Василий Кузьменко - Право Рима. Константин

Лукреция уложила дочку спать и сидела рядом с кроваткой. Малышка смешно посапывала, отвернувшись к стенке. Колояр с Марциалой уже ушли, муж задержался в кабинете. Господи, как она была рада за свою подругу! Ведь ей пришлось самой пережить нечто подобное. Гней Аллий, её первый муж, тоже не чурался связями с мужчинами и она так же, как и Марциала, не хотела иметь от него детей. Но потом всё сложилось, как нельзя лучше. Эта короткая, но такая трепетная связь с центурионом Марком Флавием, в результате которой родился её сын Аврелий! Затем пришло настоящее женское счастье с Клавдием Валерием. Да, она была женой высокопоставленного чиновника Римской империи, но не в этом было её женское и человеческое счастье. Всё что касалось быта, то они с мужем по-прежнему жили весьма скромно, как впрочем, и все члены Консистория. Лукреция улыбнулась. В последнее время муж очень много работал, но как это часто бывает, любовь других вдохновляет и нас. Нет, сегодня ей не хотелось быть скромной. Лукреция поправила одеяло дочери, и осторожно поцеловав её, встала. Потянувшись, она подошла к большому зеркалу и сбросив с себя всю одежду. Лукреция покрутилась возле зеркала и оставшись довольной своим стройным телом, надела прозрачную тунику и набросив сверху накидку, пошла к мужу…

Клавдий гладил по волосам жену, которая уже посапывала у него на груди. Она была сегодня ненасытна, как тигрица. Господи, как же ему повезло в этой жизни! Клавдий улыбнулся. Вообще-то у него в жизни всё складывается весьма успешно, даже последние события в далёкой стране его друга Марка Флавия принесли благую весть. Теперь он сможет, на законном основании отправить в королевство Свевию, для работы в посольстве, своего сына Аврелия, после того, как тот пройдёт службу в императорской гвардии, где он наконец-то сможет познакомиться со своим отцом…

Император Константин писал боевые распоряжения своим маневренным силам. Иногда он подходил к карте для уточнения деталей. Получив исчерпывающую информацию о состоянии и положении сил Лициния, он уже принял решение о проведении военной компании против своего визави. Формальным поводом для начала военных действий могло бы стать пересечение силами Константина во время войны с готами линии разграничения территорий двух императоров, но Лициний оставил это нарушение без должного внимания. Теперь Константин сам искал войны с тем, кто нарушил все условия Медиоланского эдикта и возобновил масштабные гонения на христиан. Отправив распоряжения своим войскам, Константин стал писать письмо сыну, который сейчас нежился с молодой женой в Тревире. Ему надлежало следовать в Грецию и там собрать флот необходимый для блокады Босфора. Написав письмо, Константин стал вспоминать их последнюю встречу. Крисп приехал вместе со своей избранницей, красивой темноволосой девушкой. Её звали Елена, было видно, что они любят друг друга, поэтому он, как отец, разрешил этот брак и молодые, в присутствии всех членов семьи, обвенчались в церкви Медиолана. Свадьбу отпраздновали скромно без лишней помпезности. Крисп весь светился от счастья и не отходил от молодой жены, поэтому поговорить с сыном ему удалось лишь мельком, но Константина несколько смутил тот восторг, который он высказывал по поводу государственного устройства нового королевства Свевии, приводя его в пример даже Римской империи. Его размышления прервал приход матери. Константин поднялся ей навстречу.

— Здравствуй сын, — поздоровалась Елена, целуя его.

— Здравствуй мама, присаживайся!

— Я зашла проведать тебя, ты как всегда весь в делах.

— Вот, готовлю подарки для Лициния, — усмехнулся Константин.

— Когда ты намерен начать войну с этим богоотступником?

— В ближайшее время!

Елена посмотрела на сына и спросила:

— А можно вопрос?

— Спрашивай, мама, у меня нет от тебя тайн.

— Константин, вот если бы Лициний не возобновил гонения на христиан, то тогда ты не начал бы эту войну?

Константин на несколько мгновений задумался и затем с уверенностью ответил:

— Мама, я отношусь к жизни, как к объективной жесткой реальности и у меня нет времени и желания размышлять о том, что было бы, если бы, да кабы!

— Понятно, — вздохнула Елена, — ты возьмёшь Криспа на эту войну?

— Да, пусть привыкает воевать против своих родственников, — усмехнулся Константин.

— Что-то мне не нравится, как ты это сказал!

— Знаешь, я тут с ним немного пообщался, и мне кажется, что Крисп видит этот мир в каком-то розовом цвете.

— Мальчик влюблён, счастлив, вот и весь мир у него такой, вспомни себя в его годы!

— Ну, моя жизнь совсем по-другому складывалась, я лишь в тридцать четыре стал императором, и далее мне этот титул пришлось отстаивать в жёсткой политической и не только борьбе!

— Ты завидуешь его молодости?

— Нет, я лишь опасаюсь за его способность трезво смотреть на мир в вопросах государственного управления! — ответил Константин после недолгого раздумья.

В начале года Константин направился в Фессалоники, где к этому времени собралось сто двадцать тысяч его ветеранов. Легионы Константина были собраны со всех провинций, войны укрепили их дисциплину, прежние победы внушали им бодрость, и в их среде было немало таких ветеранов, которые после семнадцати славных кампаний под начальством одного и того же вождя готовились в последний раз проявить своё мужество, чтобы этим заслужить право на почётную отставку. Из полученных разведданных Константин было известно, что Лициний будет действовать от обороны. Его войска состояли из ста пятидесяти тысяч пехоты и пятнадцати тысяч конников. Лициний ожидал приближения своего соперника в устроенном близ Адрианополя лагере, который он укрепил с напряжённым старанием, ясно свидетельствовавшим о его опасениях насчёт исхода борьбы. Константин вёл свою армию из Фессалоник в эту часть Фракии, пока не был остановлен широкой и быстрой рекой Гебр. Император увидел, что многочисленная армия Лициния расположилась на крутом скате горы от реки и до самого города Адрианополя. Несколько дней прошли в мелких стычках, происходивших на значительном расстоянии от обеих армий, но неустрашимость Константина, наконец, устранила препятствия, мешавшие переходу через реку и нападению на неприятельскую армию. Пять тысяч лучников переправились через реку, и зашли во фланг войскам Лициния. Одновременно с этим его легионеры начали строить мост через Гебр. Сам Константин, принимавший самое активное участие в стычках, получил лёгкое ранение в бедро.

Лициний, сбитый с толку такой активность войск противника и боясь окружения, принял решение покинуть свои выгодные позиции, чтобы сразиться на равнине. Его войска отступили к лагерю у Адрианополя. Битва началась, когда Солнце уже пересекло зенит. Несмотря на ранение, Константин лично возглавил атаку своих ветеранов. Воины, вдохновлённые его примером, последовали за своим командующим и, неся над головами лабарумы с именем Христа, были неудержимы. Беспорядочная масса набранных Лицинием молодых рекрутов была без большого труда разбита опытными ветеранами. На поле перед Адрианополем осталось лежать более тридцати тысяч воинов Лициния. Укреплённый лагерь Лициния был взят приступом вечером того дня, когда происходила битва, несколько тысяч воинов покинула своего беспомощного командующего. Большая часть беглецов, укрывшихся в горах, сдалась на следующий день Константину, а его соперник, уже не имевший возможности продолжать сражение, заперся в стенах Византия. Император Константин, желая сохранить жизни преданных ему ветеранов не пошёл на штурм, он начал осаду крепости Византий. Вокруг стен крепости был построен высокий вал, на нём установлены метательные машины, которые и день и ночь забрасывали защитников крепости камнями и подожжёнными большими стрелами.