Леонид Свердлов - Воля богов!

Фетида слушала, как Гефест взахлёб рассказывал о своих творческих планах, и только молча кивала.

Утром Фемида облетела всех богов, созывая их на общий сбор. Явились все, даже лесные и речные боги, которых обычно на Олимп не приглашают.

Для расширенного собрания был подготовлен большой зал во дворце Зевса, который Гефест построил специально для таких мероприятий.

На возвышении, образуя президиум, стояли двенадцать тронов. Зевс и Гера сели на самые большие в центре, главные олимпийцы расположились на тронах по бокам, а все остальные боги занимали места на длинных мраморных скамьях в зале. Нимфы явились разодетые как на свадьбу и, рассевшись в первых рядах, сразу стали наперебой строить глазки президиуму. Сатиры с натёртыми до блеска рогами чинно сидели позади, ковыряя кто в зубах, кто в носу, кто в ухе.

Всё ещё недовольный со вчерашнего дня Посейдон уселся на троне возле Зевса и ворчливо спросил:

— Что, Зевс, опять какое-нибудь объявление насчёт Трои?

— Просто мысли мои читаешь, братец, — весело и доброжелательно ответил громовержец.

Видя, что Зевс сегодня в хорошем настроении, Посейдон решился выразить ему своё вчерашнее недовольство:

— Против богов идёшь, брат. Ты, конечно, можешь помогать троянцам — твоя воля, но учти: боги с тобой не согласны.

— Говори за себя, Посейдон. Кто это со мной не согласен?

— Да все не согласны: я, Гера, Афина, Гермес…

— Что?! Эй, Гермес!

— Чего, Кроныч?

— Ты что, против троянцев?

— Как скажешь, Кроныч.

— Что это за ответ? Что ты юлишь всё время? Неужели сложно прямо сказать: ты за греков или за троянцев?

— Ничего сложного, Кроныч. Проще простого. Скажи мне только, кто победит, и я сразу скажу, за кого я.

Зевс усмехнулся и, убедившись, что все собрались, начал свою речь:

— Так вот, значит, мальчики и девочки, тут уже поступают нарекания, что я, дескать, много на себя беру: троянцам помогаю, греков защищать не даю, богам вмешиваться запрещаю, сам всем распоряжаюсь, а другим разрешаю только смотреть. Ладно, пойду навстречу вашим пожеланиям. Сегодня ничего запрещать не буду. Делайте что хотите, а я буду только наблюдать.

— А за греков воевать против троянцев можно? — осторожно спросила Афина.

— Можно, — улыбнулся Зевс. — Тебе, доченька, сегодня всё можно. Хотите — за греков воюйте, хотите — за троянцев. Хоть между собой передеритесь. Я ни во что вмешиваться не буду.

Он тут же пожалел, что разрешил богам передраться между собой, заметив, какой кровожадный взгляд бросила Гера на Артемиду. Но слова уже были сказаны, и Зевс приказал Ганимеду налить нектара, закрыл короткое собрание, поднялся с трона, взял пакетик с орешками, уселся перед ясновизором, закинув ногу на ногу, и принялся наблюдать за событиями, происходившими в греческом лагере.

У греков в это время тоже было большое собрание. Речь держал Ахилл.

— Нам с Агамемноном следовало помириться ещё раньше, — говорил он, — а лучше вообще не ссориться. Было б из-за чего! Из-за какой-то бабы, чтоб ей сдохнуть раньше! Сколько бед наша ссора принесла грекам и сколько радости троянцам! Но что сделано, того не исправишь. Я больше на Агамемнона не сержусь — я теперь только на троянцев сержусь, и особенно на Гектора. Командуй, Агамемнон. Я теперь биться хочу и убивать троянцев, сколько сил хватит. А сил у меня хватит на всех их.

Толпы греков ответили ему оглушительным рёвом. Агамемнон встал, кряхтя от болевшей раны, и сказал, поднимая руку:

— Тихо! Не мешайте говорить, а то я сам себя не слышу. Меня уже за это дело многие ругали и винили в том, что произошло. Но не я тут виноват. Это всё боги меня с толку сбили. Одна Эрида чего стоит! Против судьбы, опять же, не попрёшь. Да и сам Зевс что-то в последнее время взялся мне гадости устраивать. Всё одно к одному. И что я мог сделать? Есть, говорят, богиня такая — Ате. Может, врут, конечно, а я думаю, что и вправду есть такая. Она только и делает, что людей с толку сбивает. Мне про неё Нестор рассказывал. Ну, вы же знаете Нестора — он ерунду говорить не будет. Так вот она не только людям — она и богам головы может заморочить. Дело так было. Поправь меня, Нелеич, если я что неправильно скажу…

Агамемнон был не из тех, кто охотно извиняется и просит прощения, и сейчас он, хоть и понимал, что сделать это всё равно придётся, был рад возможности получить отсрочку, рассказав какую-нибудь историю:

— Зовёт как-то Зевс всех богов и говорит им: «Радость у меня, боги. Сегодня родится самый главный герой, который будет царствовать над миром, а все остальные герои ему служить будут». А Гера, хитрая такая, ему отвечает: «Врёшь ты всё! Мы же знаем, что у тебя семь пятниц на неделе, и ничего этого не будет. Можешь поклясться страшной олимпийской клятвой, что правду говоришь?»

А Зевс и не понял, что она нарочно это сказала. Так ему, значит, Ате голову заморочила. Ну он и поклялся. Думал, что ничем не рискует, поскольку знал, что Алкмена, подружка его, на последнем сроке и сегодня Геракла родить должна. А Гера тут разом всё переиграла: Никиппа, микенская царица, тоже сына ждала, так Гера ей роды ускорила, и она Эврисфея недоношенным родила. А Алкмене Гера, наоборот, роды задержала, так что Геракл только на другой день родился. А потом приходит к Зевсу и говорит: так, мол, и так, родился сегодня Эврисфей, а Геракл у него теперь на побегушках будет, как ты и обещал.

Вот тут-то Зевс и понял, как его жена обманула. Ох уж и прогневался он! А сделать-то ничего уже не может: клятва-то дадена. Схватил он тогда Ате за волосы — и так её! И так!.. — Агамемнон с неподдельной злостью изобразил, как Зевс бьёт Ате головой об стол. — И запретил ей впредь на Олимпе появляться. С тех пор ходит она между людьми и жертву себе ищет. Вот, значит, я ей как раз и подвернулся.

Так что, раз уж и Зевс с ней не справился, то куда уж мне — простому царю. Но я свою вину загладить всё равно готов. Что тебе, Ахилл, давеча обещали, я отдам. Вот прямо сейчас мои люди всё тебе доставят, пока мы завтракаем.

— Не надо мне ничего, — твёрдо ответил Ахилл. — И завтрака не надо. Мне никакой кусок в горло не полезет, пока я не отомщу стократно за смерть моего друга. Нечего время терять! Командуй прямо сейчас в бой идти!

Греческое войско вскричало ему в ответ воинственно, но без энтузиазма. Общее мнение выразил Одиссей:

— Спокойно, Ахилл! Горячку пороть не надо. Ты тут всех сильнее, но я тебя старше и жизнь знаю лучше, так что поверь моему опыту: во-первых, когда подарки дают, никогда не отказывайся и бери сразу, не откладывая, а то ведь передумают; а во-вторых, никогда не воюй, не позавтракав. Все мы тут готовы на любые жертвы, чтобы отомстить за твоего безвременно погибшего друга, но приносить в жертву свой желудок не стоит. От голодных воинов в бою мало проку. Так что вели накормить своих мирмидонцев, сам поешь — Атреич сейчас наверняка не откажется угостить тебя за свой счёт — и подарки прими, а там уж и повоюем — день впереди долгий.