Аквике». И признался, что сидит на мели.

— И не спросишь, что за должность я тебе предложу? — с улыбкой взглянул на него приятель. — И какой оклад? Видишь, Ваня, как в нас еще крепко сидит забитость, ложная скромность, неумение блюсти свою выгоду, поторговаться! Что нам дадут, тем и довольны.

— Надоело сидеть без дела, — признался Иван. — Да и финансы поют романсы... Я согласился, если бы ты взял меня к себе телохранителем. Крутые бизнесмены теперь обзаводятся ими. Появились рэкетиры и все такое.

— Даже сутенеры, которые обирают проституток.

— И проститутки у нас есть?

— Ты наивный человек, Ваня! — рассмеялся Александр Борисович. — Они всегда были, только прятались от глаз подальше... Да, я совсем забыл, что ты был десантником и умеешь за себя постоять.

— И не только за себя, — заметил Иван, шевельнув плечами.

— Ты будешь, дружище, моим заместителем, — посерьезнел Бобровников. — Для начала тебе оклад — семьсот рублей в месяц, минимум одна поездка в год за рубеж, а дальше видно будет. По рукам?

Иван пожал его небольшую, но цепкую руку и проводил до двери. В прихожей приятель внимательно осмотрел незатейливый запор, покачал головой:

— К тебе ворам залезть ничего не стоит, брат! У меня есть знакомый умелец, он тебе установит сварную дверь из нержавейки с хитрыми замками...

Тогда Иван пропустил его слова мимо ушей, не напомнил про это и как же позже пожалел об этом!..

«Аквик» процветал, издавая небольшие книжечки зарубежных детективов и фантастики. Для мистера Уильяма Вильсона комплектовались проспекты и путеводители по Эрмитажу, Русскому музею. Детективы и фантастика так ходко не шли в Англии, как у нас, а советских литераторов вообще не издавали, потому что там их просто не покупали. Если все же облепившим почти все издательства бывшим гражданам СССР удавалось протолкнуть кого-либо из своих знакомых писателей, прозябавших на родине, то издательство, как правило, терпело убыток. Красочные путеводители и проспекты с литографиями, отпечатанные на великолепной, атласной бумаге в лондонской типографии Вильсона бойко предлагали туристам. За полгода работы в «Аквике» Рогожин приоделся и прибарахлился. Преобразилась и его двухкомнатная квартира на улице Пестеля напротив Спасо-Преображенского собора: появились видеотехника, пылесос «Националь», приличный телефон с памятью и повтором набора, разные сверкающие никелем кухонно-хозяйственные приспособления вплоть до электрического прибора для резки хлеба и колбасы. Все это он приобрел в Лондоне и Германии, где ему вскоре довелось побывать благодаря шефу. Тот и снабжал его валютой. Многие ухитрялись провозить за границу водку, коньяк, икру, наши командирские часы и фотоаппараты — это за рубежом, как и солдатские башмаки на толстой подошве, почему-то пользовалось спросом. Но Ивану было унизительно заниматься столь презренным мелким бизнесом. Противно было смотреть на наших туристов, предлагавших у отелей разное барахло.

То, что совсем недавно считалось мещанством, приобретательством, даже был придуман газетчиками расхожий термин «вещизм», стало нормой жизни в больших городах. Впрочем и раньше Рогожин не считал предосудительным покупать понравившиеся заграничные вещи и одежду. Что же делать молодому человеку, если отечественная продукция ни в какое сравнение не идет, с импортной? Вызывая неудовольствие у Первого, приходил на работу в райком в голубых джинсах и мягкой кожаной куртке на молнии. Одежду и обувь местных фабрик он, пожалуй, со школьного возраста не носил, как и большинство его сверстников. Самым дорогим приобретением, конечно, были видеомагнитофон «Акай», и цветной телевизор «Панасоник». Видеокассеты тоже обходились недешево. Советские фильмы Иван не смотрел уже несколько лет, более убогого зрелища трудно и придумать. Даже лучшие из них, как «Маленькая Вера» или «ЧП районного масштаба» навевали такую тоску, что волком хотелось завыть. Голая правда о нашей скотской жизни ранила больнее приукрашенной лжи. Зарубежные боевики да и психологические фильмы приоткрывали незнакомый советскому человеку мир Запада и Америки. И мир этот тоже обнаженный, жестокий заставлял задумываться над смыслом жизни. Видя на экране супермаркеты, магазины, заваленные разнообразными товарами в красивых упаковках, обустроенные квартиры иностранцев — сколько у них только на одной кухне всего самого современного и необходимого, облегчающего домашний труд, становилось обидно, что судьба так обошла нас, где мало думали о человеке и его удобствах. Все то, что там может иметь обыкновенный трудящийся гражданин, у нас приобретали за большие деньги лишь избранные. Это заграничные гарнитуры, всевозможную дорогую технику, холодильники, стиральные машины, пылесосы и прочее. Все это имели: партийная элита, дипломатические работники, журналисты-международники, известные артисты и спортсмены. И это ничуть не мешало им в печати и с экрана телевизора обличать «язвы капитализма» и прославлять самый передовой, самый гуманный, самый лучший в мире советский образ жизни...