Игорь Фёдоров - Две истории

И наконец — ребенок и Катя умирают. Самый безжалостный вариант, но кто же будет с фальшивой улыбкой обещать чудеса? Дело серьезное, а решение должно быть ответственным, но и оно навряд ли что решит — шансы никто прогнозировать не собирается.

— Вы поймите, на четыреста тысяч рожениц только одна болеет раком. Это по статистике. Специалистов по вашему вопросу попросту нет. И не только у нас. Их вообще не существует. Это очень редкий случай.

— Значит я такая везучая?

Тогда еще Катя восприняла эту информацию как ложную, хотя и готовилась к этому все новогодние каникулы. Но услышав эту фразу, мозг словно отказался ее воспринимать, будто она, эта фраза, заведомо ошибочна. В самом деле, какой рак, если на носу старый новый год? Праздники продолжаются.

Но выйдя в коридор с кучей бланков и посмотрев на других женщин, все сомнения растаяли. Другие были радостны, задумчивы, чем-то озабочены, но озабочены по-хорошему, по-матерински. И ни у кого из них не было внутри, помимо маленькой жизни, раковой опухоли, которая разрастается, затягивая другие органы в свою чудовищную игру, устанавливая свои порядки.

А мы же тебя не ждали, не приглашали. И вообще не знали о твоем существовании, если только понаслышке. Нам вдвоем и без тебя очень хорошо. Спрашивается, какого хрена ломится без приглашения, если тебе здесь не рады.

И что теперь мужу сказать, и как он отреагирует? Не сбросит ли Катю с ее болезнью со своих плечей, как ненужный более рюкзак? Не захочет ли устраивать свои ежедневные пробежки с какой-нибудь другой, более здоровой любительницей бега на короткие и длинные дистанции?

— Что доктора сказали? — спросил Олег, только переступив порог квартиры.

— Начальная форма рака, — беспечно бросила Катя, смотря телевизор, — но если муж будет заботиться и помогать всячески, то все будет нормально и ребенком и с мамой. Так врач сказал. Даже аборт делать не надо.

Олег сел на диван и обнял Катю.

— Если мы будем вместе, у нас все получиться.

— Знакомая фраза. Практикуешь плагиат?

— Знала, за кого замуж шла, терпи.

— Это ты включай терпелку на полную мощность, я буду еще больше капризничать.

— Все ради тебя.

— Меня?

— То есть вас. Ради вас обоих.

— То-то.

Катя, не из просматриваемой жизни — настоящая, задумалась. Стоило ли врать Олегу, ну не врать — слегка лукавить душой, про стадию болезни. Между цифрами 1 и 3 невелика разница. Между первой степенью рака и третьей — колоссальная пропасть с возможным летальным исходом. Что бы он предпринял, узнав, что его жена не проживет более двух лет и виной этому, не без оснований, еще не родившийся ребенок, непредумышленно препятствующий полноценному лечению матери? Взял бы он ее за руку и отвел бы на операцию со страшным названием «аборт». Сейчас она была бы жива, надолго ли, это уже другой вопрос. Но в тот момент ей казалось, что она поступила правильно. А значит, и жалеть не о чем. Врачи очень хотели поговорить с Олегом, но Катя утверждала, что муж очень занятой человек, что он в курсе всего. Она сделала все, что бы Олег не знал правды. А в медицинские бумаги он не заглядывал, по причине не знания латинского языка.

Еще пара веток брошено в костер, огонь запылал сильнее.

«Терпелку» пришлось включать на мощность, превышающую все допустимые пределы. Катя капризничала по-полной. У нее болел живот, ее тошнило, и попробуй догадайся, где тут токсикоз, а где «это самое». Какой тут оптимизм и хорошее настроение, если муж постоянно на работе, а по телефону сорваться на него не получается?

Через неделю ее положат на сохранение. Кесарево — однозначно. Возможно, спровоцируют преждевременные роды, в таком случае ребенок родится семимесячным, а мама выиграет два месяца полноценного лечения.

— Семь месяцев, это вполне нормальный срок, и гораздо лучше восьми, — объяснил врач, — для вашей же с ребенком пользы.

— Пусть будет так, — согласилась Катя.

Катя, смотрящая в огонь, улыбалась и плакала одновременно. Мальчик, хоть и семимесячный, был крохотным, но здоровым. Угрозы для жизни не было. Им уже занялись врачи, отслеживая положительную динамику.

— Александр тебя устроит? — спросила она Олега.

Личных встреч быть не могло, все разговоры только по телефону.

— Вполне, — согласился Олег.

Она молодец. Она спасла жизнь ребенку, пусть даже ценой своей, но разве настоящая мать может поступить иначе? Нет.

Потом, сразу после роддома, Катю направили на операцию, затем на паллиативное лечение. Там о ней заботились, снимали боль, настраивали на самое страшное, потому что…

Потому что Катя, спасая ребенка, упустила единственный шанс. Рак сделал свое дело, он захватил часть кишечника и не собирался останавливаться.

И если Катя была более-менее готова к смерти, то для Олега это было шоком.

— Ты же сказала, что степень начальная, что все ерунда! — кричал он в трубку телефона.

— Я спасала жизнь твоего сына, — глотая слезы, аргументировала Катя, свернувшись калачиком на больничной койке и укрывшись с головой под одеялом.

— Но ты…

Нужные слова будто свернули по пути в другой переулок.

— Я… Ну, значит так надо.

— Мне этого не надо!

— Это ты Сане скажи, что всем было бы лучше, если бы его по частям из мамы медицинскими инструментами вытаскивали…

— Я не это хочу сказать!

— …а он даже закричать бы не смог!

Соседки по палате дружно вышли в коридор.

— Он бы даже не понял, за что ему все это.

Олег молчал.

— Олежа, — тихо прошептала Катя, — или я, или он. Ты это знаешь.

— Я должен был знать всю правду! — настаивал Олег.

— То есть ты хочешь сказать, что не повел бы меня на аборт, так?

Олег замялся.

— Мы бы все вместе обсудили бы.

— Скоро все обсудим, здесь дольше двадцати дней не продержат.

— Я думаю, дома тебе будет легче.

— Вот уж не знаю, — зло рассмеялась Катя, — не уверена.

— Ты уже доказала, что ты хорошая мама.

— Ну… Э… В смысле… Наверно, да.

— Я попробую доказать, что я хороший муж.

Катя вытерла слезы и шмыгнула носом.

— Что там у нас по репертуару?

Будто ожидая этого вопроса, Олег радостно отрапортовал:

— «Лилии на снегу».

— Уже подсчитал?

— Ага.

— Про что это?

— Судя по всему про цветы в зимнее время. Драма. В ролях Марченко и Сологубова.

— Таких не знаю, но пойдет.

— Тогда, спокойной ночи?

— Спокойной. И посмотри в магазинах парики. Скоро понадобится.

Олег встал со стула и швырнул сотовый в окно. Раздался звон стекла, телефон упал между рамами.

Все справки, рецепты лежали на самом видном месте. Сохранение, семимесячный ребенок! Оберегая от всего, он не абсолютно не интересовался медицинской стороной Катиной беременности. Попросту спустил на тормозах, веря показному спокойствию Кати. И теперь так получилось, что семейное счастье, которое он представлял в виде яркого теплого шара в ладонях, растаяло, просочилось сквозь пальцы и перестало существовать.