Василий Кузьменко - Мы серые ангелы — 2

Брэн долго не мог уснуть. Его мучали воспоминания о его жене, о том, что произошло потом. Он казнил себя за то, что ему было так хорошо с Тэрвой. Ему приснилась Тэрва в своей бесстыжей и такой желанной и соблазнительной наготе. Она протягивала к нему руки и о чём-то просила…

Он проснулся от громкого пения птиц. Было раннее утро. На лежанке спала одна девочка, Тэрвы не было. Брэн встал и увидел на столе записку. Он прочитал: «Милый, ты единственная любовь всей моей жизни! Прости меня за всё! Мне было очень хорошо с тобой. За те трое суток я познала, что такое настоящая любовь. Я хотела бы прожить с тобой всю свою жизнь, но ты проклял меня, а создатель наказал. Я больна и скоро болезнь изуродует моё лицо и тело. Стэрва плод нашей любви, позаботься о ней. Надеюсь, ты не забыл, что я дочь Великого воина, возле очага стоит сумка, в ней золото, вам двоим, хватит его надолго. Прощай любовь моя!».

Брэн выбежал из дома, Тэрвы нигде не было. Он бросился по тропинке к утёсу. Её распластанное тело лежало внизу на камнях. Брэн спустился к ней. Её тело было изуродовано падением, но лицо оставалось таким же красивым. Он закрыл её широко распахнутые глаза, поднял на руки и понёс на утёс. Там возле дерева он и похоронил, ту, которую всё-таки не смог разлюбить. Он долго и горестно стоял над её могилой.

Брэн вернулся в дом, девочка уже не спала. Она, снова молча, и очень внимательно смотрела на него. Эта была точная копия Тэрвы. Его сердце по-доброму заныло впервые за эти пять лет, ведь это была его дочь. Некоторое время они жили в этом доме. Странно, но Стэрва никогда не спрашивала где её мать, а он не стал ей говорить. Брэну доставляло удовольствие заботиться о девочке, но Стэрва была замкнута, не по-детски серьёзна и холодна. Тогда Брэн решил, что ей надо больше общаться с другими детьми. Он отвёл её в семью, где было много детей. Стэрва стала весело играть с ними, смеяться, проказничать и, как ему показалось, была счастлива. Брэн договорился с родителями, заплатил им денег и оставил Стэрву с детьми, она явно была не против. Сам же он отправился петь свои песни.

Через год Брэн вернулся. Стэрва бросилась к нему с криком: «Папочка я тебя люблю», — и повисла у него на шее. Сердце отца дрогнуло. Он забрал её в свой дом возле утёса. Там Стэрва весело щебетала, бегала, играла. Брэн был счастлив, но через три дня дочка заскучала и попросилась обратно к детям. Конечно, это опечалило его, но он не мог отказать дочери. Тогда Брэн опять договорился с родителями детей, что оставит Стэрву у них. Те согласились, девочка была, конечно с характером, но послушной.

Так прошло пять лет. Брэн уходил петь свои песни, в которых теперь было столько нежности, а через год возвращался, забирал Стэрву к себе домой и они проводили вместе три дня. Дочка подросла, и он решил отвести её к матери. Они пришли, Стэрва положила цветы на могилу. Брэну хотелось рассказать Стэрве о её маме, но он не знал с чего начать. Дочка, как-то странно посмотрела на него и сказала: «Не надо, мама мне всё рассказала». Они ещё немного постояли у могилы и вернулись в дом. Стэрва в этот вечер была грустной, не играла, а только смотрела в окно. Утром Брэн отвёл дочку к детям. Она весело бросилась с ними играть и он, успокоившись, отправился в путь.

Прошло ещё пять лет. Стэрва превратилась в очень красивую девушку. Она так же, как и её мать, любовалась своей красотой и подчиняла себе мальчишек и даже уже мужчин. Прошёл ещё год, Брэн, как обычно возвращался домой. Стэрвы не оказалось на месте. Ему сказали, что она попросилась домой приготовиться к его приезду. Её отпустили, ведь она была уже взрослой девушкой. На душе у Брэна было тревожно, но оказалось напрасно. Дочка была дома и наводила порядок. Потом они поужинали, Брэн выпил вина, захмелел и лёг спать. Засыпая, сквозь слипающиеся глаза, он в приоткрытую дверь увидел Стэрву проходящую мимо его комнаты в полупрозрачной тунике. Её тело было таким же красивым и соблазнительным, как и у Тэрвы, её матери.

Ему снилась Тэрва, как наяву, они долго и жарко занимались любовью, потом она рассмеялась и исчезла. Просыпался Брэн очень долго. Тяжёлые веки никак не хотели подниматься, но всё же он открыл глаза. Рядом, разметавшись на постели, спала обнажённая Стэрва. По следам на простыне он понял, это был не сон, сегодня ночью он занимался любовью с родной дочерью. Это был страшный грех, его грех! Он сидел, полностью раздавленный этим событием. Сладко потянувшись, Стэрва открыла глаза: «Привет, было так здорово, ты не бойся, я никому не скажу» — с этими словами она попыталась его поцеловать. Брэн отмахнулся от неё, оделся и вышел из дома. Ноги сами несли его на утёс. Стэрва сидя на постели видела, куда он направился. «Беги, беги праведник» — зло прошептала она ему вслед.

Брэн остановился у могилы Тэрвы. На душе у него был невыносимо тяжёлый камень. «Прости за всё, я люблю только тебя» — тихо произнёс он, и низко опустив голову, пошёл на утёс…

Стэрва знала, где искать своего отца, поэтому сразу отправилась к камням. Она решила похоронить его рядом с матерью. Стоя возле их могилы, она с ухмылкой громко сказала: «Мама я отомстила за тебя!», и пошла в дом.

Всё, что она сделала, был ужасный грех, её, Стэрвы грех! Создатель, конечно всё это видел, и в наказание он метнул в неё молнию, но что-то пошло не так, возможно он отвлёкся. Молния ударила в Стэрву, но она не сгорела, наоборот, их стало четыре, все с разным цветом кожи. Они переглянулись и весело отправились в разные стороны света, в соответствии с цветом их гладкой холёной кожи.

Это было давно, очень давно и теперь дочери Стэрвы живут на всех континентах и во всех странах. Они живут среди нас. Они всегда точно знают, чего хотят и всегда берут всё, что хотят, и их совершенно не интересует мнение окружающих. Стоит ли их бояться? Не знаю, ведь они так красивы… Мужчины обычно понимают это слишком поздно!

Волею судеб, я, профессиональный подводник, стал командиром СРЗК (средний разведывательный корабль) РЫБАЧИЙ — специально предназначенный для выполнения задач радио и радиоэлектронной разведки вблизи территориальных вод иностранных государств, а так же для слежения за корабельными группами вероятного противника. Водоизмещение порядка — 1500 т. Для наглядности — от киля до клотика размером с пятиэтажный дом.

И вот однажды, мы возвращались с боевой службы из районов Тихого океана. Закончился недельный переход в базу из района несения боевой службы, и мы все уже предвкушали встречу с родными. Осталось самое малое — пришвартовать корабль, который все любовно называли ласточкой. Надо сказать, что моряки весьма сентиментальны, хотя на берегу стараются этого не показывать. Погода была не очень, дул сильный отжимной ветер. Любой корабль обладает определенной парусностью, то есть ветром его сдувает с курса. Для быстрой красивой швартовки, а на берегу нас встречал весь штаб соединения во главе с командиром, мне надо было рассчитать свой маневр таким образом, что бы развернувшись кормой отдать якорь и на заднем ходу подойти вплотную к пирсу, дав возможность швартовой команде подать швартовый конец на пирс.