Василий Кириллов - Северный модерн: образ, символ, знак

Входной портал в «Сампо»

Вход в здание архитекторы подчеркнули эффектным арочным порталом, который явился своеобразной «цитатой» из архитектуры Средневековья. Его полукруглая дуга получила обкладку блоками стеатита с вырезанными на них рельефными изображениями.

Что представлено на этих рисунках по камню?

Центральный замковый камень портала оформлен в типично национальных традициях. В четких линиях резьбы угадывается образ совы – птицы, которую в Финляндии считали хранительницей северной природы. В холодной зимней ночи, когда даже медведь спал в своей уютной берлоге, только ее всевидящий глаз наблюдал за жизнью леса. Здесь же другие обитатели карельской тайги – цапли, белка. А рядом образы людей – древних жителей «страны лесов и озер». Маска языческого бога… И еще какие-то непонятые существа, напоминающие эмбрионы насекомых или земноводных. Это глубоко индивидуальная фантазия художника, выраженная в филигранной технике низкого рельефа!

Сводчатый потолок в вестибюле – еще одно проявление изысканного вкуса оформителя. В мягких по тону фресках хорошо «читаются» национальные орнаментальные мотивы. Интерьер будто напоминает помещения в средневековых замках, выстроенных на финской земле опытными мастерами-строителями из Швеции…

Безусловно, одним из самых запоминающихся в Хельсинки является здание бывшей Телефонной ассоциации на улице Коркеавуоренкату. Его можно, по праву, отнести к числу шедевров местного зодчества.

Монументальное здание было построено по проекту архитектора Ларса Сонка в 1905 году и, вскоре, стало одним из символов «финского национального романтизма. Но, с другой стороны, оно также ознаменовало собой «точку кульминации» или начало заката нового архитектурного стиля в Финляндии.

Некоторые интересные сведения из истории проектирования здания Телефонной компании, в частности, приведены в книге П. Корвенмяя «Innovation versus tradition: The architect Lars Sonck». Так, например, финская исследовательница подчеркивает, что заказчиков постройки еще до начала конкурса не устраивали ранее существующие в то время типы сооружений для деловых нужд. Л. Сонк, волею обстоятельств, был вынужден искать кардинально новое решение конторского здания.

Ранее, пишет П. Корвенмяя, шведский зодчий Т. Теслиф уже разрабатывал более традиционный проект постройки с внутренним двором для Телефонной ассоциации в городе Васа. Однако, Л. Сонк не мог использовать его в качестве ориентира из-за его скромных размеров и ретроспективного по характеру «неоренессансного» фасада. Хотя участок, выкупленный в Хельсинки дельцами из Телефонной конторы, и располагался близко к городскому центру, он несколько отстоял от наиболее оживленных улиц, был чуть в стороне от исторической застройки. В связи с этим, заказчики не были связаны с так называемой проблемой архитектурной среды. У Л. Сонка была возможность смело экспериментировать объемами, добиваться силуэтной выразительности. От зодчего лишь требовалось понимание функционального назначения постройки, создания помещений, удобных для размещения технического оборудования, просторных залов для персонала и посетителей компании. 38

Л. Сонк, принимая это внимание, тем не менее остался верен своим художественным принципам. Он решил уличный фасад в гротескных национально-романтических формах, со схемой членений и проемов, не соответствующей общей структуре внутренних помещений. Зодчий придал постройке гипермонументальный облик, используя характерный прием облицовки стены тяжелыми гранитными блоками. Л. Сонк как бы зрительно увеличил здание, спроектировав его в необычно крупном масштабе.

Здание Телефонной ассоциации на Коркеавуоренкату

Грубая фактура камня, сочетание приемов квадровой и бутовой кладки, эффекты полихромии облицовочных материалов создали ощущение яркой живописности. Следуя архитектурным воззрениям «модерна», Л. Сонк, сознательно, внес в композицию фасада элемент асимметрии. Расположенную на углу, квадратную башню с пирамидальной кровлей, с другой стороны, по диагонали, уравновесили массивный портал и эркер с большим круглым окном. Здание получило выраженную «неороманскую» стилистику, напоминающую о творчестве американского зодчего Г. Ричардсона и замках средневековой Шотландии.

Иллюзорному ощущению тяжеловесности постройки (на самом деле, ее внутренние стены, перегородки и части конструкции сложены из кирпича) способствовало также введение мотива лоджии с массивными, «коренастыми» опорами – своего рода стилизации под зодчество Древнего Египта. Это смелое и неожиданное решение было творческим экспериментом Л. Сонка, с молодых лет проявлявшего определенный интерес к загадочной культуре Востока. Однако, как считает П. Корвенмяя, «египтианизацию» в проекте зодчего следует понимать не как экзотику, а как нечто, имеющее прямое отношение к применению в зодчестве естественного материала – гранита. Она пишет:

«В то время как общие средневековые характеристики, определяющие облик асимметричного фасада, отсылают к раннему периоду заальпийского монументального строительства, египетские архитектурные мотивы (растительные капители) заставляют вспомнить о древнейших основах каменного зодчества. Оба этих первоначала, восходящих к различным культурам и эпохам, как бы „ограничивают“ греко-римскую классику… […] Кроме того, „египтицизм“ отчасти объясним здесь еще и тем, что монолитные гранитные колонны, связанные единым антаблементом, в действительности, несут на себе огромной тяжести каменные глыбы». 39

Декор в здании на Коркеавуоренкату тоже отличается достаточным своеобразием. В архитектуре модерна функциональную принадлежность того или иного общественного сооружения было принято непосредственно отражать в структуре украшений фасада. Но ту тематику, которую предполагали заказчики, Л. Сонк развил в проекте декора лишь частично. Так, например, во фризе, опоясывающем скругленный эркер, на поверхности каменных блоков были искусно вырезаны изображения новых технических элементов – магнитов кольцеобразной формы, мембран и катушек с медной проволочной обмоткой; входной портал, по бокам, украсили исполненные в низком рельефе переплетающиеся ленты кабелей связи; а флюгер на башне приобрел очертания телефонной трубки. И в то же время, зодчий не отказался для более привычных для него мотивов стилизованного растительного и геометрического орнамента. Декор, в целом, как бы отразил многовековую историю средств человеческой коммуникации – от примитивных знаковых рисунков до электрических «говорящих» устройств. Это был, по сути, нескрываемый восторг Л. Сонка перед достижениями научной мысли, взгляд, устремленный в будущее. Финский архитектор уже предчувствовал наступление новой индустриальной цивилизации, но при этом, по-прежнему, не хотел изменять своему идеалу вдохновенного романтика.