Вячеслав Дегтяренко - Рассвет на Этне

Я подошёл к кресту, чтобы рассмотреть поближе портрет двадцатидевятилетней девушки. Задумчивое лицо, надпись на латыни на маленькой дощечке, даты рождения и смерти, и засохший букет из полевых вулканических цветов. Что толкает людей сюда? Глядя на базальтовые глыбы до полутора метров в диаметре, хаотично разбросанные по застывшим лавовым потокам, я задавал себе вопросы, а куда же мы побежим, если вулкан всё же проснётся?

Но хандра быстро исчезает. Красоту вулкана не передать словами, видео и фото. Мы продвигались вверх, любуясь величием природы: таким близким лунным диском и неведомыми созвездиями в окружении белого дыма и чёрного почти правильного конуса вулкана, останавливаясь, чтобы дождаться отстающих, сделать фото и восполнить дегидратацию. В четыре тридцать Аврора напомнила о себе и изменила окружающий монохром. Как раз мы остановились на привал, и я достал штатив, чтобы запечатлеть её появление над мысом Милаццо и Липарскими островами, которые с высоты три тысячи метров казались небольшими холмиками.

— Через час должно взойти Солнце!

— Да, Славна. Но мы его не увидим с этой стороны вулкана. Мы поднимаемся к кратеру по северо-западному склону.

Я немного расстроился, так как получается, что зря тащил штатив и длиннофокусный объектив. Честно говоря, один из веских доводов для сегодняшнего похода — это была встреча Солнца. Но видимо, в итальянском и русском понимании «встреча рассвета» разнятся. Вскоре наша тропа исчезла, и друг потащил нас по невероятно крутому подъёму из чёрных лёгких камней, который я про себя назвал целина.

— Набирай карманы, Настя! В Питере будешь раздавать на сувениры. Это же настоящая пемза! Самая свежая…

— А что это такое?

— Все женщины Советского Союза знали о ней и считали самым эффективным средством по чистке пяток.

— А много нам ещё осталось? — спросила она с грустью и какой-то обречённостью. Вот уже четвёртый час я буквально тащил её, то с левой стороны, то с правой. Она перестала есть, так как пища не задерживалась долго. Временами становилось страшно, так как что я скажу её матери, которая съест меня с потрохами.

— Думаю, что метров пятьсот. Анжело сказал, что последние пятьсот метров будут самыми тяжёлыми и крутыми.

— И ты думаешь, что вот у этого дымящегося кратера припаркована его вторая машина?

Я, конечно, не думал. Но внезапно, откуда не возьмись, появились силы, и захотелось петь, бежать и танцевать. Может быть, это начальные признаки отравления сероводородом или эйфория от природных красот? Я забыл об острой, как лезвие бритвы лаве, и рискнул пробежаться, чтобы запечатлеть наш караван. Но не рассчитал гравитации и упал на все четыре конечности. Отделался царапинами и порванными брюками. Это мелочи, так как через десять минут мы уже заглядывали в дышащий огнём и дымом кратер, от чего симптомы «отравления» только усилились. Даже Настя почувствовала это, так как у неё исчезла тошнота и прошли боли в суставах, и мы поодиночке ходили по его дымящейся кромке и рассматривали одно из самых опасных мест в мире. Где-то над Милаццо всходило солнце, и сейчас его лучи пробивались через паровой котёл. Я сфотографировал, как Этна отбрасывает гигантскую тень с дымящейся фумаролой на центральную степную часть острова и подумал: так не бывает. Чтобы вот так просто взять и провести ночь на вулкане, зайти туда, куда нельзя, чтобы дочь, которая приехала «покорять» вулкан практически в одном платье и босоножках, без особой физической подготовки, взяла да и зашла. Видимо, когда очень хочешь и очень стараешься — мечта реализуется. Как сказал мой друг: «Усталость и боль живут в нашем мозге, и если захотим, мы всегда можем от них избавиться… а Этна любит сильных духом».

В шесть утра мы начали спуск. Прогнозу Анжело, что мы окажемся на парковке спустя полтора часа, я не верил. Тропы не было, и мы опять шли по целине, ориентируясь или на отпечатки чьих-то следов или на интуицию друга, которая временами подводила. Уклон был такой острый, что идти было сложно, и Настя, которая спускалась сама, часто падала. Чтобы удерживать равновесие, я выбрал бег и прыжки, погружаясь чуть ли не по колено в лавовые камушки. Но силы гравитации на спуске изменились, и усталости не чувствовалось. Даже набивавшиеся в кроссовки камушки не останавливали парение над склоном. Стало припекать солнце, и мы на ходу освобождались от тёплых одежд и шапок. Через час появились первые видимые признаки жизни. Лаву покрывал ковёр из поблескивающей паутины, над которым кружили небольшие мушки. Ещё через час появились жёлтые цветы — сапонарии, которые шапкообразными клумбами росли на пепле. Над ними кружили пчёлы, шмели и порхали бабочки. Жизнь возвращается, — подумал я про себя, — никакие камни не будут господствовать на планете, покуда будет жива атмосфера. Анжело и компания отстали, а мы с дочерью убежали вперёд. Сбиться с пути уже невозможно, так как Пьяно Провинциано просматривался давно. За десять минут до финиша встретили первого туриста. С трекинговыми палками, взмокший, он сказал нам «чао» и ушёл навстречу трудностям. Я подумал, как хорошо, что у нас всё позади, и переключился на любование местными соснами, стелящимися по валунам, — как будто парикмахер сделал прическу камням.

В девять утра мы были на месте и в пятый раз окончательно вытряхнули кроссовки и носки. Через пятнадцать минут появился Анжело, а через тридцать подошла Анаста́сия. Наша группа отчаянных чудаков в сборе. Первый завтрак с холодной дыней, которая проделала весь маршрут на мне. Первый кофе из термоса и спуск уже на машине. Этну штурмовали караваны велосипедистов, автобусы с туристами да внедорожники с любителями экстрима.

— У вас во сколько поезд в Мессину?

— Не знаю. Я сфотографировал расписание только до девяти утра.

— Заедем в Сант-Альфио? Там лучшее мороженое с ночиолой и шелковицей с этой стороны склона.

Мы конечно не возражали. Я привык доверять другу и тому, что на Сицилии не место красит человека, а человек. Поэтому здесь в маленьком поселке, например, в Рандаццо может готовить десерты чемпион Италии в этой категории в 2008 году, а в Ачириале проходить чемпионаты Мира по домашней граните, где, конечно же, побеждают сицилийцы. Странные эти итальянцы и необычные…

Прошло три недели, как мы приехали в этот городок, населением в две с небольшим тысячи человек. Я не знаю, бывают ли на Сицилии хутора, сёла, посёлки, так как встречать их не доводилось. Все населённые пункты — это города. Большие и маленькие. С налётом провинциальности и одновременно столичности. В предрассветный час я слышу, как из дворов кричат петухи, а с террасы наблюдаю, как рыбаки уходят в море на промысел. В десять утра уже продана последняя рыба. После полудня в местном сквере в тени парковых сосен нарядные сеньоры играют в карты. Загоревшие, аккуратно одетые, с сигаретами и пахнущие парфюмом на расстоянии. Кто-то предпочитает шахматы, а кто-то состязается в петанг. Иногда мне кажется, что игра — дело вторичное, а главное — это общение и досуг.