Отесса Мошфег - Мой год отдыха и релакса

Я смотрела Дженни Джонс и Мори Повича в ночной новостной программе «Ночная линия».

Когда пришло двадцатое января, я снова отправилась к доктору Таттл. Я была как пьяная, когда одевалась и шнуровала ботинки на резиновой подошве — нашла их в шкафу и не могла вспомнить, когда купила. Я ехала в лифте как пьяная, шла по улице как пьяная, так же чувствовала себя и в кебе. Я протопала по ступенькам к коричневому кирпичному дому доктора Таттл и целую минуту звонила по домофону, пока она наконец не подошла к двери. Заснеженная улица слепила меня. Я закрыла глаза. Я умирала. Я скажу об этом доктору Таттл. Я была на пороге смерти.

— У тебя огорченный вид, — будничным тоном заметила она через стекло из вестибюля. Под флисовой курткой с капюшоном на ней была длинная красная пижама. Волосы падали на лоб и закрывали верхнюю половину очков. На ее шее снова красовался ортез.

Я не была у нее больше месяца. В гостиной на радиаторе полная свечей менора таяла и роняла воск на противень. Искусственная елка была засунута в угол; ее верхняя треть отвалилась и торчала тут же, рядом, из упаковки для молока. Ветки были украшены бордовой мишурой и чем-то наподобие женских украшений — бусами из искусственного жемчуга, браслетами под золото и серебро, детскими тиарами со стразами и клипсами.

В офисе пахло йодом и шалфеем. Место медицинской кушетки, на которую не разрешалось присесть, занял огромный массажный стол цвета лейкопластыря.

— Я теперь дипломированный шаман, или шаманиха, если угодно, — сообщила доктор Таттл. — Если не хочешь стоять, можешь забраться на стол. Ты выглядишь плоховато, краше в гроб кладут. Кажется, есть такое выражение?

— Зачем вам массажный стол? — неожиданно для себя спросила я.

— Для мистической рекалибрации главным образом. С помощью медных штырей я определяю местонахождение лугубриаций в поле тонкого тела. Это древний способ целительства — находить и потом удалять хирургическим путем злокачественные энергии.

— Понятно.

— А под хирургическим путем я имею в виду метафизические операции. Типа магнитного отсасывания. Если тебе интересно, могу показать магнитную машинку. Маленькая, уместится в сумочке. Стоит сущую мелочь, хотя очень полезная. Очень. Не столько для страдающих бессонницей, сколько для заядлых игроков и вуайеристов — адреналиновых отбросов, другими словами. В Нью-Йорке полно таких типов, и я предвижу, что в этом году у меня прибавится работы. Но не волнуйся. Моих давних клиентов я не брошу. Вообще-то у меня вас немного. Поэтому и пришлось получать новый диплом. Дорого, но он стоит того. Сядь на него, — настаивала она, и я подчинилась, схватилась за край холодного кожзаменителя и влезла на стол. Мои ноги болтались, как у маленького ребенка. — Ты действительно выглядишь плохо. Спала в эти дни?

— Я уже говорила, что у меня со сном серьезные проблемы, — начала я.

— Можешь не продолжать. Я знаю, что ты собираешься сказать, — перебила меня доктор Таттл. Она вытащила из стола кусок медной проволоки и приложила кончик к своей щеке, вдавив нежную кожу. Ее кожа показалась мне более гладкой, чем я помнила, и меня поразило, что доктор Таттл, пожалуй, моложе, чем я думала. Возможно, ей было сорок с небольшим. — Это все инфермитерол. Не действует. Я права?

— Не совсем…

— Я точно знаю, что пошло не так, — сказала она и положила проволоку. — Пробник, который я дала тебе, содержал детскую дозировку. Он лишь замутил воду, так сказать. Мозг должен перешагнуть определенный порог, прежде чем начнет ненормально функционировать. Все равно что наливать ванну. Твоих нижних соседей это не касается, пока вода не хлынет через край.

— Я хотела сказать, что инфермитерол…

— Из-за протечек , — пояснила доктор Таттл.

— Понятно. Но я считаю, что инфермитерол…

— Минуточку, сейчас достану твою папку. — Она порылась в бумагах на столе. — Я не видела тебя с декабря. Как провела праздники?

— Нормально.

— Принес ли тебе Санта в этом году что-нибудь приятное?

— Эту шубу, — ответила я.

— Дни, проведенные с семьей, полны стрессов для людей с психическими проблемами. — Она поцокала языком, словно в знак сочувствия. Зачем? Она лизнула палец и стала медленно листать страницы моей папки, слишком медленно. До безумия. — Слепой ведет слепцов, — с тоской проговорила она. — Выражение, затасканное за столетия. Дело отнюдь не в невежестве. Речь идет об интуиции — шестом чувстве, которым наделены экстрасенсы . Как еще слепой может вести других? Ответ на этот вопрос связан с наукой больше, чем ты можешь предположить. Ты когда-нибудь видела, как доктора пытаются вернуть к жизни человека, у которого остановилось сердце? Люди не понимают, что такое электрошок. Это все равно что сидеть на электрическом стуле. Шокер . Психиатрия прошла долгий путь и проникла в духовную сферу. В тонкие энергии. Конечно, есть и скептики, но все они работают на крупные нефтяные компании. Теперь расскажи мне о твоих самых последних снах.

— Я не могу. Всегда их забываю. И я вообще не сплю.

— Мы не забываем ничего, понятно? Мы просто предпочитаем не обращать на что-то внимания. Ты можешь смириться с тем, что сама отвечаешь за провалы в памяти, и двигаться дальше?

— Да.

— Теперь позволь задать тебе стандартный вопрос. У тебя есть герои?

— Я думаю, моя героиня Вупи Голдберг.

— Подруга семьи?

— Она заботилась обо мне, когда умерла моя мать, — ответила я. Кто же не слышал о Вупи Голдберг?

— А как умерла твоя мать? Это произошло внезапно? Насильственным путем?

Я отвечала на этот вопрос уже полдюжины раз.

— Я убила ее, — сказала я теперь.

Доктор Таттл усмехнулась и поправила очки.

— Как же ты добилась этого, говоря метафорически?

Я напрягла извилины.

— Растолкла оксикодон и добавила ей в водку.

— На этом мы закончим, — заявила доктор Таттл, яростно царапая по бумаге шариковой ручкой, чтобы появилась паста. Я не могла смотреть. Никогда еще доктор Таттл не раздражала меня настолько сильно. Пришлось закрыть глаза.

У отца в кабинете на самом деле стояла белая мраморная ступка и пестик — старинные вещицы. Я попробовала представить, как взяла остатки его оксикодона и растолкла в ступке. Я видела, как напрягались мои руки, потом черпали чайной ложечкой белый порошок и сыпали в одну из «морозных» бутылок «Бельведера». Я потрясла бутылку.

— Теперь посиди минутку спокойно, — сказала доктор Таттл, оставив без внимания мои слова. Я открыла глаза. — Сейчас я оценю сдвиг в твоей личности. Сегодня я заметила, что твое лицо слегка несимметрично. Кто-нибудь говорил тебе об этом? Все твое лицо. — Она вытянула руку, зажав в ней карандаш, и прищурилась, измеряя меня. — Отклонение составляет примерно десять градусов. Против часовой стрелки, если смотреть от меня, но для тебя по часовой, когда ты вернешься домой и посмотришь в зеркало. Совсем незначительное отклонение, только тренированный взгляд способен это уловить. Но значительное отклонение от того, когда мы начали твое лечение. Так что понятно, почему у тебя возникли особые проблемы с засыпанием. Ты упорно работала, стараясь держать сознание в фокусе. Боюсь, это были напрасные усилия. Если ты позволишь своему рассудку свободно плавать, то сможешь легко приспосабливаться к изменяющейся действительности. Но инстинкт самокоррекции очень сильный. Ох, он мощный . правильно подобранные препараты смягчат импульс. Ты даже не догадывалась об изменениях в твоем лице?