Игорь Фёдоров - Две истории

— Как же он отпустил тебя?

— Я же говорю, тут такое было. Только недавно кровь на стене закрасили.

— В органы не обращалась?

— Я живу по понятиям, иначе уже не жила бы. Думаешь, кто-то пожалеет наркоманку? Только из-за того, что он написал заяву, а я не настучала про его «бизнес», за меня и впряглись. А вот он малость попутал берега, огреб по-полной и от меня и от пацанов. Но и он не мелкая сошка, так что…

И, видимо, не уверенная в безопасности мероприятия, оглянулась назад.

— … Кеша бы поближе подъехал, а? Мало ли что…

— А если спугнем?

— То же верно.

Через две минуты наркодилер вышел из подъезда и медленно, ожидая подвоха, спустился по лестнице. Чего там говорить, у Олега похолодело в груди.

— Этому чуваку нужна доза, — Рита указала на Олега, — я не при делах.

Она даже не стала использовать сленг или говорить тише. Нет, она произнесла это громко и даже с какой-то радостной злостью. После чего взбежала по ступеням и открыла дверь подъезда.

— И больше ко мне не приходи.

Но через пятнадцать минут ее сотовый заиграл мелодию.

— Я все устроил, — радостно сообщил Олег.

— Рада за тебя, — мрачно ответила Рита.

Этот придурок так и не понял, что значит для нее вся эта история. Руки затряслись мелкой дрожью. Рита сжала ладонь в кулак.

— Знаю, звучит глупо, — в трубке неловко помолчали, — но ты не могла бы поставить жене укол.

— Да пошел ты на…!

На стройке так не матерятся, как Рита обрушила на Олега весь свой гнев.

Катя наконец-то уснула спокойным сном, а говоря проще, вырубилась. Рита сидела на кухне, размахивая поврежденной кистью и стонала. Кровь веером слетала с пальцев и капала на пол. Олег открыл аптечку.

— Обязательно надо было по стене стучать? — он начал разматывать бинт.

— Зато расхотелось уколоться.

— Вся кухня в крови.

— Это не моя проблема.

— Твоя, если кисть сломана.

— Все нормально с кистью, — поморщилась Рита, — говорю, как специалист.

Олег полил на вату зеленку.

— Ну-ка.

— Ой-ей-ей, мамочки! — запищала Рита, — Больно-то как!

— Не дергайся.

Олег наспех перебинтовал кисть Риты, глядя, как бинт пропитывается кровью и зеленкой.

— Хреновый из тебя медик, — заметила Рита, морщась от боли и качаясь на стуле, — как уколы-то будешь ставить?

— Зато она спит.

— И как долго ты собираешься заниматься этим делом? — Рита еще раз оценила перевязку, — Кошмар.

— Как только появится морфин.

— Это не дело, — покачала головой Рита, — если ее положат в паллиативную палату, первые же анализы на кровь покажут наличие запрещенных веществ. Возникнут вопросы к главе семьи…

— Мы там уже были, — махнул рукой Олег, — отлежали двадцать дней, больше не положено. На дому будут снимать боль, но если нет препаратов, снимать нечем. Оказывается, мы не одни такие.

— И ты считаешь, колоть самому, это правильно?

— Если я больше не увижу ее слез — мне все равно.

— Других способов нет?

— Мы даже к шаману обратились, отказал.

— Что так?

— Последняя стадия не лечится никем и ничем. Так что, будем импровизировать.

— Не знаю, — покачала головой Рита, — по-моему, ты лезешь не в ту степь.

— Пока нет законных наркотиков, буду ставить незаконные. Другого выхода у меня нет.

— Ладно, — Рита встала, зашипев от боли, — делай, что считаешь нужным, по крайней мере, тебя не посадят. Но за тобой должок.

— А бескорыстная помощь теперь не в моде?

— Так же, как и китайские пуховики.

— Слушаю.

— Хочу в кино, давно там не была.

— Так сходи, — пожал плечами Олег, догадываясь, что будет дальше.

— Так своди. Ничего страшного не случиться, если муж пригласит свою приятельницу в кино.

— Жена в курсе, что ты за приятельница.

— Эта приятельница сейчас у тебя дома, и многим рискует.

— Ну ладно, — нехотя согласился Олег.

— Проблем не будет?

— С Катей? Она знает, что за все надо платить. И это же просто кино. Несерьезный вид искусства.

— Вот и порешали, — Рита направилась к прихожей.

Пока она мучилась с обувью, работая одной рукой, Олег осторожно заглянул в спальню. Катя спокойно спала и выглядела очень даже ничего, но кто бы знал, какие чудовищные процессы происходят с ее организмом.

— Когда пойдем?

— Когда заживет, — Рита продемонстрировала руку с чудовищной повязкой, — время есть, а пока звони, договаривайся, давай взятку, а про ЭТО лучше забудь.

— Постараюсь.

— Появиться хороший фильм, я позвоню.

— Хотя бы не в театр, — пробормотал Олег.

— Чего?

— Говорю, звони. Сходим.

— И пожалуйста, больше со своими проблемами ко мне не обращайся. Мне тоже тяжело.

Олег закрыл за ней дверь, послушал, как стихает звук ее шагов. В квартире стояла непривычная, для последнего времени, тишина.

— А она красивая, — сказала Катя.

— Кто? — не понял Олег, ставя пометку в учетном листе.

— Кто-кто, — проворчала Катя, разглядывая след от укола, — с кем ты там собираешься в киношку.

Наконец-то появились лекарства. И теперь Олег, загруженный всевозможными обязательствами, в том числе и уголовными, и прошедший практику под руководством медсестры, сам ставил уколы два раза в день, официально и вполне законно. Но, как известно, на последней стадии лекарства нужны только для того, чтобы больной более-менее достойно дожил отведенный ему срок и не сошел с ума от нечеловеческой, постоянно выматывающей боли. Ни подлатать слабое здоровье, ни хоть чуть-чуть продлить бесценную жизнь они не могут. Человек обречен, и это тяжелое знание требует большого мужества и у несчастного больного и его не менее несчастных родственников.

— Рита? Ну, может есть немного.

— Хочешь к ней вернуться. Когда-нибудь?

Все эти разговоры вызывали у Олега боль, но когда исход очевиден, они просто необходимы, чтобы между супругами не возникало отчуждения друг от друга. Так объяснял психиатр.

— Не думаю, что могу вернуться к женщине, изменявшая мне направо налево, — он убрал лист в папку, а пустую ампулу в специальный мешочек — даже если она ничего не могла с собой поделать.

— Но ведь ты не понимаешь, через что ей пришлось пройти.

— Вот именно, не понимаю.

— Меня же ты тоже не понимаешь.

— Я ее на наркоту не сажал.

— Ты никому ничего не делал, но женщины-то страдают, а помогать им как-то надо.

— Я мог из солидарности тоже подсесть, она предлагала, но не думаю, чтобы это ей помогло.

— Ну не обязательно именно так помогать. Просто разделить ее боль.

— Страдать вместе с ней, осознавая, что моя жизнь будет лучше без нее?

— Мою же боль ты разделяешь.

— Ты моя жена.

— А не была бы женой?

Олег хотел вздохнуть. Вздохнуть очень глубоко и тяжело, всем видом показывая, как ему осточертели все эти вопросы, ответы на которые должны быть максимально честными и одновременно нейтральными. Хотел, но не вздохнул. Во избежание скандала надо держать себя в руках и не говорить неосторожных слов. Но это получается далеко не всегда.