Ольга Шумяцкая - Я иду тебя искать

На следующий день после вечера чемоданных настроений Ольга подстерегла Виктора у мастерской и сообщила, что беременна.

— Да ну? — Виктор хмыкнул в бороду. — Неужели прям-таки и беременна?

Ольга кивнула. Да, беременна, что ж такого, дело, как говорится, житейское, наживное.

— А от кого, не знаешь? — спросил Виктор.

Ольга растерялась. Такой реакции она не ожидала. Она, наивная, думала, что Виктор, услыхав о ее беременности, поплывет, как пломбир в креманке, умилится, расхлюпится, приласкает, приголубит, обнимет крепкою рукой и пойдут они дальше по жизни вместе, даже не оглянувшись на ползущую за ними в пыли и рвущую на себе волосы Алену. Но Виктор не расхлюпился. Он задал ей вопрос, который совершенно сбил ее с толку. Она просто понять не могла: как можно задать такой вопрос? Тут бы ей дать ему по морде со всего маху и отправиться по своим делам, которые в ближайшие двести пятьдесят лет не будут иметь к нему никакого касательства. А она стояла и жалко улыбалась.

— А чувствуешь себя ничего? Нормально? — продолжал Виктор.

— Ничего. Нормально, — машинально пробормотала Ольга, все еще ничего не понимая.

— Ну, вот и хорошо, — весело сказал Виктор. — Ешь побольше витаминов. Это очень полезно. Бери пример с Жени.

Развернулся и ушел.

Вечером мне позвонил Денис.

— Дуй к Ольге, — сказал он. — Мы у нее.

Если честно, я как-то совершенно не планировал дуть к Ольге. Как-то совершенно другие расчеты были у меня на тот вечер. Но делать нечего. Дунул. Хотя — зачем я им?

Ольга лежала на диване с мокрой тряпкой на голове и стонала. Эту мизансцену в последнее время я видел слишком часто, и она уже начала мне поднадоедать. Но я промолчал.

— Нет, каков подлец! — говорила Наталья, нервно расхаживая по комнате. — Нет, каков подонок! Знала я, знала, что ничем хорошим эта бешеная страсть не кончится. На кой ляд он вообще у нас появился! Лучше бы его в природе не существовало, сучонка!

— Нет! — выкрикнула Ольга, вскакивая с дивана. Тряпка с отвратительным хлюпом шлепнулась на пол. Лицо у Ольги было мокрое — то ли от слез, то ли с тряпки натекло. — Нет! Как ты можешь?! Как ты можешь так говорить?! Молчи! Лучше молчи! Пусть лучше так, чем никак! Я сама так хотела! Сама! Я вам его не отдам! Он мой! Он был! И не лезьте вы, не лезьте! Не ваше это дело! Вы не знаете, как это, когда всю жизнь одна, одна, одна!

Ольга зарыдала, уткнув лицо в ладони. Наталья подскочила к ней, попыталась развести ее руки, но Ольга отворачивалась и с такой силой прижимала ладони к лицу, что, казалось, хочет его раздавить. Вдруг она начала сгибаться пополам, словно у нее свело живот. Раздались странные звуки. Ольга хрипела и лаяла. У нее началась истерика. Наталья сгребла ее в охапку и потащила в ванную. Денис вышел на балкон. Я потащился за ним. Он стоял спиной ко мне, наклонившись над парапетом, глядел вниз и курил.

— Эй! — сказал я и подергал его за рубашку. — Бросаться вниз еще рановато.

Он дернулся, но не обернулся. Я тоже облокотился о парапет, вытащил у него из кармана рубашки сигареты и закурил.

— Какого хрена ты меня вызвал на ночь глядя? — спросил я. — Зачем я вообще вам нужен?

— Не знаю, — вяло отозвался Денис. — Чё-то устал я от них. А так вроде не один.

— А-а, — протянул я. — В следующий раз, когда от чего-нибудь устанешь, ну там пиво пить или чего по интимной части, обязательно звони. Мне ж нетрудно. Я же всегда — под козырек. У меня ж других дел нема.

Бросил сигарету вниз и пошел обратно в квартиру. По дороге машинально запер балконную дверь с внутренней стороны на задвижку, спохватился, хотел было отпереть, но посмотрел на спину Дениса и подумал: «А и черт с ним! Пусть постоит там, покукует, отдохнет от коллектива. Устал он, видите ли! Замерзнет — постучится». Я прошел на кухню, плеснул в чашку остывшей заварки и понял, что спать сегодня не придется. Мне было тоскливо и зло. Злился я главным образом на себя — на свою мягкотелость, на то, что не послал Дениса сразу, как только он позвонил, что вообще дал себя вовлечь в эту дурацкую историю, стал всеобщей жилеткой («И главное, повадились на моей кухне сидеть, как будто так и надо! Даже разрешения не спрашивают! Я им что, психоаналитик с собственным кабинетом?» — злобно думал я), наконец, я злился на то, что очередной рабочий день пойдет насмарку. Светает уже, а я ни в одном глазу.

Дверь в ванную приоткрылась. Послышался шум льющейся воды и смутные голоса. Видно, Наталья умывала Ольгу, а та о чем-то ее просила. Ее голос был еле различимый, немного жалкий, сбивчивый, спотыкающийся. Я не собирался подслушивать, но тут шум воды смолк, и я непроизвольно стал различать слова. Непроизвольно? Но ведь я не ушел из кухни и не закрыл дверь. Я стоял, делал вид перед самим собой, что пью остывшую заварку, и слушал.

— Вытирайся, вытирайся. Голову давай, простынешь. Руки, руки! Сюда, в халат, — говорила Наталья грубовато, как воспитатели говорят с детсадовцами.

— Я прошу тебя, я прошу тебя, — умоляла Ольга. — Ты же знаешь, этой девицы, ее уже нет. Он ее бросил. И Алены не будет. Он всех бросает и ее тоже бросит. Я точно знаю, бросит.

— Не будет, не будет. Бросит, бросит, — соглашалась Наталья. — Лезь в рукава.

— Вот видишь, а когда ее не будет, он вернется ко мне. Правда, вернется?

— Нет, не вернется.

— Вернется, вернется! Ну я прошу тебя!

«Господи, неужели она просит Наталью ходатайствовать за нее перед Виктором? — пронеслось у меня в голове. — И не стыдно?» Терпеть не могу баб, которые посылают подружек, чтобы те вели душещипательные разговоры с мужиками и упрашивали их вернуться под крылышко разнесчастной страдалицы. Аргументы в таких случаях приводятся всегда одни и те же — пошлейшие. Вроде того, что «пожалей, она буквально на грани жизни и смерти, а может, все еще наладится, ведь ты по-прежнему любишь ее, я по глазам вижу, встреться всего на два слова, ей больше и не нужно, прости, если она чем-то тебя обидела» и прочая стыдобища. Но тут дело начало приобретать иной поворот. Ольга опять всхлипнула.

— Ну-ну, — сказала Наталья. — Что ты так, честное слово? Тебе нельзя, ты же ребенка ждешь.

— Да никого я не жду! — выкрикнула Ольга. Что-то грохнуло, покатилось, раздался звон разбитого стекла и резко запахло приторно сладким парфюмом. Видно, в ванной в порыве чувств маханули рукавами халата и разбили флакон духов. — Никого я не жду! — кричала между тем Ольга. — Никакого ребенка! Не беременна я, ясно? И никогда не была! Ни разу в жизни! Ну я прошу тебя, дай! Я все верну, до копеечки! Через год! Ровно через год! Ему так нужно! Ты не знаешь, а ему уже звонили, угрожали, я сама слышала. Окно было приоткрыто, и я слышала! А когда я принесу деньги, тогда он… тогда он… он поймет… он все поймет…