Сергей Ленин - О людях, любви и о войне

— Да, послезавтра будет два дня, — печально произнес я.

Леонид, а потом и я начали весело смеяться. И мы пошли в бар. Какое прекрасное пиво там было, просто чудо — и платить не надо, мы делегаты в форменных красных рубашках. Я заранее позаботился о такой для Леонида. По-моему, взял у Володи Матиенко или Стаса Клевцова, а может, у Володи Симоченко, уже точно не помню.

В баре друг против друга сидели наши парни в красных рубашках и немецкие ребята в синих рубашках. Они громко разговаривали, чокались огромными кружками и наслаждались вкуснейшим, терпким, прохладным пивом. Друг друга они не понимали, переводчика не было, но разговор происходил оживленно. Захмелевшие парни начали выяснять, кто кем работает. Прозвучала фраза со словом шофер . И тут наступило полное ликование, оказывается, все парни были шоферами. Чтобы изобразить свою шоферскую профессию, они стали крутить перед собой воображаемые баранки-рули, имитировать звук работающего мотора и зычно бибикать. Со смеху помирали все. Подобных милых сцен было очень много. Общение было искренним.

Надо сказать, что пиво было хоть и хмельным, но не дурманящим. Это сегодняшнее пиво, которое продается у нас, можно смело назвать — дурманящий, мочегонный напиток. А там было пиво. Легкое опьянение проходило быстро. Мы веселились с Леонидом и нашими ребятами до ночи, потом я проводил его в гостиницу. Офицер, осуществлявший охрану, чуть не прослезился от встречи с живым и невредимым «охраняемым объектом». А я взял в ночном магазине бутылочку немецкого шнапса, ящик маленьких пузатеньких бутылочек пива с этикеткой «Bier», и мы с Володей Матиенко вдвоем в своей комнате за разговорами просидели почти до самого утра. Был он тогда первым секретарем Октябрьского РК ВЛКСМ города Иркутска. Это потом уже он стал видным политическим деятелем. В детстве мы жили рядом. Его жена Ольга Павлюк была великолепной теннисисткой, а училась она в одном классе с моей будущей женой Леной. У нас уже были дети, и нам было о чем болтать — и про семейные дела, и по комсомольской работе.

Только уснули, как стук в дверь. Нас будят очаровательные блондинки, пунктуальные немки — гиды-переводчики — и напоминают, что через пятнадцать минут надо быть в автобусах. Предстоит по программе разъезжаться по разным мероприятиям.

Володе по жребию досталась кровать на втором ярусе, мы жили в комнате немецкой студенческой общаги. У меня сохранился даже пропуск №0946 к месту нашего проживания — в Высшую техническую школу Карл-Маркс-Штадта, общежитие №52, комната №328.

Володя сверху жалобным голосом стонет:

— Мне бы маленькую пузатенькую бутылочку «Бира».

У меня под кроватью их целая батарея. Не очень прохладных, но поправить здоровье можно.

Я говорю Володе:

— Катапультируйся, тогда и квакнешь, пламя погасишь и живительную влагу в горящие трубы зальёшь. А то, не дай бог, коньки отбросишь или ласты завернешь.

Девчонки присели на стулья и с интересом стали наблюдать эту картину. По-видимому, они отличницы по русскому языку, будучи немками, не очень понимали происходящего, а смысл загадочно звучащей русской речи был им недоступен. Слова вроде русские, но значение их какое-то недосягаемое:

— Как это ласты завернуть , а где бассейн, река или море?

— Как трубы могут гореть , ведь они же металлические?

— А самолет где, из него же катапультируются?

Вовка продолжает придуриваться. Он еще жалобнее взмолился:

— Не могу слезть, катапульта не работает, засохли подшипники из-за неправильного технического обслуживания, смазали неправильно, смешали пиво с водкой.

Подшипники-то смазывают машинным маслом или солидолом, так девчонок учили в школе. «А тут где подшипники, у какой катапульты, зачем их водкой и пивом смазали, непонятно», — думали, наверное, гиды-переводчики.

Как это перевести на немецкий и при этом понять, о чем наш диалог, для гидов было большой проблемой. Они сидели завороженные, широко раскрыв свои небесно-синие глаза.

Я выдергиваю из кроссовок Володи шнурки, связываю их. На одном конце в петлю помещаю горлышко бутылки, второй конец шнурка забрасываю на второй ярус в постель Владимира.

— Лови, канат, Володя. Вира, вира, вира.

Он затягивает бутылку вверх и с громким глыканьем опустошает за одно мгновение. Шнурок возвращается вниз за новой 350-граммовой дозой Bier. И вот жажда утолена. Мы с Володей весело смеёмся. Немецкие девчонки с восторгом аплодируют. Наверное, им стал немного понятен наш диалог. Они искренне признались, что их немецкие сверстники до такого бы не додумались. Гиды ушли к автобусам, а мы помылись, побрились и пошли вниз. Опаздывать нельзя. Дисциплина есть дисциплина.

Меня с группой повезли в пригород Карл-Маркс-Штадта на завод волочильных станков. Там нас должны встречать в 14 часов 24 мая 1980 года на Хорст-Менцель-Штрассе 12—23.

В русском языке есть понятие — волочиться за каждой юбкой. Когда ехали, то в пути кто-то из парней прикалывался:

— Как выглядит такой волочильный станок? Наверное, с двумя яйцами?

Но там производили станки другого предназначения, они волочили металл и изготавливали высококачественную проволоку. Продукция станкостроительного завода пользовалась высокой репутацией и заслуженной популярностью. Нам показали технологический процесс, молодых рабочих и повели потом в актовый зал для банкета.

Столы были накрыты со вкусом и дворянской изысканностью. Разные мясные, грибные и рыбные деликатесы, о которых мы могли только мечтать. Стол сервирован множеством тарелок, блюдец, вилок и ножей, какие-то ложечки для соусов и многое другое диковинное для нас, простых сибирских ребят. Шел протокольный разговор, немецкие парни и девчонки помаленьку кушали, а наши сидели и не знали, какую вилку в какую руку брать, какую тарелку при этом использовать, каким ножом чего резать. Вот и сидели голодные. Тогда я, как руководитель делегации, говорю нашим: «Делай как я!»

Наливаю водки, накладываю себе всяких вкусностей, произношу тост за дружбу и начинаю аппетитно кушать. Лёд растоплен, процесс пошел непринужденно. После моего тоста наши парни вручают сувениры немецким девушкам, а девушки — парням, соответственно, так было договорено и отрепетировано заранее.

Немцы народ прижимистый, количество их сувениров строго лимитировано. Директор завода, сидящий рядом со мной справа, произносит тост, и его парни и девушки дарят сувениры нам. При этом красивая девушка спортивного телосложения, которая дарила сувенир мне, робко целует меня в щеку. Я произношу еще один тост, и идет вручение наших сувениров немецкой стороне. Я же руководитель делегации по сувенирам, у меня их дофига. А у немцев кончились. Вижу, директор завода в конфузе. Он дает команду кому-то из своих помощников, тот убегает. Потом выяснилось, что немецкий помощник притащил и припрятал в коридоре море сувениров. Все их подарили нам за этот вечер. Тащить их в автобус было тяжело, но приятно. Директор завода не хотел попасть впросак. После его тоста нам опять несут сувениры, и их девушки уже целуют всех наших парней, а их парни — наших девчонок. Директор поворачивается ко мне и с гордостью говорит: