Василий Кузьменко - Право Рима. Константин

Константин писал письмо матери в своей палатке, в лагере под Хризополем, когда ему сообщили о прибытии его сводной сестры Констанции. Император встал из-за стола и обнял сестру.

— Константин, я к тебе по делу, — произнесла Констанция, глядя в глаза своему брату.

— Я догадываюсь, о чём ты хочешь меня просить, — улыбнулся Константин.

— У нас сын, я прошу тебя сохранить ему жизнь!

— В отличие от твоего мужа мы оба верим во Христа, поэтому, несмотря на все страшные преступления, которые он совершил, я дарую ему жизнь!

— Я благодарю тебя за твоё великодушие! — с этими словами Констанция бросилась на шею брату.

Выдержав небольшую паузу, Константин спросил:

— А где сейчас твой муж?

— Он ожидает твоего решения у ворот лагеря.

— Тогда зови его сюда.

— Хорошо я быстро, — улыбнулась Констанция и вышла из палатки.

Константин вернулся к письму. В нём он писал матери, что она уже может ехать в Иерусалим, но только в сопровождении Колояра. Закончив писать письмо, Константин тот час отправил его в Медиолан. В это время в палатку вошёл Лициний в сопровождении своей жены. Он молча снял свою пурпурную мантию и положил её к ногам победителя, затем став на колено попросил о пощаде. Константин поднял его и произнёс:

— Я выражаю тебе своё соболезнование, но ты уже успел назначить себе цезаря!

— Мартиниан мёртв, мой господин! — произнёс Лициний, глядя в глаза Константину.

— Хорошо, тебе будет назначена достойная пенсия, но завтра ты вместе с женой и сыном отправишься в Фессалоники, где и будешь проживать постоянно, — величественно сказал Константин, и упреждая возможный вопрос, добавил, — в Никомедии, ты слишком много принёс горя христианам!

— Мы благодарим тебя Константин за твоё милосердие, — вступила в разговор Констанция.

— В таком случае приглашаю вас отобедать вместе со мной, — улыбнулся Константин.

Сразу после отъезда четы низвергнутого императора Константин уехал в Никомедию. Перед его отъездом жители Хризополя устроили торжества по поводу восшествия на престол Восточной Римской империи нового благочестивого императора. Константин весьма спокойно отнёсся к проявлениям этой любви народа. По приезду в Никомедию Константин развил бурную деятельность по восстановлению в правах христиан. Были открыты двери тюрем на всем востоке империи и освобождены все, кто страдал за веру во Христа. Константин возвращал из изгнания всех ссыльных христиан, освобождал проданных в рабство, отдавал им конфискованную собственность и восстанавливал в должности офицеров-христиан. Было объявлено, что собственность мучеников должна перейти по наследству их ближайшим родственникам или при их отсутствии — церкви, за дело которой они погибли. Все имущество, конфискованное Лицинием, незамедлительно возвратили его владельцам. О том, что досталось частным лицам, следовало немедленно сообщить правительству, однако временных владельцев не обязывали отчитываться о полученных с него доходах, таким образом, Константин проявил добрую волю по отношению, как к язычникам, так и к христианам. Христиане не только дождались отмены гонений, но и получили возможность участвовать в управлении империей. Многих представителей новой веры Константин поставил на чиновничьи должности, которые не слишком совмещались с их религией. Тогда он отменил официальные жертвоприношения, чтобы магистраты-христиане не оказывались в неловкой ситуации. Иногда вечерами Константин прогуливался по террасам императорского дворца, вспоминая свою молодость, ведь именно отсюда он, двадцать лет назад, сбежал к отцу в Британию, чтобы стать цезарем и далеко не все его воспоминания были горестными. Именно здесь в Никомедии появился на свет его сын Крисп и тогда, что-то очень тёплое начинало трепетать в его душе. Иногда император останавливался и подолгу смотрел на море, звёзды и Луну. Он размышлял о том, что за двадцать лет ему удалось вновь объединить империю, которую тридцать семь лет назад, видимо из лучших побуждений, раздробил его учитель Диоклетиан. Единая Римская империя — была целью всех его устремлений, но для чего. Видимо, он от рождения был пропитан духом величия Рима. Великой империя может стать, только под управлением одного императора, но сейчас этого уже было недостаточно. Константин прекрасно понимал, что его успех стал возможен только потому, что он, римский император, поддержал христианство, в котором сейчас назревает очередной раскол.

Через месяц в Никомедию приехала его мать Елена в сопровождении небольшого количества паломников под личной охраной Колояра. Мать поздравила сына с успешным завершение войны и воссоединением империи под знаменем Христа и сообщила, что она убывает в Палестину уже на следующее утро. Константин поспешил сообщить матери, что своим указом присваивает ей титул августы Римской империи, тем самым, он даёт ей весьма широкие полномочия для поиска фактов подтверждающих существования Христа. На рассвете Константин проводил её вместе с сопровождением в Палестину. Перед их отправкой у него состоялся короткий разговор с magister officiorum Колояром, в котором они обговорили способы охраны августы Елены и её паломников. Колояр сообщил императору о странном письме министра общественных финансов, но тогда император не обратил на это должного внимания. Однако он заметил весьма тёплые отношения между Колояром и одной из паломниц по имени Марциала. На вопрос Константина, Колояр смущённо ответил, что они вместе. Так же Константин попросил Колояра приглядывать за Лицинием в Фессалониках.

Клавдий Валерий работал с документами, когда к нему вошёл Тиберий Гай Луциус. Поздоровавшись, Тиберий сел возле стола и ничего не говоря барабанил пальцами по столу. Клавдий внимательно посмотрел на коллегу, тот был мрачен.

— Колояр сообщил тебе о моём письме, — наконец спросил Тиберий.

— Ты имеешь в виду, своё предложение по закону об однополых связях?

— Да, я отправил его по ошибке ему, это письмо предназначалось тебе.

— Мы так и поняли, — произнёс Клавдий, глядя в глаза своему собеседнику.

Тиберий, отведя свой взгляд спросил:

— Ну и что с моим предложением?

— Колояр сообщил о твоём письме императору, но он видимо, считает, что сейчас есть более важные дела, — улыбнулся Клавдий.

Тиберий, не ответив на улыбку начал опять стучать пальцами по столу, затем опять спросил:

— Ты не знаешь, Колояр установил за мной слежку?

— Мне об этом ничего не известно, — ответил уже без улыбки Клавдий. Он хотел ещё о чём-то спросить Тиберия, но секретарь принёс целый ворох писем и со словами: «Почта, Ваше сиятельство!», положил его на стол Клавдия и вышел.