Вдребезги

На следующий день, дождавшись, когда Беркант уйдет из дома, и выяснив по его переписке, что вернется он не скоро, она надела спортивный костюм, уложила все необходимое в яркую холщовую сумку и, приняв таким образом вид спортсменки, отправляющейся в фитнес-центр на занятия по йоге, вошла в нужный ей дом. Тогда она впервые оказалась в его квартире одна. Это было странное, болезненное ощущение. Все здесь было ей знакомо, все навевало воспоминания о том, как Беркант цеплялся за ее руки, хриплым шепотом рассказывал о беде, случившейся с ним в детстве, умолял ее никогда не бросать его, обнимал так, словно боялся, что, если отпустит, она исчезнет навсегда.

София прошлась по комнатам, все предметы в которых носили след его присутствия. Вдохнула такой знакомый, отзывавшийся щемящим чувством в душе запах, постояла перед черно-белым фотографическим портретом, с которого на нее глядел совсем юный, трепетный и невинный Беркант. Да, когда-то он был именно таким, но с тех пор многое изменилось. И будет только справедливо продемонстрировать слишком уж любящему свои заблуждения Бреговичу, каким он стал теперь. Или станет в недалеком будущем. София сфотографировала портрет и двинулась дальше.

Все у нее было тонко рассчитано, все действия, необходимые для того, чтобы расшатать человеку психику, взвинтить тревожность, заставить начать сомневаться в собственном рассудке. Казалось бы, мелочи – поменять местами привычные вещи, что-то передвинуть, что-то попросту убрать. Винные бутылки из шкафчика, вентили горячего и холодного кранов, одежда, безделушки, техника… Поначалу хозяин квартиры и не заметит ничего, однако каждый день, каждый час будет сталкиваться с тем, что что-то не оказывается под рукой, не находится на обычном месте, пропадает и появляется неожиданно. И все это постепенно будет выводить его из зоны комфорта, действовать на нервы, размывать границы реальности.

Она работала быстро и ловко. Что-то переставляла, что-то прятала в яркую полотняную сумку, что-то, наоборот, вынимала и оставляла на полках шкафов, тумбочек. Дольше всего простояла у бара с винными бутылками. Лишить Берканта его любимого допинга и антидепрессанта? Да, пожалуй, его сильно выбьет из колеи, если в нужный момент он не сможет приложиться к бутылке. А после она вернет их на место. Вот только для начала встретится кое с кем и раздобудет нужные ей вещества. София аккуратно уложила бутылки в рюкзак и двинулась дальше.

Вскоре все было закончено. Оставлять следы своего присутствия в квартире она не стала. Рано пока. Это позже.

Теперь нужно будет сосредоточиться на переписке Бреговича. Для начала разрушить его милый романчик с американской старлеткой. Насколько она могла судить по сложившемуся в голове образу Берканта, а также проскальзывавшим в его интервью фразам, он очень рассчитывал, что эта связь поможет ему в карьере и даже, чем черт не шутит, позволит пробраться в Голливуд. Ну нет, этому не бывать.

С Шерилл Кент она покончит быстро. А после подкинет прессе несколько скандальных сплетен, которые довершат разрушение образа завзятого донжуана. Беркант ведь очень, очень им дорожит. Это то немногое, что позволяет ему держаться. Два столпа, на которых еще кое-как стоит эта жалкая, продуваемая всеми ветрами и дрожащая от страха жизнь, два краеугольных камня – работа и осознание собственной желанности. Она выбьет у него из-под ног сразу оба и с наслаждением будет смотреть, как корчится на песке то, что осталось от этого самодовольного, жестокого и трусливого ублюдка.

Наверное, глупо было бы отрицать, что я не ждала твоего звонка, Беркант. Вероятно, стоит признаться самой себе в том, что если бы ты хоть на секунду задумался над тем, что сделал с моей жизнью, если бы хотя бы на миг среди безумного карнавала, посреди рек алкоголя, бесконечных сигарет с гашишем, сменяющихся каждую ночь женских лиц, вспомнил меня… Пусть не пожалел бы, нет, пусть не полюбил бы. Но хотя бы признал то, как чудовищно несправедливо со мной поступил, признал то, что именно ты начал эту бесовскую игру, из которой нам обоим теперь не выбраться. Наверное, стоит сказать самой себе, что этого было бы достаточно, чтобы я остановилась… Но ты… Ты не вспомнил, ты посчитал себя вправе распоряжаться чужими жизнями, ты был намеренно жесток, просто так, из прихоти. Ты уничтожил меня и мою память о Борисе и так же походя забыл о том, что сделал. За что, Беркант, за что?

Я ждала твоего звонка, и, может, услышав твой голос и одно-единственное «прости», я бы нашла в себе силы отойти, прекратить эту бессмысленную месть. Ведь я почти не сплю ночами, меня мучают плохие предчувствия. Возможно, это предчувствие скорого и необратимого конца. Никто не выиграет, Беркант. Ни ты, ни я. В этой игре будут только проигравшие.

Все шло, как было задумано, развивалось согласно плану. От американки не осталось и следа, Беркант, замордованный журналистами, измученный разворачивающимся вокруг него скандалом, совсем перестал спать и только метался ночами по своей жалкой резиденции, заламывая руки и застывая в позе мыслителя. София, не отрываясь, смотрела на него из окна, вздрагивая от каждого его отчаянного жеста, от каждого больного взгляда. Он, конечно, чувствовал, что кто-то за ним следит, не мог не чувствовать. Если пока даже и не осознавал этого, внутренняя тревожность нарастала с каждым часом. Это хорошо, это правильно.

София и сама не спала вместе с ним, сама почти не ела, чувствуя, как с каждым осуществленным пунктом плана слабеют ее силы. Что же, они начали эту адскую игру вместе, вместе должны ее и закончить. Нужно только продержаться до конца, не отступать, не сдаваться.

В тот момент, понимая, что больше не в состоянии тянуть сразу все, она и встретилась с Кайя, чтобы отдать ему в руки бразды правления корпорацией. Нужно было сосредоточиться на самом главном, остальное ей было уже не по силам.

Она с неким отстраненным интересом думала о том, что еще недавно ни за что не передала бы управление бизнесом кому-то другому. Не потому, что не могла доверять Кайя – хотя полностью доверять кому бы то ни было она действительно не привыкла. Но потому, что именно это и составляло ее жизнь – риск, азарт. Ощущение власти над тысячами людей, возможность принимать решения на высшем уровне и знать, что у тебя в подчинении находятся гигантские строительные предприятия, которыми, как принято считать, женщине управлять не под силу. Теперь же все это отошло для нее на второй план, как несколько месяцев назад, когда она познакомилась с Беркантом, стали вдруг ненужными адреналиновые безумства. Она уже около полугода не принимала участия ни в каких опасных мероприятиях, не прыгала с моста, не участвовала в гонках и без малейшего сожаления удаляла из почты письма из рассыпанных по всему свету клубов экстремалов. Забавно, что, стремясь разрушить оба столпа, на которых держалась жизнь Берканта, она, кажется, даже не заметила, что он ровно так же разрушил и ее точки опоры.