Хилари Мантел - Перемена климата

— Это ведь не просьба, дорогой, верно? — уточнила Анна. — Это приказ.

— Девочке действительно нужно пожить в нормальной семье.

— По-твоему, мы нормальная семья? — Она с улыбкой приложила ладонь ко лбу. — Разумеется, Ральф, мы примем ее, нельзя же оставлять бедное дитя без присмотра.

— Я слышал, о чем ты рассказывал. — Ральф повернулся к Джулиану, осторожно погладил сына по волосам. — Что там конкретно стряслось?

— Я говорил — маме говорил… Пропала маленькая девочка. Никак не могу выбросить эту историю из головы.

— Если я правильно понимаю, трагедия случилась в Девоне. До него сотни миль.

— Отец, ты в каком веке живешь? — Джулиан вспыхнул. — Одно преступление порождает другие. Люди подражают друг другу.

— Ребекка ездит в школу не одна. И возвращаются они тоже группой. Прокатился бы за ними на машине, сам бы увидел.

— Ну да. Вот только после поворота с дороги ей нужно проехать одной где-то с полмили. Совсем одной, понимаешь? — Джулиан нетерпеливо мотнул головой, стряхивая отцовскую руку. — Лично я для себя все решил. Если кто-то из вас сможет иногда ее отвозить и встречать — отлично. Если нет, значит, буду ездить я. Она — моя сестра, я не готов рисковать ее жизнью.

Анна отложила газету.

— Джулиан, ты всю жизнь намерен ее опекать? Тринадцатилетние, конечно, не зря считаются группой риска, но ведь и восемнадцатилетние тоже. И сорокалетние. Ты же слышал о нападениях на старушек, правда?

— Анна, не стоит насмехаться, — укоризненно заметил Ральф. — Пойми, Джулиан, все дело в том, что, если бы каждый человек думал так, как думаешь ты, никто и никогда не стал бы выпускать детей из дома.

— Ладно, — ответил Джулиан. — По-вашему, я веду себя неразумно? Тогда позвольте кое-что вам напомнить. Десять лет назад пропал мальчик из Фэйкенхема. Ему было одиннадцать. Пошел навестить приятеля по соседству, и больше никто его не видел. В том же году девочка ехала на велосипеде по дороге близ Кромера. Это близко или далеко, как считаете? Ее звали Эйприл, и она была ровесницей нашей Ребекки. Ехала она к своей сестре в Рафтон. Свидетель на тракторе видел ее в четырех сотнях ярдов от дома, в две минуты третьего, средь бела дня. В четверть третьего трое мужчин, снимавших планы местности для Картографического управления, наткнулись в поле на велосипед. Самой девочки нигде не было. Шестьсот ярдов от дома. Пропала без следа.

Он стиснул зубы, ожидая родительских возражений. Но Ральф лишь проговорил, очень тихо и не отрывая взгляда от стола:

— Ты изучал все случаи исчезновения? Зачем?

— Я уже все объяснил. Иной причины у меня нет.

— Мне бы хотелось сказать, что ты ошибаешься, но я не могу. Мы живем в опасном мире.

— Предвижу скандалы каждое утро, — заметила Анна. — Честно, Джулиан, не знаю, что сказать. Просто не знаю.

— Я еду к Сандре. — Джулиан встал, подошел к двери оглянулся. Анна взялась убирать со стола, намеренно шумно.

— Помоги мне, Ральф, будь добр. — Судя по голосу, она едва сдерживала слезы.

Ральф отодвинул стул. Ножки проскрежетали по полу. Стал подчеркнуто медленно собирать посуду. Смотрел куда угодно — на тарелки, на чашки, — лишь бы не встречаться взглядом с женой.

Через два дня Ральф отправился повидать миссис Гласс. Он сознавал, что утомлен и обеспокоен, а еще понимал, что ему стало сложно даже находиться в одном помещении с Анной.

Ребекка жаловалась и причитала, уверяла, что ее жизнь катится коту под хвост. Джулиан спокойно выслушивал упреки и терпеливо объяснял, что отвезет сестру в любое место, куда той захочется; если нужно, готов заодно подбирать ее приятелей и развозить тех по домам. «Я не хочу, чтобы ты вечно торчал у меня за спиной», — отрубила Ребекка. Анна следила за дочерью, не произнося ни слова, ее лицо выдавало внутреннее напряжение. Дождь стучал в окна, весенний воздух словно сочился зеленью и предвещал скорое лето. Нужно дать семье отдохнуть от себя — именно такой предлог Ральф изобрел для своей отлучки.

Кроме того, он переставал думать об Эми Гласс. Та постоянно присутствовала в его мыслях, как будто завладела его существом, подчинила себе, и требовалась новая встреча, чтобы избавиться от этого наваждения, чтобы она превратилась для Ральфа в обычную женщину, наивную, ограниченную, неряшливо одетую. Он вспоминал ее фигуру в дверном проеме, видел мысленным взором эти длинные белые пальцы, словно парящие над густыми рыжими волосами, грезил о тусклом блеске золотого обручального кольца на ее пальце и об изгибе губ.

День выдался намного лучше, чем в его прошлый приезд, — сыро, но тепло, свежий ветерок, к полудню и тучки наверняка разойдутся. По дорогам уже поползли кемперы со своими фургонами; за цветастыми занавесками на окнах фургонов брошенный украдкой взгляд выхватывал лица людей и фрагменты их жизней. Вскоре прибрежные дороги окажутся забиты легковыми автомобилями, в каждом из которых будет елозить целый выводок детей — вопящих, толкающихся локтями, просящих еды, жалующихся на жару и скуку.

Миссис Гласс снова встретила его в дверном проеме.

— Я услышала шум мотора, — объяснила она.

— Да, моя машина рычит по-особому.

Ральф вышел из салона и уставился в небо.

— Неплохой денек, верно?

— Хотя могло бы и поливать.

— Думаю, не польет. Время обеда. Я тут подумал, не пригласить ли вас прогуляться. Вместе с Сандрой, конечно.

— Сандры нет дома. Она нанялась убрать несколько съемных квартир в Уэллсе. Готовятся к наплыву гостей.

— А что насчет вас?

Она отлипла от дверного косяка.

— Заходите. — Оглядела свои джинсы и хмыкнула. — Пожалуй, стоит обратиться к фее-крестной, а?

— Ну, особо наряжаться не стоит… Я думал, мы заглянем в паб…

— Дайте мне пять минут.

Когда она вернулась, на ней были другие джинсы, линялые, но чистые, и белая рубашка с расстегнутым воротом. Волосы она расчесала и распустила, теперь они волной ниспадали на плечи и спускались по спине до лопаток. В солнечном свете рыжина казалась текучей, что ли. Ральфу сразу вспомнился цвет кремового шерри, который друзья его отца, мучаясь чувством вины, позволяли себе пригубить каждое Рождество. «Мне всего полбокала, мистер Элдред, спасибо». Он взял в руки прядь ее волос, пропустил сквозь пальцы. Эми стояла неподвижно, точно послушное животное.

— Простите. Кое-что вспомнилось.

— Хорошее, надеюсь?

— Скорее печальное.

Поехали вдоль побережья. За Бранкастером показалось море, серая линия которого неуклонно разрасталась. Остановились у отельчика, в котором Ральфу доводилось бывать; окна здания выходили на болота и на заросли тростника. Выяснилось, что в ресторане они сегодня первые. Официантка принесла меню.

— Что будете пить?