Леонид Свердлов - Воля богов!

— В общем, — вслух продолжил он, — поживёт Эллада пару-другую столетий в каменном веке, а там уж они забудут все эти мерзости, — Зевс кивнул на толстый свиток, — станут нас почитать и снова сделаются великой цивилизацией. Лет на тысячу их ещё хватит. А вообще я всем рекомендую уже сейчас начинать учить латынь. Это язык будущего. Эй, Меркурий!

— Чего, Сатурныч? — отозвался Гермес.

— Как по-латыни будет «Карфаген должен быть разрушен»?

— «Картаго деленда эст» или что-то в этом роде. Извини, Кроныч, очень сложная грамматика — всё время путаюсь.

— Молодец, Меркурий! Дорогая, что ты так побледнела? Мы же договорились с тобой насчёт Карфагена. Да не волнуйся ты, это не скоро будет. Постоит ещё твой Карфаген сколько-то веков.

— Посмотрим, — проворчала Гера. В её потухшем взгляде вдруг вновь вспыхнула искорка. — Я, пожалуй, подожду пока учить латынь. Может, и не пригодится.

Гера, Зевс и Афродита обменялись быстрыми взглядами, смысл которых для всех, кроме них троих, остался неясен.

— Ну ладно, — сказал Зевс, переходя к следующему пункту повестки дня, — о будущем мы поговорили, пора вернуться к современности. Греки, по нашему общему мнению, в последнее время позволили себе много недостойного. Сейчас, когда они на пути домой…

— И жертв не принесли! — потрясая трезубцем, возопил Посейдон. — Богохульники! Нечестивцы! Святотатцы! Как на войну идти, так гекатомбы приносили, а теперь, как война закончилась, мы им, значит, не нужны стали? Для чего, спрашивается, я им помогал… мы все помогали?! Пусть ответят за это!

— Да-да, пусть ответят. За это и за всё остальное, — согласился Зевс. — Вот сейчас и решим, как с ними быть. Мы огульно их осуждать не будем, это противоречит нашей божественной справедливости и немыслимо в нашем правовом поле, правда, Фемида? Рассмотрим каждого поимённо. Начнём с Агамемнона. Воображает себя великим стратегом, а сам верит вещим снам, как суеверная бабка. Впрочем, ничего особо страшного он не совершил, даже жертвы нам принёс в отличие от многих других, но как командир он за всё в своём войске отвечает. Жена его, Клитемнестра, насколько я знаю, в его отсутствие время не теряла и свою личную жизнь неплохо обустроила. Кроме того, она не простила ему Ифигению, так что встреча его ждёт тёплая и даже горячая. Я считаю, Клитемнестра его достойно накажет, так что пусть он побыстрей возвращается домой. Нет возражений?

Возражений не было.

— Тогда перейдём к Менелаю, — продолжил Зевс. — Этому придётся постранствовать: жена ему спокойно домой доехать не даст — затаскает по рынкам, как Париса.

— Жертву приносить отказался, — вставил Посейдон.

— Да, в общем, я думаю, лет восемь странствий он заслужил.

— Пока гекатомбу мне не принесёт, не видать ему Спарты! — рявкнул бог морей.

— Так и порешим. Перейдём к Аяксу. Мало того что насильничал — это-то ладно, бывает, так ещё и делал это в храме Афины. Извини, доченька, что напоминаю, но иначе суд не провести. Я храм своей дочери в публичный дом превращать никому не позволю, так что решение однозначное: Афина, Посейдон, передаю Аякса в ваше распоряжение.

— Сдохнет, гад! — прошипела Афина.

Посейдон согласно кивнул.

— Теперь Нестор, — продолжил громовержец. — Забавный старый балаболка. Но вполне благочестивый. Пусть себе спокойно возвращается домой и рассказывает там свои байки. Нет возражений? Единогласно. Неоптолем.

— Он, кстати, жертву принёс, — заметил Посейдон. — Не собирался, но его бабушка Фетида вразумила.

— Да, и она же уговорила его возвращаться домой сухопутным путём. Ну что ж, посмотрим, что из этого у него получится. Не хотелось бы оставлять Пелея без наследника — у него и так Ахилл погиб, да и Фетиду жалко. Пусть живёт. Простим по молодости. Ни его путь, ни его жизнь всё равно не будут лёгкими. А если он и дальше станет безобразничать — ответит по всей строгости. Перейдём к Диомеду. Ну, тут есть пострадавшие от него — вы и решайте, как с ним быть.

— Я не в обиде, — снисходительно ответил Арес. — В бою чего не случается! Парень он смелый и благородный.

Аполлон равнодушно пожал плечами.

— А ты что скажешь, Урановна? — обратился к Афродите Зевс.

Богиня любви взглянула на свою ладонь. Царапина от копья Диомеда уже совсем зажила.

— Я его прощаю. Сам он неплохой паренёк, только связался со скверной компанией. — Афродита небрежно кивнула в сторону Афины.

— Хорошо, — сказал Зевс, — пусть тогда возвращается домой. Его ещё много чего в жизни ждёт, путешествовать ему и так придётся. А что будем делать с этим нахальным шарлатаном Калхантом? Я думаю, хорошо бы свести его с настоящим мудрым предсказателем. Я знаю одного такого — Мопс Аполлонович из Колофона. Надо им познакомиться, и пусть этот хвастун Калхант лопнет от злости, когда увидит настоящего профессионала. Что скажешь, Аполлон, лопнет?

— Среди моих детей дураков нет, — ответил Аполлон. — Мопс весь в меня. Калханту с ним лучше не связываться.

— Вот и славно! Филоктет и Идоменей, кажется, ничего плохого не сделали. Пусть возвращаются. Кто у нас ещё остался? Ах да, конечно же — Одиссей!

— Одиссея не наказывайте! — слабеньким голоском взмолилась Афина. — Он хороший. Он не виноват, что такой хитроумный.

Афродита ухмыльнулась и хотела что-то сказать, но громовержец строго на неё посмотрел, и богиня любви сдержалась.

— Хитроумный, — медленно повторил Зевс. — Хорошее слово. Бесхитростный идеалист Паламед был, пожалуй, умнее Одиссея, а этот дурак Сизиф был гораздо хитрее, но такого одновременно и хитрого, и умного смертного, как Одиссей, я, пожалуй, не припомню. Я бы его простил, но, боюсь, собственная жадность его погубит. Ты ему передай, что я его прощаю условно: пусть теперь будет тише травы, если не хочет оказаться ниже воды. Если он вздумает пиратствовать, грабить тех, кто слабее, и тащить всё, что плохо лежит, то пусть пеняет на себя.

— Папа, а можно я ему помогать буду? Ведь героический век ещё не закончился, ещё немного можно помогать смертным, — тихонько проговорила Афина.

— Ну, теперь я за Одиссея спокойна! — всё-таки не сдержалась Афродита. — Если уж наша мудренькая Совушка взялась ему помогать, то никакого другого наказания не потребуется. Бедненький Одиссейчик! Теперь он до дома уж точно никогда не доберётся.

Зевс хотел было её одёрнуть, но в собрание богов неожиданно вбежал Ганимед. Посторонним входить в собрание богов строжайше воспрещалось, но, судя по лицу мальчика, произошло что-то настолько из ряда вон выходящее, что никто не сделал замечания. Зевс вопросительно посмотрел на него.

— Там! Там! — задыхаясь от волнения, заговорил Ганимед. — Там какие-то люди пришли.

Грянул гром.

— Смертные на Олимпе?! — возмущённо воскликнул Зевс.