Сергей Шустов - Бах

Кстати, чтобы не прослыть голословным, приведу цитату (отзыв Слушателя) на манеру исполнительства Перайи. Речь идет об интерпретации Английских сюит Баха, очень сложных в полифоническом прочтении. «…энергичное, „мощное“, магнетизирующее, исключительно четкое исполнение, причем без излишней экспрессивности (что, к сожалению, многие пианисты „позволяют себе“). Магнетизм исполнения — на высоте во всё время исполнения, достигая, при этом, в начале Шестой сюиты поистине трансцендентальной величины!» Это высказывание делает честь не только Перайе, но, прежде всего, самому Слушателю — ибо ради таких умных, чутких и «продвинутых» слушателей, собственно, и напряженно («энергично и мощно») работают Исполнители. Еще одно кстати: именно за исполнение Английских сюит в 1999 году М. Перайя получил престижную премию Грэмми «Лучший инструментальный исполнитель» («Best Instrumental Soloist Performance (without orchestra)». Такие конкурсы и премии позволяют в наше время составлять гласные и негласные «Табели о рангах». Стоит ли высказывать сожаление, что во времена Баха таких акций не было? Или они носили узко-местечковый характер. Что дала бы Баху иная ситуация? Принесла бы ощутимую пользу как Демиургу и как Исполнителю? Или — просто как обывателю, которому ежедневно нужно кормить большую семью? Каждый пусть сам ответит для себя на этот вопрос.

Как и в любых отраслях деятельности человечества, в исполнительской сфере яростно действуют реклама и самореклама. Общий закон актуален и здесь: чем проще, беспомощнее и безвкуснее самое музыка, тем пафоснее и крикливее, наглее и агрессивнее ведет себя её реклама и самореклама. Чем выше поднимаемся мы к вершинам, к гениям, сверяясь с эталонами искусства, тем тактичнее, спокойнее и рассудительнее ведутся рекламные кампании. Внимательнее к Слушателю, прежде всего! Потому как, умнее становится сам Слушатель — и способен сам, без посторонних подсказок и науськиваний, различить, где отлично, а где просто хорошо. Уж поделки и подделки-то он точно разоблачит! С другой стороны, никто не должен сбрасывать со счетов и второй закон шоу-бизнеса: «заявляй о себе везде, где только можно!» Если Исполнитель, какой бы яркой звездной величины, он не был, перестанет гастролировать, записываться, «ходить к слушателю» — он быстро съедет вниз со всех своих пьедесталов. Увы, знакомая картина. Почему — увы?! Да вновь вспоминается судьба Баха: не издавая свои ноты, не разъезжая с концертами по Европе, он не мог снискать себе славы и одобрения. А уж если бы он еще и не исполнял Кантаты в своей Томаскирхе, то и весьма узкому кругу прихожан был бы безвестен. И — вновь вопрос: насколько нужно быть активным Демиургу в плане продвижения своих продуктов? Найдутся ли у всякого на эти беспокойные дела силы, мотивация, амбиции?! Деньги, наконец? И где ему взять промоутеров, продюсеров, агентов, почитателей и меценатов, если он до сих пор «незнаменит»?!

Похоже, самой проверенной со времен Баха — и до сей поры, является формула такая: «работай профессионально-востребовано, получай за это деньги, а уж на них далее развивай свои пока малоизвестные таланты и идеи». Второй, более легкий и счастливый путь — получить наследство или оказаться в нужном месте при раздаче титулов, званий и наград. Так, современник Баха Генрих фон Бибер сочинял свою прекрасную музыку, ни в чем не нуждаясь и издавая ее самостоятельно. Так как был достаточно богат, вовремя получил от австрийского императора титул дворянина и еще какое-то важное звание ближе к концу жизни. Удачлив на этом поприще оказался и Гендель. Но — вернемся к нашей теме. Ведь ни Бибер, ни Гендель собственно исполнительством не зарабатывали себе на жизнь и славу. Они сочиняли. Бах был вынужден работать «в четыре руки». Вечерами, в субботу и воскресенье — исполнительство. В свободные часы (если вечер свободен от службы) — творчество.

К сожалению, опять же приходится констатировать, что о манере исполнительства самого Баха мы ничего не ведаем. Его слушали многие, и, вероятно, с большим удовольствием. При королевских дворах, и под сводами церквей. Князья, аристократы, бюргеры, простолюдины, купцы, ремесленники. И даже другие музыканты — собратья по цеху. Но никаких пометок и заметок они нам не оставили. Первое упоминание об исполнительском искусстве Баха приводит первый биограф его — Форкель. Вот что он пишет: «Когда я слушал игру Вильгельма Фридемана на клавире, всё было изящно, тонко и приятно. …Всё было мило и очаровательно… То же самое можно сказать и об Иоганне Себастьяне, но его игра, будь то на клавире или органе, была еще более совершенна. Вильгельм Фридеман и тут оставался всего лишь сыном своего великого отца — он и сам со своей откровенностью в этом признавался». Нельзя отделаться от ощущения вторичности суждений Форкеля. Почему он напрямик не пишет об отце, а словно производит реконструкцию неизвестной ему манеры Баха-отца, используя известную ему манеру сына? Точно ли слышал сам первый биограф Мастера его игру?

Совершенно очевидно — и это даже не подлежит сомнению — что сам Бах невероятно любил исполнительство. Он жил музыкой и жил в музыке. И, хотя писать ее он мог (и даже считал нужным) без инструмента, за ним (за клавесином, за органом, с флейтой, скрипкой или виолой да гамбой в руках) он преображался и воодушевлялся. Сохранилось, по крайней мере, два интересных портрета композитора, где он исполняет что-то на органах. Один из них, вероятно, запечатлел сцену исполнения органной прелюдии перед королем Пруссии в Потсдаме. На ней композитор-исполнитель-импровизатор выглядит увлеченным, сосредоточенным на партитуре, но в то же время возвышенно-величественным. Поза его может говорить и о том, что в процессе исполнения он работает на ножной клавиатуре. Он со своей музыкой, а не король и придворные, главные фигуры этой сцены. На втором портрете лицо Баха обращено к нам. Руки завершают торжественным аккордом какую-то органную композицию, корпус наклонен к инструменту, словно исполнитель пытается своим весом добавить мощи завершающему аккорду.

…..

….Один эпизод, задокументированный многими исследователями-баховедами, стоит здесь привести. В 1714 году (Баху всего 29 лет!) Иоганн Себастьян совершает поездку в Кассель, где ему приводится играть на органе перед будущим королем Швеции, наследником трона кронпринцем Фридрихом. И Бах решает сыграть ногами! Дивное и виртуозное соло на органной педали « повергло наследного принца в такое изумление и восхищение, что он снял с пальца кольцо с драгоценным камнем и подарил его музыканту. Ноги органиста, как птицы, метались с одного клавиша педали на другой, и в ушах слушателей раздавались тяжелые, гулкие, как раскаты грома, звуки. И если он заслужил такой подарок только за ловкость своих ног, что же пожаловал бы ему принц, если бы он призвал на помощь ногам еще и руки». Об этом случае свидетельствует поклонник Баха ректор Мюнденского лицея Константин Беллерманн.