Андрей Ангелов - Живая Книга

– ОК, – бесстрастно кивнул юрист. И обратился к судье: – Приговор понятен, Ваша честь. Мой подзащитный намерен его обжаловать.

– Его право. Процесс окончен, – судья стукнула деревянным молотком.

Через пару дней доктор и его бывший гид вновь встретились в тюремной «комнате для свиданий». Африканец выложил черный томик на стол:

– Вот твоя книга. Извини, раньше не смог.

– Слава Бо!.. – радостно вскричал Андрюха, но тотчас оборвал себя. – Гм… благодарю, – он перевернул книжку, из неё выпал конфетный фантик.

– А где мой неразменный рубль!? – вскричал узник, безуспешно тряся книжицей.

– Что ты сказал? – не въехал негр.

– Ай, – тупо отмахнулся пленник. Он положил фантик назад, проворчав: – Я с ним ещё разберусь, – и уставился на собеседника. – Ну?

– Вот, – африканец положил перед врачом его револьвер. Сделал он это обыденным жестом, как будто находился в оружейном магазине.

Бутербродов зашипел, оглянувшись на дверь:

– Ты с ума сошёл! Мы всё-таки в тюрьме! Соображаешь!? Зачем ты его притащил!?

– Ты же сам просил… Взять вещи, спрятанные в тайнике под ванной. Я и сделал.

– Я велел тебе принести книгу! Про пушку даже не упоминал!

– Разве? – озадачился Уинстон. – По – моему, ты сказал – вещи. Или нет?

Люди не меняются ни черта. Просто мы узнаём их лучше. Андрюха устало засмеялся:

– Где-то я это уже слышал! – Сцена, практически с точностью, копировала знаменитый спор у столба тепетаев.

– Забирай револьвер, – умиротворённо сказал доктор. – Я не жажду попасть в карцер на один банановый сок, – он подвинул оружие негру.

– Не могу, – скорбно вздохнул 50% – ный ямаец и подвинул револьвер назад.

– Что значит, не могу?

– Вынести оружие из тюрьмы невозможно.

– А внести оружие в тюрьму возможно? – скептическим тоном возразил Бутербродов. – Кого ты лечишь, Уинстон?

– Эндрюс, я не врач, а гид и переводчик, – недоуменно пожал плечами проводник.

Сиделец грустно усмехнулся:

– Я говорю о том, что всегда проще вынести что-то запрещённое из тюрьмы, чем внести. И такой порядок существует во всём цивилизованном мире.

– Забавные порядки в мире, – возразил негр. – Здесь не так. И, думаю, это – верно. Смотри, ведь если ты вносишь в застенок запрещённый предмет…

– Стоп, Уинстон! Забудь болтологию. Что мне делать с оружием? Может, спрятать тут!? – Бутербродов лихорадочно огляделся.

– Не советую, белый брат. Оружие найдут и будут тебя бить.

– Угораздило с тобой познакомиться! – занервничал Андрюха. – Второй раз подставляешь! Ладно, давай по существу, – отрезал доктор, пряча револьвер за пояс.

Африканец закурил. Доктору на сей раз сигаретку не предложил. Вымолвил индифферентно:

– Эндрюс, у меня две новости. Плохая и очень плохая. С какой начать?

– Не тяни, Уинстон, – устало попросил зэк.

– Окей. Номера телефонов, которые ты записал, не существуют. Адреса, которые ты дал, тоже.

– Как так?

– Так. Их нет в природе. У меня приятель работает в МИДе, проверил.

Телефоны иногда меняются, но адреса за месяц исчезнуть не могут. Бутербродов хотел возмутиться, но рассеянный взгляд упал на книгу. И доктор передумал ругаться:

– Ладно, Уинстон. Говори просто плохую новость.

– Это и была просто плохая.

– Какая же тогда очень плохая? Что может быть хуже?

– Завтра тебя отправляют в тюрьму номер шесть. Известна под именем «Людоедка». Навещать там не смогу, – флегматично пояснил экс-гид. – Но обещаю через полгода забрать твоё тело и похоронить бесплатно. Ты мне симпатичен, скажу честно…

– Похоронить!? Через полгода!? – Андрюха изменился в лице. – С чего такие мысли!?

– Больше шести месяцев в «Людоедке» никто не выдерживает. Мне очень жаль, – негр всё же попытался изобразить сожаление на своей длинной физиономии.

Единственный способ жить хорошо – это уходить оттуда, где плохо. Как только доктора вернули в его камеру – он споро достал из-под робы книжку. Послышались сладкие женские стоны, появилось изумрудное мерцание… книга даже завибрировала от нетерпения!..

– Никаких обид, только страсть, сближающая тела и души!.. – выла сладкая шлюха.

– Погоди, сейчас не до глупостей, – жалобно попросил Бутербродов, лихорадочно листая страницы.

– Выручай, дорогая, ты должна мне помочь. Так, обретение сверхсилы… – не то… Обретение красоты… богатырское здоровье, к чёрту… Вот, побег из – под стражи!

Арестант углубился в чтение нужного обряда, стараясь не упустить ни малейшей детали. Взор горел решимостью, от депрессии не осталось и следа.

– Позовите священника! Мне нужен священник! Я требую священника! – узник уверенно застучал кулаком в дверь.

Тюремная камера в Африке – это бетонная коробка два на три метра. Умывальник, унитаз без крышки, табуретка и деревянный топчан. Под потолком окно с решеткой.

– Good Day, – оцинкованная дверь заскрипела ржавыми петлями. В камере возник адвокат в сером костюме, а за ним почтенный аббат с крестом на шее.

– Hello! – Бутербродов вскочил с топчана, на который успел присесть.

– Вы просили встречи со священником, – сказал адвокат на ломаном русском. – Перед отбытием в колонию закон даёт такое право. Заключённые могут исповедаться и причаститься плотью Христовой. К извинению, тюремное начальство не нашло ни одного священника вашей… – юрист запнулся, щёлкнул пальцами, – кон… конф… вашей веры. Прислало католического аббата. Как вы к этому относитесь?

– Ой, спасибо! Я очень рад буду исповедаться и причаститься, – искренностью дышало каждое слово зэка.

– Аббат говорит только по-английски, – сообщил защитник. – Я выступлю вашим переводчиком.

– Э – э, я хотел бы поговорить с аббатом наедине, – испугался зэк. – Я ведь буду исповедоваться, понимаете… и я смогу донести то, что нужно. Правда!

– Окей, – немного поколебавшись, согласился адвокат, – я буду за дверью. Если возникнут трудности, позовёте.

Юрист что-то быстро шепнул святому отцу, и удалился.

– Слушаю тебя, сын мой, – мелодично произнёс священник на чистейшем американском языке. Он сложил руки на животе и приготовился внимать.

***

Исповедь длилась недолго, всего пять минут. Узник не рвался рассказывать о прегрешениях, ну и хрен ему в руки… пусть Бог сам разбирается с его душой. «Запилим» ритуал, который государство оплатило, и уходим… Аббат осенил Андрюху крестным знамением и возгласил:

– Во имя Отца, и Сына, и Духа Святого! Отпускаются грехи твои! – Священник порылся в кармане пиджака и достал облатку. – Тело Христово.

Бутербродов смиренно раскрыл рот. Патер величаво положил просфорку на высунутый язык. Как вдруг… узник схватил святую руку с грязными ногтями, и вцепился зубами в мизинец.