Сергей Шустов - Бах

(Ошо)

А какова оценка самого себя Бахом? Знаем ли мы что-то на этот счет? Сам Бах не оставил нам никаких оценок самого себя. Только косвенными путями можно в этом вопросе что-то прояснить. Вот мнение А. Швейцера: «Если мы примем во внимание искреннюю скромность Баха, его довольство своей судьбой и искреннее восхищение произведениями своих современников, то мы склонны думать, что даже он сам не полностью представлял себе свое, превосходящее всех и вся, значение и свою гениальность. Он не чувствовал себя центром своего времени, и, быть может, именно это дало ему моральную силу стать им». Последнее замечание очень глубокое с точки зрения психологии. Вряд ли человек, твердо уверовавший в том, что он гений и «гвоздь эпохи», создаст что-то выдающееся. Гипертрофированное самомнение еще ни разу в человеческой истории не порождало истинных гениев.

Но разве не лучшей оценкой любому художнику были и остаются его творения?

Интересна фраза Петра Ильича Чайковского о занятности фуги. По-видимому, Чайковский использует это слово вполне с определенным смыслом и применительно ко всему творчеству Баха. Так как далее в цитате мы читаем о начисто лишенном занятности целом Генделе!

Под занятностью в данном контексте мы вольны понимать именно распространенное во времена Чайковского (да и сейчас, к сожалению, нередкое) мнение о музыке Баха как о некоем зашифрованном контрапункте, где изящность мелодики и драматизм чувств принесены в жертву холодному механическому расчету и философско-математической отстраненности. Русский композитор «рассчитывает» фугу как партию шахмат, раскладывает как карточный пасьянс, пытаясь понять замысел «противника», его ходы — и находя именно в этом разгадывании и расчете занятность. Что ж! И в этом следует признать гениальность Баха! Как видим, он может занять даже тех людей, которые не понимают его музыки!

…..

Существует (опять же будучи не подтверждена документами) легенда, что однажды Бах соревновался с кем-то из друзей в сочинительском и исполнительском искусстве. Друзья условились, что каждый из соревнующихся напишет органную фугу, а исполнять ее без подготовки, «с листа», станет соперник. Кто лучше сыграет чужое творение, тот, стало быть, и победитель!

По легенде, Бах взял ноты конкурента, перевернул их вверх ногами, и, «к изумлению присутствующих, сыграл чужую фугу в нужном темпе и без единой ошибки»! На этом состязание разумно посчитали законченным…

Вот вам пример занятности ! Легенда весьма похожа на правду в том плане, что Бах был большим любителем различным музыкальных розыгрышей, зашифрованных канонов (например, зеркальных, где нотописи голосов могли «отражаться» как в зеркале; или перевернутых, где тема голоса затем или параллельно исполнялась сзаду наперед!), «шарад» и загадок. Вспомните сложнейшие ричеркары «Музыкального жертвоприношения», над которыми до сих пор ломают головы исследователи-баховеды. Интересно, однако нам сейчас то, что историки музыки ставят под сомнение это предание прежде всего по причине психологической! Потому, что находят невозможным, неприемлемым подобное поведение самого Баха! Сыграть музыку с перевернутого вверх ногами листа профессионал, конечно же, (или с известной долей вероятности) сможет! Хоть это и трудная задача, но она вполне выполнима. Тем более для такого виртуоза как Бах.

Но подобной игрой — когда музыка превращается в бессмысленный, лишенный всякой мелодики набор звуков — исполнитель нанес бы оскорбление автору фуги. «Бах никогда в жизни так поступить бы не смог», — убежденно говорят биографы и музыковеды! И это делает им честь!

История эта имеет продолжение. Пишут, однако, что Бах вполне мог бы сыграть эту «злополучную» фугу, перевернув ноты. Но сыграл он ее именно такой, какой сочинил соперник! «Для этого он должен был всю музыкальную многоголосную ткань мысленно повернуть дважды: читая ноты, во-первых, от конца к началу, а во-вторых, заменяя восходящие движения мелодий на нисходящие, а нисходящие — на восходящие. А ведь речь идет о сложнейшей пьесе, сочиненной для органа — инструмента с двумя или тремя клавиатурами для рук (мануалами), с большой клавиатурой для ног (педалью), с несколькими рычагами для изменения тембров (регистрами)…»

На это мог быть способен только Бах, — восклицают историки. И, что немаловажно, представленная в такой трактовке, легенда уже мало у кого из них вызывает сомнения!

Интерес к баховской музыке в веке двадцатом был подогрет еще одним обстоятельством. О котором некоторые серьезные исследователи-материалисты зачастую писали (и продолжают писать) весьма пренебрежительно. Речь идет о мистическом смысле некоторых его творений.

Почему бы не допустить, что Бах зашифровывал в своей музыке некие откровения? Это вполне возможно допустить. Тем более, что есть очевидные, прямые примеры! Скажем, «Музыкальное приношение» с его мудреными ричеркарами безо всяких обиняков заявляет о себе как о музыкальной головоломке, шараде, ключ к решению которой предстоит найти тому, кому, собственно, эта головоломка «принесена в дар». Бах делает реверанс в сторону адресата подарка: ведь тот явно должен быть искушенным музыкантом-аналитиком.

«Какой же здесь мистицизм?, — воскликнет читатель. — Им и не пахнет. Просто Бах отдал дань моде той эпохи, когда, возможно, по тем же самым причинам, в силу которых процветает и в наше время всевозможное увеселительное ремесло — от газетных кроссвордов до телепроектов типа «Угадай мелодию», люди серьезно увлекались (и развлекались!) этакими «занятными штучками». Согласимся с читателем. Однако, напомним, что до сих пор не оставлены попытки найти в сложностях «Музыкального жертвоприношения» тайные знаки и потусторонние послания, оставленные Бахом всему человечеству.

Тайные знаки в баховской музыке действительно существуют. Но они являются тайными для нас, нынеживущих. Тех, кто, конечно же, не знает о языке «музыкальных эмблем, риторических фигур и числовой символике», традиционных для музыки XVII — XVIII веков и вполне понятных тогдашнему слушателю. Мелодия протестантского хорала, известного всем, но искусно обработанная Бахом и «вшитая» в ткань его собственного творения, сразу же давала «тайный знак» слушателю: речь тут идет о том (или ином) событии, описанном в житии Христа (Евангелие). Приемов у Баха (как, впрочем, и у всех его композиторов-современников, если бы они задумали сочинять серьезную духовную музыку) существовало на этот счет множество. Так, например, в цикле «Хорошо темперированного клавира», посвященного теме Троицы, прелюдия (ми бемоль мажор) состоит из трех частей, фуга трехголосна, а сама тональность имеет три знака в ключе. Во Втором Бранденбургском концерте (светское произведение!) медленная часть — Andante, составленная голосами трех солирующих инструментов (флейты, гобоя и скрипки), символизирует картину оплакивания Христа тремя Мариями: Богородицей, Марией Магдалиной и Марией-мироносицей. Кстати, сам гобой нередко применялся Бахом как намек на другую картину Евангелия — Поклонения Волхвов, так как считалось, что голос гобоя равнозначен голосам библейских пастушеских рожков…