Вильям Козлов - Дети ада

13 июня Иван Рогожин вернулся из Германии, куда командировал его Александр Борисович уладить одно важное дело для «Аквика». Шеф быстро сообразил, что с нашими типографиями дела иметь становится все труднее — они стремятся как можно больше урвать средств от реализованной продукции, не отставали от них производители бумаги, распространители из «Союзпечати». Вот тогда и пришла ему мысль закупить в Германии небольшую современную типографию, пусть даже не новую. Зарубежная полиграфия так далеко обогнала отечественную, что имея высокую производительность, могла размещаться не в огромном корпусе, а всего-навсего в одной небольшой комнате. И качество продукции выше, чем у нас. Оборудование в советских типографиях давно устарело, заменить его стоило слишком дорого, да и кому это нужно? Полиграфисты нашли выход из положения очень простой: постоянно увеличивать стоимость печатания. Никаких законов, ограничивающих произвол полиграфистов и бумажников не существовало и цены на издание книг стремительно росли, как соответственно поднимались цены и на сами книги. И все равно сотни коммерсантов бросились в книжный бизнес. В городах шла торговля самыми разнообразными изданиями прямо на улицах. Классику, значительную художественную литературу вытесняли детективы, фантастика, советы огородникам, секс, порнография. Издательствам стало не выгодно выпускать книги современных писателей даже талантливых, потому, что их у нас перестали покупать. Крах СССР больно ударил и по писателям, художникам, композиторам. Горели театры — туда перестали ходить, а государство «зажимало» субсидии. Известные артисты и деятели культуры с экранов телевизоров плакались, что культура в стране погибает... Их можно понять: привыкли получать от государства премии, звания, высокие гонорары, а тут вдруг все переменилось. Раньше-то сами себе назначали все это. Не было в стране ни одного литературного чиновника, который бы не был увенчан званиями, наградами, премиями.

Дела «Аквика», несмотря на все это, шли в гору, на счету кооператива уже были миллионы, Ганс Майер был готов продать, вернее, обменять небольшую действующую типографию на не столь уж и большое количество кубометров карельской березы. Немец производил мебель для богатых людей и ему требовалась именно знаменитая карельская береза, произрастающая только у нас и нигде более. Шеф съездил в Петрозаводск, переговорил с нужными людьми — с собой он всегда брал кейс, набитый пачками крупных купюр — заинтересовал их своими предложениями и заключил договор на поставку в Германию карельской древесины. Рогожин возил Майеру образцы. Так же в его обязанности входил и осмотр типографии, договоренность о ее транспортировке в Санкт-Петербург. Сделка была законной, Бобровников заручился необходимыми документами и подписями влиятельных людей. Гансу Майеру ничего этого не нужно было делать. У них там все гораздо проще. Когда Иван уезжал, рабочие уже приступили к демонтажу типографии, не будет задержки и с транспортом. Типографию Майер обязался доставить в Россию на собственных грузовиках. А вот Рогожин не очень-то был уверен, что карельская береза прибудет в Германию в срок. Об этом он честно признался немецкому промышленнику, но тот и не удивился, через переводчика сказал, что осведомлен о наших трудностях, но верит в честность молодых русских бизнесменов и простит им некоторую задержку, но не более, чем на месяц. Иван отлично знал, что на товарных станциях Петербурга и больше простаивают неразгруженные вагоны с контейнерами, где иногда находится и скоропортящаяся продукция, но верил в деловую хватку Саши Бобровникова. Проявил и сам некоторую хозяйственную смекалку: посоветовал немцу использовать грузовики для доставки на них части карельской березы. Тот подумал и согласился. Кое-что после разгрузки типографского оборудования придется в грузовиках изменить, древесину погрузить более короткую, чем оговорено. На всякий случай он пошлет двух рабочих с пилами. Они все там на месте сделают, все равно ведь большую часть березы нужно будет распиливать.

Идея Рогожина так понравилась Майеру, что он пригласил его в ресторан, а перед отъездом вручил коробку с отличным магнитофоном-двухкассетником фирмы «Филипс». Отказываться от подарков там не принято, в ответ немного захмелевший от виски и пива Иван снял с руки часы «Слава» и подарил немцу.

С аэродрома Иван позвонил шефу, кратко рассказал о делах, пообещал утром все подробно доложить и положить на стол подписанные документы. Александр Борисович был доволен, заверил, что немца не подведут, уже несколько платформ с древесиной прибыли из Петрозаводска. С железнодорожниками и таможенниками все улажено, нужно будет им несколько упаковок детективов Чейза и Кристи отвезти завтра же. Одобрил и идею Ивана насчет использования грузовиков, хорошо, что Майер согласился распилить стволы, иначе их было бы без прицепов не погрузить.

Второй звонок Иван сделал Лизе Ногиной — своей старой приятельнице. Трубку долго не снимали и приподнятое настроение стало заметно падать. В заграничных командировках Иван никогда не имел дела с иностранками — сказывалась партийная выучка и еще страх перед СПИДОМ. Перед глазами неотступно стоял облик Лизы, с которой он сошелся еще работая в комсомоле. Лиза была секретарем-машинисткой у одного из секретарей горкома ВЛКСМ. Недавно распрощалась с комсомолом и устроилась на пункте проката видеокассет при книжном магазине. Работа не пыльная и доходная, как она говорила. Иван тоже пользовался ее услугами, получал бесплатно лучшие фильмы, которые Лиза оставляла для него. Чаще всего они просматривали их вместе — у Ногиной магнитофона не было.

К его облегчению трубку, наконец, сняли, и это еще ни о чем не говорило: молодая женщина жила в коммунальной квартире.

— Кого вам? — грубо спросил мужской голос.

Иван вежливо попросил пригласить к телефону Елизавету Ногину. Он этот неприятный голос узнал — грубоватый мужчина чаще других брал трубку в общем коридоре.

— Сейчас погляжу, дома ли... — пробурчал он. Слышно было как постучал в дверь, что-то сказал и вскоре Иван услышал гортанный растягивающий гласные голос Лизы.

— Слушаю...

— Я звоню из аэропорта... — начал Иван.

— Ванечка! — радостно защебетала она. — Прилетел? А что мне привез, мой маленький? Я тебя просила ажурные колготки, не забыл? И дезодорант с шампунью.

— Не забыл, — улыбнулся он в трубку. Лиза как и все женщины любила подарки, хорошо еще не требовала французские духи, они и там стоят не дешево. — Лиза...

— Сколько раз говорить: Лола! — капризно поправила она. — Да и тебе лучше бы называться Жаном.