Виктор Уманский - Борьба или бегство

Уже через неделю у неё появилась масса материала: в МГУ прошла проверка, в ходе которой были пересмотрены результаты олимпиад, а также допрошен и уволен декан факультета госуправления.

В течение всего мая и июня она ждала возмездия от университетского начальства и больше не пропускала ни одной лекции и ни одного срока сдачи работы — не хотела давать врагам лишние козыри. Расплаты, однако, так и не последовало. Вопрос о «журналистской этике» больше не поднимался, а замдек, которого Таня пару раз встречала в коридорах, не удостаивал её вниманием.

Таня стала невероятно популярна: аудитории соцсетей, которая пришла на волне скандала в МГУ, был по душе и другой контент с её страницы — прыжки с верёвкой и парашютом, скейтборд, сноуборд, ролики, ночные клубы и бары. Таня жила ярко и не испытывала недостатка во внимании: окружающих пленяла её смелость, заставляя мужчин мечтать о ней, а девушек — завидовать и вдохновляться. Энергия её, кажется, была неисчерпаема: Таня легко могла поехать кататься с друзьями на роликах днём, прокататься весь день и всю ночь, под утро отправиться в клуб или к кому-то на квартиру, днём — на учёбу, а вечером — на новую тусовку. Когда кто-то из её многочисленных друзей срывался в другой город на машине, она без колебаний присоединялась. Итогом обычно являлись восторги подписчиков, синяки под глазами и неадекватное состояние после нескольких бессонных ночей. Довольная собой, Таня впадала в спячку часов на пятнадцать.

Таня больше не была тем ребёнком, каким я запомнил её по встрече на Поклонной горе. Детскость из её лица, может, и не ушла полностью, но теперь в Тане появилась и явная женственность. Она стала привлекательной девушкой — задорной и бесстрашной.

Вскоре после скандала в МГУ Таню пригласило на работу одно из оппозиционных интернет-изданий. В то время в Москве и Питере как раз начиналось протестное движение, проходили митинги. В 2013-м Таню задержали при разгоне митинга на Болотной и отпустили после трёх часов, проведённых в автозаке с другими задержанными. Всё это время она, с её обострённым чувством справедливости, пыталась добиться предъявления удостоверений и составления протокола. Полицейские же, вдоволь наслушавшиеся подобных требований, попросту их игнорировали.

* * *

На втором курсе Таня решила попробовать кое-что новенькое и записалась в секцию тайского бокса. Здесь вызов её способностям и смелости стал более осязаемым, чем где-либо ещё.

Таня сразу показала товарищам по секции, что с ней не нужно возиться, сдувая пылинки. Она упрямо набивала кулаки и голени на мешках. Костяшки у неё покраснели, а голени — посинели. Вскоре она стала участвовать и в спаррингах. Тренер на первое время запретил парням бить ей в голову, но было разрешено работать по корпусу и по ногам. Неплохо поставив боковые удары ногами на мешке, Таня била от души, и совсем уклоняться от драки парни уже не могли. На бёдрах у неё стали появляться огромные синяки, фото которых она периодически выкладывала в «контакт».

На втором курсе у неё появился постоянный парень — старшекурсник физфака по имени Андрей. На новогодних каникулах они отправились под Оренбург кататься на сноубордах, а вскоре после возвращения Таня переехала к нему — в отдельную комнату в общежитии ГЗ МГУ.

В июне 2015-го, пока мы с Надей карабкались по горам и выслеживали козлов, Таня с Андреем пробовали на вкус Гоа: пылили по дорогам на мопедах, барахтались в пене, пытаясь встать на сёрф, и пили дешёвый ром в барах.

Нельзя было не отметить контраст между Надей и Таней. Надя всё пропускала через себя, эмоционально вживаясь в каждое событие. Её пугала и заставляла нервничать каждая мелочь. Таня же очертя голову бросалась на такие препятствия, которые обошли бы стороной взрослые мужчины, при этом умудряясь относиться к жизни весело и задорно. Это было как раз то, чего мне так недоставало в Наде. Именно Таня могла бы дать мне дельный совет и помочь разобраться в себе. Не было ничего проще, чем взять и написать ей:

— Привет. Отличные фотки с Гоа. Ты как?

Танина жизнь в то время представлялась мне идеальной, но оказалось, что и у Тани — вот так сюрприз! — были свои проблемы. Интернет-издание, для которого она писала статьи, закрылось. Оставался ещё один маленький информационный ресурс, посвящённый спорту, но сотрудничество с ним не давало ни должной занятости, ни денег.

— И какие планы на будущее? — спросил я.

— Похоже, неосуществимые…

— Расскажешь?

— Не уверена. Мне кажется, ты разобьёшь мои мечты в пух и прах. А они и без того… не в лучшей форме.

— Можем обсудить лично. Обещаю, что в пух и прах разносить не буду. Максимум — просто в пух.

Таня приняла предложение.

* * *

Мы встретились пятничным вечером на Октябрьской. Выходя из метро, я уже опаздывал на пять минут. После подземной прохлады лето сразу тепло охватило меня за плечи. Солнце опускалось к горизонту, и я прищурился. На Крымском валу бурлил людской поток: девочки в лёгких платьях, парни в шортах и кепках, школьники, семьи… Сквозь толпу лавировали ребята на роликах и самокатах. Несмотря на столпотворение, я быстро отыскал глазами Таню. Она стояла на краю тротуара, и в её рыжих волосах полыхал костёр: солнце наполнило их изнутри, и пучки света рвались в разные стороны. Приближаясь, я не мог сдержать улыбку.

Конечно, мне уже было известно, чего ожидать от Таниной внешности. Острые скулы, упрямый подбородок, бледноватые губы и тёмные глаза. Синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами, потёртые джинсы и кеды — Таня выглядела всё так же юно. Увидев меня, она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и упруго двинулась навстречу. В этот момент я понял, что фотографии были бессильны по-настоящему передать её обаяние. Улыбка выражала неподдельное наслаждение жизнью, а в каждом движении непостижимым образом сквозили смелость и страсть.

Мы обнялись, и это было весьма приятно. Я, в джинсах и поло, рядом с Таней почему-то сразу ощутил себя слишком взрослым, едва ли не старым.

Влившись в поток людей, мы двинулись вниз по улице. Пользуясь возможностью, я разглядывал Таню со всех сторон. Увиденное мне понравилось.

— Я тут пытался вспомнить, сколько мы не виделись.

— Долго!

— Точно! А я-то голову ломал. Тебе, по идее, уже почти восемнадцать. А выглядишь на все шестнадцать.

— Мне двадцать!

— Я не верю, как Станиславский… Сигареты я бы точно тебе не продал.

Парк Горького тоже оказался полон людей, но пространства тут было побольше, так что сталкиваться плечами не приходилось.

— Ну что, давай-ка начнём с тебя! — я грозно уставился на Таню.

— И что мы будем со мной делать?

— Выслушивать! Рассказывай, что придумала.