Сергей Шустов - Бах

Через несколько фраз такого же типа:

M: — Это так неожиданно, как си-бекар в фа мажоре!

В любой области человеческих знаний существует тенденция — она, область, быстро обрастает своими собственными терминами, законами и словами. Непонятными другим, непосвященным людям. Там очень быстро формируется свой «птичий» язык. На котором начинают общаться посвященные. Таким образом, область все более закрывается, замыкается на саму себя, не пуская внутрь внешних, новых участников или делая это крайне неохотно. «Язык птиц» начинает служить здесь меткой, маркером, по которому люди узнают своего или отвергают чужого. Не дай бог, если классическая музыка усилиями своих стражей и исследователей зайдет в такие дебри, которых будут панически бояться все остальные. Оставшиеся за кругом профессионализма и, что особенно опасно, псевдопрофессионализма!

Исполнители — это третья группа, причастная к музыке. Это проводники. И они бывают разные. Кто-то проводит лучше. Кто-то — хуже. Как различаются в проводимости, скажем, электричества золото, железо или воздух. Но без них, увы, нет музыки. Композитор без них — как демиург, который беспомощен показать все свои наработки другим. Он останется со своими Творениями наедине и зачахнет с ними, так и не увидевшими свет, если на помощь к Творцу не придут Исполнители. И не исполнят его Волю.

Бах не давал прямых указаний, как исполнять его Волю. Похоже, он уже при жизни доверял воле исполнителей. Возможно, он был уверен, что музыка сама скажет все Достойному и Подходящему Исполнителю. И, действительно, многие исполнители так прямо и говорят: «Нет, Дебюсси — это не мое! Не могу его играть…». Другой вторит: «Специализируюсь на Шопене! Музыка, очень синтонная моей душе. Органически чувствую её!». Все крупные исполнители, состоявшиеся и признанные второй группой людей, причастных к музыке — слушателями, имеют свои четкие предпочтения. Никто из них не всеяден. Так и должно быть. Исполнитель, одинаково относящийся к Генриху Биберу и Рихарду Вагнеру и не делающий различий между исполнением Куперена и Гайдна, подозрителен, как бы ни безупречна была его техника во всех случаях. Душу исполнителя сразу же услышит чуткий слушатель. Он не даст исполнителю соврать.

А что же сам Демиург? Разве он сам не может исполнить свое детище, не дожидаясь, когда на зов его прибегут первоклассные исполнители? Увы, этот случай практически нигде не реализуется. Причин здесь несколько. Либо композитор просто не в силах самостоятельно воспроизвести созданное (скажем, нужен оркестр, или, хотя бы кто-то с хорошо поставленным голосом). Либо он попросту не желает это делать сам, зная, что найдутся люди, которые сделают это с лучшим вкусом и большим успехом. Либо он даже не умеет исполнить творение (бывало и такое, композитор вовсе не обязан быть первоклассным исполнителем; история музыки знает немало таких примеров!). Нет, конечно же, есть и исключения! Как же без них?! Скажем, Лист, Рахманинов… Но они — раз, и обчелся!, — и лишь подчеркивают общее правило. Исключением был и Бах. Собственно именно исполнительство и кормило его. Как органист он был прославлен среди современников. Впрочем, слава эта не была широкой. Можно сказать, что географически она была местного значения. Иначе бы поединок с французом Луи Маршаном не состоялся бы уже из-за предварительных соображений соперника.

Интересно, что по поводу качества исполнительства и добродетелей самих исполнителей больше всего спорят (и даже истово и неистово сражаются на просторах Интернета, а также в публичных изданиях) слушатели — главные и единственные, по сути, потребители исполнительского продукта. Для одних слушателей Некто — единственный и неповторимый исполнитель. Все остальные ни на что не годны! «Ф топку»! Другие с пеной у рта возражают: — «Нетнетнет!!! Только не Некто, а Другой! Тут даже и сравнивать невозможно!!! А этого Некту мы и знать не хотим!» И эта ситуация — в порядке вещей. Ведь проводимость любого материала зависит еще и от того, ЧТО и В КАКОЙ СРЕДЕ он проводит. Золото отлично проводит поток электронов, а вот вода — хуже. Зато слышимость в воде (проводимость звука) — отличнейшая! Тут даже она воздух обставляет. А воздух насчет электричества слаб… Поэтому, как говорится, на вкус, и цвет… Зато вот вам и ответ на важный вопрос: «почему исполнителей так много?» На каждого Демиурга — по сотням, а то и поболе! А — должен быть выбор. Избрание своего подходящего проводника.

Если бы Бах был жив, он уж точно бы не поленился съездить к Гленну Гульду. И хотя бы дружески его обнять. Даже если бы он лично не совсем принимал (и понимал) манеру гульдовского исполнения баховской продукции. Ведь именно благодаря титаническим исполнительским усилиям Гульда многие Слушатели познали — что такое Бах. И, собственно, кто он таков. Приобщились к нему. То есть — нашли свою среду. Мало того, я вполне допускаю, что имя Гульда знает на планете большее число людей, чем знают имя Баха. Уж точно те, кто знают имя Баха, знают Гульда, без этого никак нельзя! А вот Гульда знать — модно (даже сейчас), и говорить про него модно, а Баха при этом можно даже и не упоминать. Как-то это совершенно необязательно. Это примерно как в титрах некоторых фильмов мы видим фамилию современного композитора, ответственного за саундтреки, а мелодии классиков, звучавшие «отрывками», остались без упоминания авторства. Вроде как и так все знают!

У «исполнителей для других» есть своя, чаще всего — негласная, иерархия. Внутри своего круга они четко знают, кто чего стОит. Этого знания, (к счастью для самих себя, или к ужасу окружающих), лишены «исполнители для себя». Эта категория ставит оценки себе сама. И является сама себе судьей и адвокатом одновременно. Публика ее не судит — так как не имеет возможности оценить, ведь эти исполнители не слышны для других. Правда, могут быть соседи за стеной. Тем, впрочем, что и как не играй — все равно будет плохо и раздражать! И вместо аплодисментов и букетов будет нервный стук по бетону.

Как раз эта ситуация (я говорю об иерархии «настоящих» исполнителей) и складывалась перед поединком Баха с Маршаном. Ведь состязались они, прежде всего, как исполнители. На них смотрел прусский двор и, слушая, присуждал первенство. Маршан (к счастью или несчастью своему) ничего о положении Баха «в табели об исполнительских рангах» не ведал. И, ринувшись в бой, проиграл. Вот она, сила предварительной осведомленности! Сейчас же все резко изменилось. Трудно представить, что какой-то невероятно одаренный, гениальный и продвинутый исполнитель «тихо прозябает» где-то на задворках мировой музыкальной империи. Слава его сейчас быстро разнесется повсюду, словно ураган или цунами. И вряд ли кто осмелится повторить ошибку Маршана, бросаясь в заведомо проигранный бой. Разве что — только сильно уверовав в свою еще большую гениальность. Впрочем, любую гениальность всегда поначалу следует доказать. Она не может существовать «котом в мешке». Ее присваивают исполнителям слушатели. Либо — отказывают в ней. Когда в 1972 году на престижнейший музыкальный конкурс исполнителей-пианистов, проводимый в английском городе Лидсе, пришла заявка на участие от Мюррея Перайи (Perahia, Murrey), все остальные участники тут же отозвали свои, безоговорочно признав лучшего среди своих. Вот вам наглядная иерархия в действии! Может быть, именно подобным образом рассуждал сам с собой «держащий нос по ветру», осторожный Гендель, тщательно избегая встреч с нашим героем?