Сергей Яковлев - Советник на зиму

— Я тоже вампир, — сказал Несговоров. — Последние два дня я жил только вашим спектаклем. На свете нет другой актрисы, которая может дать столько, сколько вы… За один миг, одним жестом!..

Несговоров зажмурился, стыдясь подступивших слез и пытаясь вогнать их назад. Настоящая, живая Маранта стояла совсем близко, придя к нему сама, а он, то ли не веря счастью, то ли не зная, что с ним делать, все переживал свои мечты о ней.

— Я взял тогда все, что смог, — признался он. — И опять возьму, если повезет. У меня не хватит сил отказаться.

— Березы начинают опадать снизу, — сказала Маранта, чересчур старательно разглядывая деревце на полотне. Щеки ее порозовели. — К концу осени остаются только мелкие листочки на макушке. Легкое, плавно возносящееся пламя…

— Вы любите огонь?

— Я не люблю огонь. — Она перевела на него серьезные иссиня-черные глаза. — С огнем у меня связаны тяжелые воспоминания. Он убивает. Но это, к сожалению, единственная достойная форма жизни.

— Вашей жизни, — уточнил Несговоров. — Я понял это, когда увидел, как вы протянули руки к оружию.

— Жизни вообще, — возразила Маранта. — Не прозябания, не выживания, а жизни. Дело не в оружии, мне совсем не хочется из него палить…

— Но существует тот предел, за которым это становится неизбежным? Именно так я понял вас на сцене. Предел отчаяния, унижения и…

— Страха, наверное? За оружие берутся от страха. И всегда найдутся доброхоты, готовые протянуть вам ружье.

— Значит, достойнее склонить голову и отдаться на милость победителя?

— Смотря кто этот победитель, — загадочно сказала Маранта. — В любом случае есть крайняя возможность — распорядиться собственной жизнью.

— Что же остается для пламени? Может быть, возмездие?

— Возмездие? — задумчиво переспросила Маранта. Опустив глаза, покачала головой как будто в недоумении. — Я этого не понимаю…

— Во всем виноват Марат Козлов, — нескладно пошутил Несговоров, пытаясь хоть как-то вывести беседу из темного тупика. Ему казалось, что Маранта говорит на особом языке, который он еще не освоил или освоил не вполне. Это были не столько речь, сколько выражение глаз, лица, рук, всего тела, значимость позы и напряжение отдельных мускулов, даже поток излучаемого кожей тепла. За всем этим открывалась бездна не выразимых никакой речью состояний. Несговоров не привык балансировать над пропастью и не выдержал. И сразу каким-то шестым или седьмым чувством ощутил, что совершил непоправимую оплошность. Вдруг лопнула незримая ниточка, которая только-только протянулась между ним и Марантой.

Маранта не сделалась от этого менее прекрасной и остроумной, ей самой даже стало как будто легче, но что-то в ней закрылось. Она вновь обернулась той великолепной Марантой, какую они с Дашей встретили в фойе.

— Да, режиссер вполне оправдывает свое имя, — весело согласилась она, словно подстраиваясь под тон Несговорова. — Я бы только отстригла на афише его фамилию.

— Кстати об афише: там значились танцевальные коллективы… Ведь вы не в труппе театра? Когда я пытался наводить справки, мне сказали, что вы в театре не работаете, да? …народов Крайнего Севера. Мне ничего другого не оставалось, как методом исключения причислить вас…

— К самоедам? Как вы догадливы! Конечно же, я примчалась на оленях…

— Из Ханты-Мансийского округа! Кстати, чем он так уж близок Марату Козлову?

— А там бьют нефтяные фонтаны. Значит, и денежки водятся…

— Ну а Крым?

— В Крыму потеплее. Северяне любят тепло.

— Но вы-то попали…

— В Гвадалахару! Прямо из Ханты-Мансийского округа! Эй-хоп!..

Все, не исключая и Дашу, весело над этим смеялись.

Несговоров вскипятил воду, заварил и разлил чай. Маранте досталась самая надежная, Дашина чашка с чуть обколотым краешком. Даша на сей раз пила из дядиного треснутого бокала без ручки, а Несговоров — из стеклянной банки.

— Здесь холодно. Вам надо поставить буржуйку, — заботливо сказала Маранта.

— Вы полагаете, этот чердак заслуживает того, чтобы его обогревать? — спросил Несговоров, горько усмехнувшись.

— Но вы-то с Дашей заслуживаете того, чтобы жить в тепле! Верно, Доротея?

Новое имя Даше явно понравилось.

— В городе топить нечем, — сказала по-деревенски сметливая девочка.

— У меня много книг разных эстетов и пижонов, с дарственными надписями. Они больше ни на что не годятся. Я привезу их вам на тележке. Полагаю, у меня есть право распоряжаться непрошеными дарами по своему вкусу.

— Спасибо. Но ведь у нас пока нет печки! — возразил Несговоров.

— Вот так все в жизни становится неразрешимым, оттого что люди запускают процессы замкнутого круга, — сказала Маранта с уморительной серьезностью. — Вы понастроили много заборов. Чтобы сходить напиться к ближнему колодцу, вам приходится несколько раз обойти вокруг дома и еще завернуть в амбар. Там вы обнаруживаете, что до нового урожая вам может не хватить хлеба, и впадаете в отчаяние. Но какое отношение имеет все это к вашей сиюминутной жажде?

— Все верно. Такими же окольными путями нам с Дашей приходится удовлетворять и некоторые другие желания, — грубовато пошутил Несговоров, немного обидевшись на Маранту. — Боюсь только, что заборы эти не внутри меня, а вокруг. Вчера, например, я пытался выяснить, как записать Дашу в школу. Чтобы только перечислить все бумажки, которые для этого нужны, понадобился бы целый вечер. А сегодня…

Несговоров запнулся, колеблясь, нужно ли рассказывать Маранте про уходящий безумный день, начиная с разрушения колледжа и кончая истерикой Щупатого. Можно ли вообще описать такое словами?

— Сегодня вы носили мебель, — досказала за него Маранта. — Это ведь очень серьезно, вы можете лишиться работы? Сейчас работу найти непросто… С Доротеей как-нибудь разберемся. Сразу отправить ее на учебу в Англию, может, и не получится, но в городе надо выбрать самое-самое… Между прочим, когда вы подошли в фойе, меня как раз знакомили с одной влиятельной чиновницей. Департамент мимики и жеста губернатора — так это, кажется, теперь называется… Да, приходится и с ними иметь дело.

— Я убедился, что от этой публики следует держаться подальше, — высокомерно сказал Несговоров, не столько подразумевая свои неприятности после знакомства с Асмолевским, сколько чтобы кольнуть Маранту. Он понял, что она с ним внутренне распрощалась и надела привычную маску, и его самолюбие от этого страдало.

— Надеюсь вас переубедить, когда она поможет со школой, — суховато заметила Маранта.

— Старуха в шубе? — с любопытством уточнила Даша.

— Нет, милая, другая. Дама в шубе тоже из нелюбимых твоим дядей чиновниц, но я про вторую говорила.

— Как, та молодая женщина, что с вас пылинки сдувала?.. — удивился в свою очередь Несговоров. В его голове начальственный пост никак не складывался с образом холеной киски, пославшей ему игривую ужимку.