Леонид Свердлов - Воля богов!

В первый раз в жизни в присутствии всех олимпийских богинь самое большое внимание привлекала к себе Фетида. Но радости у неё на лице не было. Она принимала поздравления спокойно и сдержанно. Лишь когда к ней подошла Гера и, нежно взяв её за руки, тихо сказала: «Фетида, дорогая, я ведь всё знаю: ты отказала Зевсу, и он в наказание выдал тебя за смертного. Но ты не должна ни о чём жалеть: ты поступила мужественно, достойно богини, и я этого никогда не забуду. Будь счастлива, несмотря ни на что», Фетида всхлипнула и ответила: «Мой сын всё равно будет бессмертным, и он отомстит за меня».

Гости веселились вовсю. Вино и нектар текли рекой, слуги выносили одни яства за другими, а чтобы гости не устали есть и пить, между сменами блюд сам Аполлон исполнял свои лучшие музыкальные композиции, а музы пели и танцевали под его кифару. Дионис тоже пытался петь, у него получалось хуже, но ему тоже аплодировали, и веселье, затихавшее было при выступлениях муз и Аполлона, вновь разгоралось от блатных песен и похабных анекдотов в исполнении сильно подвыпившего Диониса.

Гости всё прибывали и прибывали. Привратники едва успевали проверять приглашения. Гермес сновал от гостей на кухню, из кухни ко входу, от входа снова к гостям, давая на бегу указания.

К турникету на входе подошла небрежно одетая богиня с неприятным злобным лицом.

— Ваше приглашение?

— У меня нет приглашения, — ответила богиня таким же неприятным скрипучим голосом.

— Ваше имя, простите?

— Эрида моё имя. Надо бы знать, милок.

Это была та, чьё появление на свадьбе наименее уместно. Зловредная богиня раздора, нудная, сварливая и скандальная стерва.

— Вашего имени нет в списках приглашённых.

— А мне есть дело до твоего списка? Я пришла, и изволь меня пропустить.

— Я не могу пропускать тех, кого нет в списке, меня начальство накажет, — жалобно сказал привратник, незаметно дёргая у себя за спиной верёвочку звонка.

— Ну и кто твоё начальство?

Из-за турникета выскочил радостный, излучающий гостеприимство Гермес.

— Эридочка! Ласточка! Душечка! Как же мы тебя заждались! Где ж ты пропадаешь? Почему не проходишь? Что ты здесь делаешь?

— С привратником вашим препираюсь, как видишь.

Гермес зарделся от гнева.

— Несчастный! — закричал он на привратника. — Как ты смеешь препираться с богиней, которой недостоин даже поднести воды!

Он сделал широкий театральный жест, превратив привратника в рукомойник, и, снова расплывшись в улыбке, обратился к Эриде:

— Очень большое мероприятие, приходится набирать персонал на стороне. Берут необученных, неотёсанных, просто кого попало берут. Я разберусь, кто нанял этого наглеца, и примерно накажу. Обещаю.

— Но прежде, чем разбираться, ты меня, надеюсь, пропустишь? — мрачно спросила Эрида.

— Обязательно! Непременно! Безусловно! Покажи мне твоё приглашение, драгоценная.

— У меня нет приглашения.

— Как же ты могла его забыть! Но это не важно. Не надо никого за ним посылать, мы не будем проявлять несвойственный нам бюрократизм. Достаточно, чтобы ты была в списке приглашённых.

Он достал список и стал внимательно читать, водя пальцем по строчкам. Когда палец дошёл до конца, на лице Гермеса одновременно отразились ужас, смущение и возмущение.

— Не может быть! — воскликнул он. — Какой негодяй составлял эти списки! Я руки ему оторву! Нет, оторвать руки недостаточно. Нет такой ужасной казни, которой не заслужил бы этот бездельник! Мир не знал ещё такой вопиющей халатности! Тебя нет в списке!

— Извини, что прерываю твою искромётную клоунаду. Надеюсь, теперь, когда ты прояснил это недоразумение, я могу, наконец, пройти. Я проголодалась уже.

Выражение лица Гермеса стало таким несчастным, что сейчас его пожалел бы даже самый отъявленный воинствующий безбожник.

— Но это невозможно, Эридочка, — ты знаешь, что за люди там собрались? Одних царей под сотню. Меры безопасности беспрецедентные. Из неприглашённых мышь не проскочит. Это я к тому, что не надо превращаться в мышь и проскакивать: на дежурстве свора специально обученных котов, и это только одна из мер безопасности, а их тысячи, я даже сам и половины не знаю. Я обещаю, что больше такое не повторится, но сегодня никак не могу тебя пропустить. Если хочешь, я велю тебе вынести по порции всех блюд, что подают сегодня гостям.

— Откупаетесь? Милостыню предлагаете? Не надо уж. Сами ешьте. Повеселитесь без меня. Веселья вам сегодня хватит!

Эрида сплюнула себе под ноги, резко развернулась и пошла прочь. Лицо Гермеса сразу стало серьёзным и озабоченным. Он тоже развернулся и направился в другую сторону. У турникета он вдруг остановился, взглянул назад, превратил рукомойник в привратника и быстро пошёл дальше.

Зевс сидел на троне с умиротворённым видом, на небе не было ни облачка, ничто не могло сейчас испортить настроение громовержца.

У ног его приземлился орёл. Он потоптался и негромко прокашлялся, привлекая к себе внимание. Зевс вопросительно на него посмотрел. Орёл расправил крылья и, стараясь подражать голосу Фетиды, прокаркал: «Мой сын всё равно будет бессмертным, и он отомстит за меня».

Зевс кивнул и отвернулся. Перед ним стоял слегка побледневший Гермес.

— Кроныч, у нас неприятности.

— Эрида?

— И откуда узнала, не понимаю. Кто рассказал? Кажется, она поняла, что мы её нарочно не пригласили.

— Пустое, — махнул рукой Зевс. — Что за свадьба без драки!

Зевс понимал, что если за скандал взялась сама Эрида, то дело не сведётся к обычной драке между гостями, но никто в мире не умел как он хранить олимпийское спокойствие и скрывать свои истинные чувства. Ещё никто не видел Зевса испуганным или растерянным, хотя, естественно, ему, как и всем, свойственны и страх, и сомнения. И сейчас его лик остался невозмутимым, а на небе не появилось ни тучки. Нельзя предугадать, что учинит Эрида, нельзя подготовиться, остаётся только ждать.

Беда пришла вместе с десертом. Перед богами на стол поставили большую корзину фруктов, а в ней на самом видном месте лежало красивое, спелое, отливающее золотом, аппетитное яблоко. К его черенку была привязана яркая ленточка, на которой золотыми буквами было написано: «Самой красивой».

Три божественные ручки одновременно потянулись к яблоку, три божественных голоска одновременно сказали: «Это мне!» — и три божественных личика обернулись к Зевсу со словами: «Ну, скажи же им, что я самая красивая!»

Зевс на мгновение оторопел. Любой ответ сулил вечную ненависть двух богинь, а этого не мог себе позволить даже властелин богов. Уже в следующее мгновение он дипломатично ответил: «Я предлагаю передать это яблоко невесте, ведь она…» — но было поздно: катастрофа произошла, Зевса уже не слушали.