Василий Кириллов - Северный модерн: образ, символ, знак

Вид с вершины горы в Северной Финляндии

Двигаясь по эллипсовидным маршам лестницы, мы постепенно приближаемся к «символической вершине». Световой купол над площадкой верхнего этажа, по сути, и есть то олицетворение солнца или радостного светлого дня, выражение оптимистической веры в победу над темными силами. Мы будто оказываемся на пике горы Ноурунен, у бескрайних синих небес, застыв в созерцании величественной картины мироздания. И как тут не вспомнить назидательные строки из «Литургии красоты», принадлежащие перу русского поэта К. Бальмонта:

Оформительский талант А. Линдгрена проявился также в решении фасадов здания Национального музея на проспекте Маннергейма (его конкурсный проект относится к 1902 году). Как утверждает М. Хаузен, над образом этой монументальной постройки Э. Сааринен и Г. Гезеллиус почти не работали. Они только расписались под уже готовыми чертежами, которые самостоятельно подготовил А. Линдгрен. Последний также руководил строительством здания, которое затянулось на десятилетие и продолжалось уже после закрытия совместного архитектурного бюро зодчих. 36

Декор на фасадах Национального музея в Хельсинки творчески продолжает тему северной природы, столь ярко выраженную в скульптурном убранстве здания страховой компании «Похъюола». Запоминающимся символом этого величественного сооружения может служить фигура медведя, встречающая посетителей у центрального входа. Ее автором был талантливый скульптор Э. Викстрем, который считался одним из видных представителей школы «национального романтизма» в Финляндии.

В своей творческой работе А. Линдгрен предложил новую концепцию музейного здания. Как пишет американский исследователь Д. Бултон Смит, в проекте специально предусматривалось размещение археологических и художественных экспонатов в окружении, соответствующем тем эпохам, к которым они принадлежат. Так, например, для демонстрации средневековой скульптуры, ювелирных изделий и глиняной посуды был отведен небольшой круглый объем, внешне напоминающий романские церкви-ротонды; оружие представлялось к осмотру в затемненных помещениях и узких коридорах, создающих иллюзию рыцарского замка; а гранитные валуны стен «доисторического отдела», расположенного на нижнем этаже, словно передавали суровый образ языческой древности. 37

Разумеется, необычная планировочная схема постройки нашла отражение и в ее выразительной силуэтно-пространственной композиции. В центральной части здание акцентировала высокая башня с пирамидальным шпилем.

Вход в здание Национального музея

Над арочным порталом, в простенках между узкими окнами, были помещены исполненные в технике высокого рельефа стилизованные изображения стволов хвойных деревьев, как бы подчеркивающие вертикальные членения здания. Думается, этот декоративный прием был самостоятельно разработан А. Линдгреном. Похожий мотив зодчий также использовал и в украшении балкона на фасаде здания Северного банка в Хельсинки.

Методы облицовки внешних стен мало чем отличались от тех, что были использованы в здании страхового общества «Похъюола» – огромные прямоугольные блоки гранита в цоколе, положенные неровными рядами плиты стеатита с «рваной» фактурой, контрастно сочетающиеся с оштукатуренными поверхностями и оранжево-красным кирпичом. В облике здания присутствовало ощущение Средневековья, романтического гротеска. Рельефные композиции, украшающие фризы, представляли, непосредственно, картины живой природы или жанровые сцены из народной жизни. Могучая крона хвойного дерева с белкой и сидящим на стволе дятлом… Притаившийся заяц… Лыжник, бредущий по заснеженному лесу… Рыбаки, отправляющиеся на лодке в море…

Все это, как нельзя лучше, соответствовало духу Севера и общему назначению здания. Первостепенной функцией Национального музея было просвещение его посетителей – знакомство с таежной природой, историей, культурой и этнографией финского народа.

Дореволюционное фото здания Политехникума в столице Финляндии (из местного архитектурного журнала)

Среди шедевров архитектуры «финского национального романтизма» в Хельсинки, относящихся к поре ее расцвета, выделяется и здание студенческого союза Политехнического училища (т.н. «Vanha Poli») на Ленротинкату (№29), построенное в 1901—1903 гг. по проекту зодчих Вальтера Томе и Карла Линдаля. История его сооружения во многом показательна. Дело в том, что первоначально уличный фасад кирпичного здания предполагалось оштукатурить. Но на заключительном этапе работы на молодых архитекторов оказали сильное давление владельцы карьеров по добыче природного камня. Руководствуясь собственными коммерческими интересами и ссылаясь на современный строительный опыт, они убедили В. Томе и К. Линдаля использовать гранит для облицовки фасада. В итоге, здание приобрело еще более экспрессивный облик. Плиты серого камня, с грубо обработанной поверхностью, положенные с нарочитой неровностью, придали ему сходство со средневековыми замками.

Совместный проект зодчих получил хрестоматийное для Финляндии название «Сампо». Миф о чудо-мельнице является одним из наиболее важных в эпосе «Калевала», поскольку имеет прямое отношение к жизни и судьбе финского народа. Две великолепные фрески, некогда украшавшие потолок в павильоне Финляндии на Парижской Всемирной выставке 1900 года, тоже были посвящены теме Сампо («Кузница Сампо», «Защита Сампо»).

Здание Политехнического студенческого общества в Хельсинки – характерный пример архитектуры «северного модерна». В его подчеркнуто асимметричной композиции доминирует экспрессивный объем башни со шлемом, как бы противопоставленный монументальному порталу и плоскости фасада. Высокие крыши покрыты натуральной черепицей. Как пишет об этой постройке американский специалист Джонатан Мурхауз «каждая часть здания полна идеями и идеалами подобно молодому уму. Его архитектура говорит о деятельном, бесстрашном и даже смелом языке». Схожего мнения придерживается и авторитетная исследовательница финского зодчества Сирпа Хайла. Она считает здание студенческого союза Политехнического училища «наиболее радикальной версией нового стиля, вызвавшей сильную реакцию за и против». В проекте этого сооружения все приемы национального романтизма были выражены наиболее полно, а внешние детали исполнены ярко и выразительно.